ЭКСПЕРТЫ: НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИЕЙ ЛЮ СЯОБО НЕ ИЗМЕНИТЬ КИТАЙ

Китай достаточно силен и экономически влиятелен в рамках современной глобальной экономики для того чтобы иметь возможность устойчиво сопротивляться любому гуманитарному давлению извне. На словах все готовы бороться за права человека в Китае, но никто не откажется от дешевых китайских рабочих, собирающих айфоны, видеокарты и компьютерные «мышки». Пока китайские товары будут востребованы на мировом рынке, «рулить» внутренней политикой Китая при помощи каких-либо премий не получится.

Лауреатом Нобелевской премии мира за 2010 год стал 54-летний китайский писатель-диссидент Лю Сяобо. Он удостоен этой награды «за длительную ненасильственную борьбу за фундаментальные права человека в Китае». В июне 2009 года агентство Синьхуа сообщило, что Лю Сяобо арестован по обвинению в «организации в последние годы агитационных действий, направленных на подрыв государственной власти и свержение социалистического строя». Хотя согласно других источников, он был арестован еще 8 декабря 2008 года. Лю Сяобо – один из авторов так называемой «Хартии 08» – открытого письма к властям Китая с требованием соблюдения прав человека и проведения политических реформ.

Хартию подписали более 300 общественных деятелей и борцов за права человека в стране. В декабре 2009 года китайский суд приговорил правозащитника и писателя Лю Сяобо к 11 годам тюрьмы за попытку свержения государственного строя. В тюрьме Лю Сяобо был полностью отстранен от внешнего мира: ему было запрещено читать новости и обсуждать события в мире во время встреч с женой. Решение о присуждении Нобелевской премии Лю Сяобо вызвало шквал критики в адрес Нобелевского комитета со стороны китайских властей. Официальный Пекин назвал это решение «цинизмом». Правительство Китая до последнего момента пыталось надавить на Нобелевский комитет, чтобы отметить это решение.

Прошлогодний лауреат этой престижной премии, президент США Барак Обама по поводу упомянутых событий сказал: «Мы призываем правительство Китая как можно скорее отпустить на свободу господина Лю. В течение последних 30 лет Китай добился значительного прогресса в реформировании экономики и улучшении жизни своего народа, вырвав миллионы людей из нищеты. Но это премия нам напоминает, что политические реформы в стране не успевают за экономическими, и основные человеческие права каждого мужчины, женщины и ребёнка должны соблюдаться». Мы узнавали мнение экспертов о присуждении Нобелевской премии мира китайскому правозащитнику.


1. Какие тенденции в присуждении Нобелевской премии мира Вы можете выделить? Чем, по Вашему мнению, они вызваны?

Михаэль Дорфман – писатель, публицист, издатель и общественный деятель, США:

– Нобелевские премии очень привязаны к времени и международной актуалии.

Анатолий Вассерман – журналист, политконсультант, Одесса-Москва:

– Вполне обычная история. Каждая страна не любит меняться, но любит менять других. Нобелевские премии мира куда чаще всех прочих вызывают недоумённые вопросы или даже массовое неприятие. Это вызвано, прежде всего, их несравненно большей, нежели в прочих номинациях, политизированностью. Мир – понятие, прежде всего политическое.

Лариса Бельцер-Лисюткина – культуролог, преподаватель Свободного университета, Берлин, ФРГ:

– Нобелевские премии мира имеют тенденцию реагировать на осевые конфликтные ситуации глобального масштаба. Лауреаты НПМ – такие личности как Нельсон Мандела – ключевая фигура в борьбе с апартеидом, Шимон Перес и Ицхак Рабин, боровшиеся за достижение мира на Ближнем Востоке, Андрей Сахаров, выступивший с открытой критикой советской системы изнутри самой советской элиты, Михаил Горбачёв, инициатор окончания «холодной войны», Барак Обама, с которым связывали надежды на реконфигурацию имиджа и реальной политики США, и т. п. Столь высокая планка в выборе лауреатов обусловлена тем, что Нобелевская премия мира позиционирует себя как главный индикатор, указывающий на опасности, грозящие мировому сообществу. Отмеченные премиями личности возводятся в «пантеон» мудрецов и праведников, им придаётся статус нравственно безукоризненных образцов для подражания и всеобщего доверия. Нобелевская премия – это высшая форма признания заслуг личности в деле служения человечеству в целом, а не таким парциальным образованиям как государство или этнос.

