20 лет десталинизации(продолжение): Чилийский миф

Вторым человеком, чье наследие оказало самое непосредственное влияние на события в России с 1991-го и по нынешний день, был генерал Аугусто Пиночет. Едва ли есть хоть один видный политик либерального толка, который так или иначе не похвалил бы Пиночета. Одно из наиболее типичных высказываний приведено в Википедии, сделал его Борис Немцов:  “Он проводил очень важные либеральные экономические реформы… Аугусто Пиночет свято верил в частную собственность и в конкуренцию, и при нём частные компании заняли достойное место в бизнесе, а экономика росла и при нём, и после него”.

Пример Чили действительно важен, во-первых, потому что именно он послужил источником вдохновения для наших реформаторов 90-х, во-вторых, потому, что это очень “модельный”, почти идеальный пример. Есть еще и третья, и четвертая причины, о них – чуть ниже.

Вкратце содержание “чилийского мифа” можно передать таким образом:  в небольшой латиноамериканской стране пришел к власти коммунист Альенде, который тут же “все поделил”, в результате экономика развалилась, народ голодал – и тогда не выдержавший этого благородный генерал, истинный христианин Пиночет сверг власть коммунистов, а затем, управляя сурово, но справедливо, терпеливо взрастил в Чили ростки либерализма и свободы предпринимательства, благодаря чему эта страна сегодня является процветающей и богатой – и благодарит Пиночета – настоящего отца нации. Пришлось, правда, расстрелять тридцать тысяч человек, а затем похитить и убить еще три с половиной тысячи, но ведь это все были “коммуняки” – враги человечества и цивилизации.

Вот примерно в таком виде миф о Чили рассказывается до сих пор. Однако мифы лучше все-таки проверять. Скажу сразу, при написании этой части статьи я использую работу Стивена Кангаса “Чикагские мальчики и чилийское экономическое чудо” и книгу Наоми Кляйн “Доктрина шока”. Желающие более подробно ознакомиться с чилийским экспериментом могут обратиться к этим работам.

Итак – в Чили, благодаря Пиночету, стремительно выросла экономика. Проверяем: c 1970-го (это еще до Пиночета) и до 1989-го (конец правления) ВНП действительно вырос. Средний годовой рост ВНП за этот период – от 1,8% до 2,0%. У большинства стран Латинской Америки, где своего Пиночета не было, рост был более быстрым. Более того, в 60-е годы экономика Чили также росла с бОльшей скоростью. Тут уже начинают рождаться всякие “нехорошие” вопросы. Идем дальше, другой статистический показатель – объем ВНП на душу населения.  В 1987-м этот показатель, оказывается, был ниже на 6,4%, чем в 1972-м – при Альенде. Далее, доход на душу населения: в 1973-м – более 3 600 долларов, в 1993-м – 3170 долларов (рассчитано с учетом инфляции).Из всех латиноамериканских стран (а их только на южноамериканском континенте 14) лишь пять за этот период времени показали результаты, которые были еще хуже. Кроме того, снизилась реальная заработная плата. В 1989-м, к финалу правления Пиночета, 41,2% населения Чили жили за чертой бедности. Когда хорошо разрекламированная (и ставящаяся в пример до сих пор) жилищная программа Пиночета закончилась, выяснилось, что около 40% чилийцев не имеют адекватного жилья. В 1972-м году эта же проблема была у 27% населения.

Эта статистика не исчерпывающая, но и по ней достаточно хорошо видно, что никакого экономического чуда в Чили не произошло, более того, ситуация для большинства людей скорее ухудшилась. Неслучайно за время диктатуры Пиночета страну покинули около 10% всего населения.

Что же заставило Егора Гайдара, а затем и многих других экономистов и политиков, считать экономические реформы Пиночета, “шоковую терапию”, образцовыми и годными для использования в других странах, в частности, в России? Прежде чем ответить на этот вопрос, расскажу еще немного о Чили. У экономики этой страны есть одна особенность, которая в известной степени сближает ее с экономикой позднего СССР или современной России. В Чили есть богатые месторождения медной руды, и доход от ее экспорта составлял раньше и составляет сегодня значительную часть доходов Чили. Эти месторождения, как и наши нефтяные и газовые богатства – одновременно подарок судьбы, но и своего рода проклятие. Причины – те же, что и у нас. С одной стороны – большая статья доходов, с другой – огромная зависимость от конъюнктуры цен на мировом рынке. Это и есть третья причина, по которой рассмотрение чилийского примера так важно.

