США.
ПРИНИМАЮТ ВСЕХ ЗА ДУРАКОВВашингтонские политики и стратеги, а вслед за ними и некоторые их подручные в европейских столицах продолжают, говоря не совсем парламентским языком, «лепить горбатого», видимо, принимая мировое сообщество за недоумков, будто комплексы американской ПРО, развертываемые в Европе, призваны защитить ее от мифических иранских баллистических ракет. России-де эта американская ПРО никакой угрозы не представляет. Как ни странно, и в самой России среди псевдолибералов находятся апологеты вашингтонских планировщиков стратегической ПРО.
Впрочем, чему удивляться: не стыдясь носить в кармане российский паспорт и находясь под защитой Конституции Российской Федерации, эти люди не стесняются открыто выражать свою жгучую, лютую, патологическую ненависть к России, к ее прошлому, настоящему и будущему, к русскому народу, ко всему российскому бытию.
Впрочем, о них можно попросту забыть, как о чем-то малозначащем. Но этого нельзя сказать о противоракетной обороне, поскольку создание современной стратегической системы ПРО, а именно таковую и строят США, может привести к кардинальному изменению всей картины мира, к разрушению сложившейся, хотя и хрупкой системы международной безопасности. Как следствие – поставит под угрозу само существование жизни на Земле.
ЭКСКУРС В ИСТОРИЮИдея создания противоракетной обороны зародилась в США и СССР на рубеже 60-х годов прошлого столетия, сразу после создания и развертывания обеими странами баллистических ракет большой дальности, прежде всего межконтинентальных баллистических ракет (МБР).
Извечное противостояние средств защиты (обороны) и средств нападения (наступления) – например, броня – пуля, снаряд; противовоздушная оборона (ПВО) – самолет, авиация; противотанковая оборона (ПТО) – танки, боевые бронемашины – в ракетно-ядерный век выразилось в разработке систем ПРО как противодействие баллистическим ракетам. Во всех случаях речь шла о максимально возможном, но всегда лишь о частичном снижении результативности применения средств нападения.
В самом начале работ по системам ПРО и в США и в СССР пришли к выводу, что противоракеты, даже самые эффективные, не смогут полностью нейтрализовать средства нападения – баллистические ракеты другой стороны. Средства ПРО были способны лишь ограничить ущерб от ядерного удара другой стороны по ограниченному району. В то время США разрабатывали систему «Сейфгард» для обороны только одного (из шести) позиционных районов (ракетных баз) МБР «Минитмэн», СССР – систему ПРО вокруг Москвы. Обе стороны – и СССР, и США – понимали, что обеспечить полную защиту от ракетного удара – задача невыполнимая: любая, даже самая эффективная система противоракетной обороны может быть преодолена путем дополнительного развертывания средств нападения и/или совершенствования их систем преодоления ПРО.
Осознав это, СССР и США в течение всего 2,5 лет провели интенсивные переговоры (ноябрь 1969-го – май 1972 года), разработали и подписали два документа – Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ограничение по числу имевшихся у сторон стратегических баллистических ракет наземного и морского базирования) и Договор о противоракетной обороне, которым системы ПРО сторон ограничивались имевшимися у сторон позиционными районами (по одному у США и СССР). В последующем дополнительным протоколом от 1974 года этот договор дополнили новыми обязательствами.
Главное в Договоре по ПРО – запрещение разработки и создания противоракетных комплексов и радиолокационных станций, обеспечивающих противоракетную оборону всей территории страны. Иными словами, Договором по ПРО запрещалось создание стратегической системы противоракетной обороны. При этом безопасность обеспечивалась сдерживанием друг друга угрозой гарантированного возмездия по агрессору.
Одновременно с этим по мере наращивания стратегического ядерного потенциала Пентагон в 1970–1980 годы разрабатывает, а администрация США принимает различные планы боевого применения стратегических наступательных сил (планы СИОП) с включением в них помимо массированного ракетно-ядерного удара так называемых ограниченных, выборочных, первого разоружающего (по стратегическим средствам противника), ослепляющего (по центрам и объектам высшего государственного и военного руководства) ядерных ударов.