Давид Эйдельман – политолог и политтехнолог, Иерусалим, Израиль:

– В присуждении нобелевских премий в гуманитарной сфере в последние десятилетия легко можно увидеть одну главную тенденцию, которая одних сильно беспокоит, а других очень радует. Присуждение стремится не фиксировать вехи и достижения, а усиливать тренды. Наиболее вопиющим примером этого было присуждение Нобелевской премии мира Бараку Обаме. Авансом! Образно говоря нобелевские премии вместо того, чтобы быть подобием метеорологии, стали погодным явлением. Это играющий судья на футбольном поле, где множество команд и мечей.

Даниэль Штайсслингер – журналист и переводчик, Израиль:

– Тенденция – следование политической моде. Вызвано тем, что слаб человек, даже если он является членом Нобелевского комитета.

Игорь Богатырев – редактор службы новостей сетевого журнала «Полярная звезда», Тверь, Россия:

– Тенденции прослеживаются уже давно. А именно: нобелевские премии присуждаются тем, кого лоббируют США и Израиль, по причинам, ведомым им, и в целях, интересных именно им. Хотя они декларируют, что этот их дуэт выражает мнение «международного сообщества».

Алексей Байков – главный редактор сайта «Актуальная история», Москва, Россия:

– Безусловно, после окончания Второй Мировой войны выросла зависимость премии от текущих «трендов» в политике. Причем там, где тренды и здравый смысл расходятся – выбор делается в пользу трендов. То есть премия откровенно «политизируется» в ущерб принципам, заложенным самим Нобелем. Я, например, категорически не понимаю, за что получили свои премии руководитель сети черного терроризма в ЮАР Нельсон Мандела (видимо за то, что его последователи в «борьбе за мир» активно использовали «ожерелья» – это когда человеку одевают на шею автопокрышку с бензином и поджигают) и Десмонд Туту, призывавший мир к санкциям против ЮАР. После отмены апартеида мира в Южногй Африке больше не стало. За что получил премию Барак Обама – президент страны, ведущей две войны одновременно? Нобелевский комитет, по-моему, руководствуется теми же иррациональными соображениями, что и вся мировая «тусовка», определяющая на глобальном уровне «что такое хорошо и что такое плохо». Воплощение этих принципов в реальную жизнь, к сожалению, никогда не приносило желаемого результата.

Александр Этерман – политический и экономический консультант, Иерусалим, Израиль:

– На мой взгляд, Нобелевский комитет ищет либо людей, внесших особенно большой гуманитарный вклад, либо вклад в дело обеспечения мира (обычно это крупные политики и пр.), либо наиболее самоотверженных борцов за мир и права человека.


2. Решение Нобелевского комитета можно рассматривать в качестве вмешательства международной организации во внутренние дела Китая как суверенного государства. Оправдано ли оно?

Михаэль Дорфман:

– Вмешательство в дела государства – это когда другое государство вмешивается. Присуждение премии, будь то «Оскар» или «Нобелевка», или даже иностранного ордена таковым не является.