Однако в Чили, в отличие от СССР, рудники принадлежали частному капиталу, и не просто частному капиталу, а в основном бизнесменам из США. Соответственно, основная часть доходов попросту утекала из страны. Еще предшественник Альенде, консервативный президент Фрей пытался национализировать рудники, но у него не хватило для этого сил и возможностей – слишком сильно было влияние США, да и местные крупнейшие промышленники были категорически против. С приходом Альенде все резко изменилось. Он действительно был марксистом по убеждениям, и решил проблему сразу и резко. Рудники были национализированы – как и почти все банки, как и принадлежавшая иностранным компаниям собственность. Разумеется, такого ему американцы простить никак не могли. И сегодня практически не скрывается тот факт, что именно американские биржевые дельцы намеренно обвалили цены на медь на мировом рынке после прихода к власти Альенде, именно американские секретные службы организовали заговор против Альенде, а затем и переворот, который был возглавлен Пиночетом. Таковы были истинные причины появления в Чили военной диктатуры.

Надо сказать, что в экономике генерал ровно ничего не понимал, был, так сказать, “Шариковым наоборот”, тот хотел все поделить, а Пиночет – все национализированное – вернуть старым хозяевам или же раздать новым. Американцы были, конечно, довольны получить свою собственность назад, но вот экономика Чили тут же отправилась в глубокое пике. За год инфляция во вполне стабильной до этого стране достигла 341%, наступил финансовый хаос. Не помогло даже повышение цены на медь. Именно в такой обстановке на сцену вышли “чикагские мальчики”  - чилийцы, обучавшиеся в Чикагском университете, ученики Милтона Фридмана и ярые сторонники его экономической теории. Фридман впоследствии писал: “Истинное чудо в том, что военная хунта сочла возможным пойти против собственных принципов и поддержать режим свободного рынка, построенный людьми, принципиально верящими в свободный рынок.”   В чудеса верится слабо. Разумнее будет предположить, что Пиночет поддержал “чикагских мальчиков” по прямому указанию своих друзей и покровителей из США. Какие мотивы двигали самими покровителями – сказать сложно. То ли они хотели проверить в действии красивую экономическую теорию, то ли чувствовали в какой-то степени свою ответственность за наступивший бардак в Чили и хотели его исправить методом, в который искренно верили – теперь сказать трудно.

Так или иначе, в марте 1975-го года, на специально проведенной конференции, куда особо был приглашен Милтон Фридман, впервые прозвучал термин “шоковая терапия”. Программа получила высочайшую оценку Фридмана, при этом в ее разработке приняли также участие Международный Валютный Фонд и Всемирный Банк. Две этих организации обязались предоставить займы для осуществления программы экономических преобразований. За обеими, конечно, стояли те же самые США (это само по себе не хорошо, и не плохо, просто нужно отметить это, как факт).

Для борьбы с инфляцией, которая в тот момент  представлялась основным злом, были резко сокращены все правительственные расходы и ограничена денежная масса. Это достигло своей цели – инфляция снизилась. Но социальные последствия этих мер были страшными: безработица сразу же увеличилась более чем вдвое, достигнув почти 19%. Для сравнения: примерно такой уровень безработицы характерен для Великой Депрессии в США 30-х годов. Производство тоже рухнуло, спад достиг почти 13% - сильнейший показатель с 30-х годов. Что могло бы произойти с правительством любой другой страны(ну, кроме нашей),  если бы оно ухитрилось в мирные дни, без войны и стихийных бедствий, добиться столь “блестящего” результата? Конечно, такое правительство не удержалось бы. Но “чикагские мальчики” удержались. Ведь у них был Пиночет.

Чилийцы, которые могли бы (именно только могли бы) возглавить оппозицию правительству, либо просто поставить вопрос о целесообразности дальнейшей “реформы” начали исчезать. Некоторые попали в тюрьму, некоторых казнили, а многие именно исчезли без следа. Те, что остались, все правильно поняли – и сочли за лучшее молчать. Это вовсе не были только коммунисты или даже просто “левые”. Исчезнуть навсегда мог любой, посмевший усомниться в правоте рецептов Милтона Фридмана и его учеников – даже недовольный понижением зарплаты рабочий (а зарплаты понижались).  На первый взгляд может показаться поистине чудовищным, что люди, провозгласившие себя либералами – сторонниками гражданских прав и свободы личности – могли пойти на то, чтобы осуществлять свои экономические программы такими методами. Но здесь была одна главная, узловая, корневая, базовая вещь – эти программы осуществить иными методами было НЕВОЗМОЖНО. А отказаться от этих программ, признать их неэффективными – значило бы признать собственную идейную несостоятельность. Вот так либерализм почти мгновенно трансформировался в свою полную (по видимости) противоположность. Это можно было бы списать на субъективные факторы, предположить, что если бы “чикагские мальчики” и сам Фридман были более честны перед самими собой, если бы на них не давили правительственные структуры США (а они, конечно, давили, ведь МВФ уже выдал на программу немалые средства) – то “реформаторы” опомнились бы и остановились. Допустим, что так, хотя есть и один очень серьезный объективный фактор – но об этом позже.