Анатолий Вассерман:

– Каждый из нас каждым своим шагом вмешивается в чьи-нибудь внутренние дела. Ещё Аристотель Никомахович Стагирский сказал: человек – животное общественное. Никто не может претендовать на абсолютный суверенитет. Даже Вестфальский мир 1648-го года, завершивший кровопролитнейшую Тридцатилетнюю войну формулой cuius regio tuius religio (чья власть – того и вера), вовсе не запретил единоверцам из разных государств общаться между собою и просить другие государства о снисхождении к иным верам. Более того, даже меры экономического воздействия – отказ от торговли, просьба к собственным союзникам поддержать эту меру – не считаются преступными. Пока речь не идёт о прямом насилии или хотя бы об иных угрозах жизни (вроде экономической блокады, препятствующей даже поступлению в страну медикаментов и прочих жизненно необходимых средств – как поступили с Ираком после 1991-го), вмешательство считается приемлемым. Другой вопрос, оправдано ли вмешательство в данном случае. Но это уже вопрос №4 данного обсуждения.

Лариса Бельцер-Лисюткина:

– Мне не кажется что избрание того или иного лауреата является вмешательством во внутренние дела его страны. Если исходить из определения этого акта как «вмешательства», то придётся в принципе приостановить присуждение премий, ибо выбор независимой организации – Нобелевского комитета – по определению не может совпадать с приоритетами национальных правительств. Впрочем, тогда и присуждение литературных премий надо приостановить. Ибо во всех странах с репрессивными режимами культура волей-неволей приобретает субверсивный характер, а правительства создают свои собственные когорты привилегированных, лояльных к режиму художников. И выбор нобелевского лауреата из среды оппозиционных литераторов может рассматриваться национальным правительством как недружественный жест. За примерами не надо далеко ходить. Травля Бориса Пастернака – это часть российской истории ХХ-го века, и именно в России лучше чем где-либо известно, как это делается.

Стратегия Нобелевского комитета мне представляется вполне оправданной и очень эффективной. Китайской стороне придется всё же признать правила игры, уже сто лет как признанные всем миром. Кажется, до сих пор в этой стране не было прецедента присуждения Нобелевской премии кому-либо из граждан, отсюда и такая болезненная реакция на саму возможность «альтернативной» оценки личности китайского гражданина, наделённого властями статусом государственного преступника.

Давид Эйдельман:

– Присуждение нобелевских премий мира Сахарову и Солженицыну – тоже было вмешательство во внутренние дела великой державы. Сегодня этой страны нет, а Сахарова и Солженицына почитают в России. Международная организация «Репортеры без границ» назвала это присуждение премии историческим. «Это решение норвежского Нобелевского комитета можно считать историческим жестом в поддержку свободы слова в Китае», – говорится в заявлении этой организации. Там подчеркивают, что Нобелевский комитет решил наградить Лю Сяобо невзирая на то, что этот поступок может вызвать резкую критику со стороны властей КНР.

Правозащитная организация Amnesty International также одобряет решение Нобелевского комитета и «призывает власти Китая вернуть свободу всем политзаключенным в стране».

Действия китайских властей в отношении Лю Сяобо неоднократно становились предметом полемики между Китаем, США и другими западными странами, требующими освобождения правозащитника. На все подобные заявления МИД КНР однозначно отвечает, что действия компетентных органов в отношении правозащитника лежат в русле китайских законов. Но ситуация с правами человека в стремительно растущем Китае – это давно уже не только внутреннее дело этой страны. «Новый статус Китая в мире требует новой ответственности», – сказал глава Нобелевского комитета в Осло Турбьерн Ягланд, обращаясь к властям страны, ставшей второй по величине экономикой мира.

Даниэль Штайсслингер:

– В данном случае – нет. Это углубляет отчуждение между КНР и Западным миром, и ответные шаги Китая трудно предсказуемы. Например, большее сближение с Ираном. Если учесть, что Китай располагает различными современными технологиями, которые очень хотели бы заполучить в Тегеране, это опасно.

Игорь Богатырев:

– Если воспринимать Нобелевскую премию всерьёз, то да, можно воспринимать как вмешательство. (Хотя я уже не рекомендую воспринимать её всерьёз). С точки зрения её скрытых хозяев оно возможно и оправдано, с точки зрения здравого смысла – вряд ли.