Пока дополним не особенно веселый рассказ о чилийских экономических достижениях. Как видно, Пиночет обеспечил сразу же и продолжал обеспечивать впоследствии полнейшее невмешательство кого-либо в дела своих реформаторов. Они могли делать все, что им заблагорассудится. Это, бесспорно, удобно, но лишает возможности впоследствии использовать столь любимый политиками всего мира прием плохого танцора и заявить, что мы бы, дескать, добились великолепного результата, но нам помешала вон та партия, вон тот сенатор и вот этот бюрократ из центрального банка. Чикагским мальчикам не мешал никто, это совершенно уникальный прецедент. О конечных итогах “чилийского чуда” уже сказано выше, однако надо же понять, почему все-таки кому-то пришло в голову назвать этот пшик чудом.

Были отменены все ограничения на инвестиции из-за рубежа, при этом инвесторов заманивали высокими доходами – которые обеспечивались за счет низких доходов чилийцев, конечно же. Особенно нужно выделить, что самые благоприятные условия были созданы для иностранных кредиторов и заимодавцев. Одновременно происходила распродажа государственных предприятий. Из 507 таких предприятий неприватизированными остались только 27. По итогам всех этих мер и произошло то, что впоследствии назвали “экономическим чудом”. В период с 1976-го по 1981-й средний рост экономики составил 6,6% - это весьма много. Казалось бы вот оно – свидетельство правильности теории Фридмана! Однако “чудотворцы” старательно оставляли без внимания тот факт, что быстрому росту предшествовал еще более резкий спад. И если взять статистику не с 1976-го года, а учесть предшествовавшую рецессию, то  экономические показатели Чили будут (по Латинской Америки) вторыми с конца – хуже было только в Аргентине.  Вот так – всего лишь небольшое изменение угла зрения – и чудо превращается в катастрофу.

Может быть, хуже всего было то, что 80% всего экономического роста составили услуги маркетинга, сфера обслуживания, а также финансовые услуги. Опытные биржевые дельцы знают, что такого рода рост – это мыльный пузырь, который может лопнуть от первого же толчка. И этот толчок последовал – в 1982-м Чили накрыло волной мирового экономического кризиса. К 1983-му безработица достигла 34%, а производство рухнуло с треском – на 28%, значительно больше, чем в 1974-м году. Финансовая и банковская система была на грани полного распада, и спасли ее только массивные вливания государственных средств. Эта мера ПОЛНОСТЬЮ противоречила как экономической программе “чикагских мальчиков”, так и самым базовым, основным принципам Фридмана. Особенно больный удар нанесло то, что считалось достижением – привлеченные ранее внешние частные займы. Пришлось бы выплачивать огромные проценты – или объявлять банкротство. Провал был настолько страшным, что даже террор со стороны Пиночета уже не смог бы удержать у власти “реформаторов”. Но как пелось в песне: “Слава Богу, есть друзья”. У друзей, правда, были не шпаги, а деньги, но именно это и требовалось. Новые огромные (по масштабам Чили) займы от МВФ спасли Пиночета. Кризис со временем схлынул, Пиночет успокоился и решил провести референдум о доверии себе. Результат его неприятно удивил – и не перестает удивлять его многочисленных российских поклонников, которые считают чилийцев неблагодарными.  

Остается добавить немногое: после ухода Пиночета и его реформаторов, после постепенного сворачивания экономической политики “по Фридману” чилийцы  просто вернулись к обычной жизни. Экономика перестала скакать, а на память от Пиночета остались огромные долги МВФ и надолго, по всей видимости, изуродованная система социального обслуживания. Пенсионная реформа, в свое время бывшая гордостью “чикагских мальчиков”, ныне остается потенциальной угрозой для каждого работающего чилийца. Осталось и еще кое-какое наследие, причем о нем я буду говорить, когда речь пойдет уже непосредственно о нашей экономической “десталинизации”.

Вот такую программу приняли для реализации в России наши “реформаторы”, желающие избавить страну от сталинского наследия. Я не буду здесь высказывать никаких резких суждений, но, по-моему, сегодня довольно очевидно, что это была ошибка, причем – грубая ошибка. Ведь в 1991-м реальные достижения Чили были вполне доступны для изучения. И квалифицированный экономист должен был иметь такую информацию. Но вместо этого почему-то были приняты во внимание лишь чилийские показатели времен “раннего Пиночета”. В какой мере ошибочность выбора экономической модели была обусловлена влиянием Сталина – лично мне оценить трудно, предоставляю судить об этом читателю. К сожалению, ошибочность в выборе основного направления  экономического курса не была этим исчерпана. К “чикагским” ошибкам добавились собственные, а довершили дело вполне объективные факторы. Но подробнее – в следующей статье.