Алексей Байков:

– На этот вопрос сложно ответить однозначно «да» или «нет». Без тщательного изучения проблем страны во всей совокупности, вмешательство во внутренние дела безусловно не оправдано, ибо оно приводит к печальным последствиям. Опять же не могу не привести в пример Африку, где прямое применение «демократических трендов» и социализма привело к чудовищным человеческим жертвам. С другой стороны – разве не являлось вмешательством во внутренние дела объявление Советским Союзом войны Болгарии в 1944 году. Болгария, напомню, сохраняя по отношению к СССР формально нейтральный статус, на деле оказывала посильную помощь гитлеровским захватчикам – транспортом и поставками продовольствия. Народ Болгарии, как известно, встречал освободителей цветами. Кто назовет такое вмешательство «неоправданным»?


3. Нобелевскую премию мира чаще всего получают сильные мира сего – президенты, премьер-министры, руководители крупных международных организаций, люди, изменившие мир. Как воспринимать на этом фоне премию правозащитнику, который сидит в тюрьме, то есть не сумел защитить даже собственных прав?

Михаэль Дорфман:

– Нобелевские премии постоянно получали и продолжают получать люди и организации, которых трудно причислить к сильным мира сего. Карл фон Осецкий в нацисткой Германии, Мартин Лютер Кинг (США), Перес Эскивель (Аргентина), Лех Валенса (Польша), Десмонд Туту (ЮАР) Далай Лама или Мать Тереза в момент присуждения Нобелевской премии не обладали статусом «сильных мира сего». Присуждение им Нобелевских премий было предвестником того, что побеждают идеи, за которые они боролись.

Анатолий Вассерман:

– Никто не может в одиночку бороться с целым государством. Правозащитник может только привлечь к преступлениям (или ещё того хуже – ошибкам) внимание общества. Если общество отвергает правозащитника – приходится подозревать, что затронутые им проблемы само общество не считает очень уж существенными. Так что премия в данном случае может рассматриваться как попытка привлечь внимание рядовых китайцев к тем аспектам их положения, кои кажутся важными за пределами Китая.

Лариса Бельцер-Лисюткина:

– Мне кажется, что Нобелевские премии мира присуждаются отнюдь не только «сильным мира сего». Они в равной мере присуждаются и узникам совести, и авторитетным диссидентам, и священникам, не принадлежащим к правящим элитам.

Давид Эйдельман:

– Как я уже высказался выше, присуждение подобных премий – стремится не фиксировать вехи и достижения, а усиливать тренды. В данном же случае, это не только лавровый венок, но и спасательный круг.

Даниэль Штайсслингер:

– Трудно сказать. Он лично может воспринять это как свою моральную победу. Хотя на самом деле просто попал в некую струю.

Игорь Богатырев:

– Если это нужно «для дела», в чьих-то интересах (я уже описал, в чьих именно), то премию можно дать и макаке – какая разница. Так что как раз этот момент – очень малозначителен.

Алексей Байков:

– Во-первых, борьба за права человека совершенно не тождественна борьбе за мир. Это разные вещи. Борьба за мир – это, строго говоря, борьба против всех форм гибели невинных людей – войны, геноцида, голода и тому подобных явлений. И борьба за разоружение – то есть «профилактика». Нарушение прав человека может сопровождаться войнами и геноцидом, а может и не иметь к ним никакого отношения. Скажем так, борьба с ограничениями в области свободы слова или за право граждан мирно и без оружия собираться на митинги, демонстрации и шествия – это хорошо, но причем тут Премия мира?

К сожалению, над Нобелевским комитетом довлеют идеологические клише эпохи 60-х гг и порожденное «тоталитарной» школой в истории и социологии представление о том, что причиной войн и прочих массовых смертей является политическая неоднородность планеты, и что за мир можно бороться при помощи повсеместного распространения американской или европейской модели демократии. Потому и вручают премии правозащитникам.

Александр Этерман:

– В принципе, это легитимное решение, смысл которого – привлечь внимание мирового сообщества к проблеме, которую пытается решить данный правозащитник, и оказать ему и его делу действенную помощь. Не знаю, резонное ли это решение.


4. Улучшит ли присуждение Нобелевской премии положение с правами человека в Китае?

Михаэль Дорфман:

– Да. С появлением экономически независимого и состоятельного среднего класса. Их свободу и имущество невозможно будет защитить без улучшения ситуации с правами человека. Да и сама власть не способна бороться с коррупцией, если не уважает прав человека и гражданские свободы. Премия поможет обратить внимание мира на китайские проблемы.

Анатолий Вассерман:

– Ни в коей мере. Права человека могут быть обеспечены лишь в пределах возможностей общества. Нынешнее китайское общество в целом столь бедно, что главным правом человека в нём кажется право на элементарное выживание. И вся политика нацелена лишь на обеспечение этого права. Другое дело, что именно китайская бедность позволяет стране в целом давить дешевизной конкурентов по всему миру. Следовательно, призывы к защите прав человека имеют и экономический подтекст – защиту западных производителей от конкурента, по многим показателям уже вышедшего на первое место в мире. Даже если нынешнее китайское руководство не рискует озвучить эту сторону проблемы – оно не может её не осознавать. Так что на высшем китайском уровне нынешняя нобелевская премия воспринимается всего лишь как инструмент экономической борьбы. И реакция на неё – соответствующая.

Лариса Бельцер-Лисюткина:

– Положение с правами человека в любой стране улучшается тогда, когда повышается «качество» этого самого человека. Когда в «человека» начинают вкладывать деньги, создавать ему возможности для образования, здравоохранения, социальной защищённости. Права человека очень трудно импортировать, особенно в Китай с населением в миллиард человек. Любая нация должна дозреть до такого уровня, когда у неё появится непреодолимая потребность в такого рода правах. В РФ сейчас нет таких гонений, как в СССР. Население могло бы добиться своих прав, если бы у него была в этом потребность. Но её нет, и поэтому здесь наблюдается roll back: власть беспрепятственно присваивает себе те права, котоые уже были даны гражданам 15-20 лет назад.

Давид Эйдельман:

– Да. Поскольку эта премия привлекает мировое внимание не только к человеку, но и к проблеме. Она хотя бы немного всколыхнет международное сообщество.

Даниэль Штайсслингер:

– Ни в коем случае. Китай – огромная страна, и инерция системы там очень велика. Так что какой-то единичный акт едва ли что-то изменит. Да и концепция прав человека, принятая в Европе, может быть неприемлемой для Китая. Тамошние правители всё же знают свой народ лучше, чем нобелевские комитетчики.

Игорь Богатырев:

– Во-первых, присуждение или неприсуждение какой-то премии, пусть и нобелевской, ничего улучшить или ухудшить не может по определению. Во-вторых, когда о «правах человека» начинает говорить та самая израильско-американская публика, то я скорее поверю не в их утверждения, а в противоположные им, – им бы дома у себя разобраться, а не лезть в дела чужих, суверенных, государств.

Алексей Байков:

– Нет Китай достаточно силен и экономически влиятелен в рамках современной глобальной экономики для того чтобы иметь возможность устойчиво сопротивляться любому гуманитарному давлению извне. На словах все готовы бороться за права человека в Китае, но никто не откажется от дешевых китайских рабочих, собирающих айфоны, видеокарты и компьютерные «мышки». Пока китайские товары будут востребованы на мировом рынке, «рулить» внутренней политикой Китая при помощи каких-либо премий не получится. Китай достаточно силен и экономически влиятелен в рамках современной глобальной экономики для того чтобы иметь возможность устойчиво сопротивляться любому гуманитарному давлению извне. На словах все готовы бороться за права человека в Китае, но никто не откажется от дешевых китайских рабочих, собирающих айфоны, видеокарты и компьютерные «мышки». Пока китайские товары будут востребованы на мировом рынке, «рулить» внутренней политикой Китая при помощи каких-либо премий не получится.

Материал подготовил Сергей Сибиряков