Разработка и заблаговременное включение в план СИОП таких вариантов существенно расширяли возможности многовариантного, в зависимости от складывающейся обстановки, применения стратегических наступательных сил США. Но они не гарантировали Соединенные Штаты от возмездия в случае, если они прибегнут к нанесению первого, например, «разоружающего» ядерного удара по стратегическим ядерным силам СССР. В годы холодной войны и Соединенные Штаты, и Советский Союз располагали такими арсеналами стратегических средств доставки ядерного оружия, что даже в ответном ударе сохранившимися баллистическими ракетами наземного и морского базирования агрессору мог быть нанесен сокрушительный удар, непоправимый ущерб.
В поисках способов превращения стратегического ядерного потенциала из средства исключительно сдерживания в оружие «поля боя», которое могло бы одновременно полностью нейтрализовать соответствующие средства противника и исключить возможность нанесения им ответного ядерного удара возмездия, американские стратеги на рубеже 80-х годов задались целью дополнить стратегические наступательные силы стратегической оборонительной системой (стратегической ПРО), которая обеспечивала бы достижение победы в ядерной войне любого масштаба. В Вашингтоне решили, что в принципе это возможно: нанесение хорошо организованного первого «разоружающего» и «ослепляющего» удара по противнику приводит к резкому ослаблению его ядерного арсенала и существенному нарушению всей системы высшего государственного и военного управления. И, как следствие, если противник и сможет организовать ответный удар своими сохранившимися незначительными стратегическими средствами, то они будут перехвачены заранее развернутой, достаточно эффективной стратегической ПРО.
В такой «связке» со средствами нападения казалось бы сугубо оборонительная система – противоракетная оборона – становится как бы спусковым крючком стратегических наступательных сил и нанесения агрессором первого ядерного удара. Иначе говоря, система ПРО провоцирует ее обладателя на прямое использование по своему усмотрению стратегических ядерных сил в расчете на безвозмездное, безнаказанное обеспечение узкокорыстных «жизненно важных интересов США».
НОВАЯ ИНИЦИАТИВАПервого марта 1983 года в конце второго года пребывания в Белом доме президент Рональд Рейган объявляет так называемую стратегическую оборонную инициативу (СОИ). «Инициативой» предусматривалось проведение широкой программы исследовательских работ в интересах поиска и разработки технологий создания эффективной системы противоракетной обороны всей территории США. Договором по ПРО 1972 года научно-исследовательские работы не запрещались, однако сам факт объявления программы СОИ говорил о возможности в будущем выхода США из этого договора в случае достижения военно-промышленным комплексом США технологических прорывов в области ПРО и создания других благоприятных (с точки зрения США) условий для подрыва Договора по ПРО. Такой вывод подтверждается также результатами анализа сформировавшейся к тому времени Стратегии национальной безопасности США и практической деятельностью Вашингтона по претворению ее в жизнь.
В кратком изложении основное содержание этой стратегии, важнейшие положения которой сохраняются и в настоящее время, заключается в способах и средствах достижения Соединенными Штатами откровенно агрессивного по своей сути внешнеполитического курса Вашингтона, обеспечения им так называемых важных, жизненных, жизненно важных интересов США, которые Белый дом распространяет на весь земной шар.
Для этого используется весь набор средств воздействия на другие страны – субъекты мирового сообщества: политические, дипломатические, экономические, пропагандистские (в последние годы в форме информационной войны) инструменты. Они дополняются также не афишируемым шантажом (через свою зарубежную агентуру), подрывными (вплоть до диверсионных) акциями, подкупом высокопоставленных должностных лиц, инициированием и даже организацией цветных революций и т.п.
Но в качестве главного фактора, мощнейшего оружия воздействия на избранную «жертву», на который опираются все перечисленные выше, для обеспечения своих «интересов», где бы и в отношении кого бы то ни было Вашингтон всегда использовал и использует «непревзойденную военную мощь» – независимо от того, какая администрация по партийной принадлежности занимает Белый дом – демократическая или республиканская. «Наше влияние (в мире. – Ф.Л.) будет максимальным, – прямо подчеркивается в «Стратегии национальной безопасности – 2015», – когда мы объединим все наши стратегические преимущества. Наши вооруженные силы останутся готовыми защитить наши национальные интересы, обеспечивая действенные рычаги для дипломатии».
ПОЛИТИКА СИЛЫ
Военно-силовое воздействие Соединенных Штатов на избранное ими независимое государство для обеспечения там «национальных интересов США» осуществляется, как правило, путем эскалации конфликта от относительно «низкой интенсивности», с последующей откровенной демонстрацией силы с ее усилением до прямой угрозы, завершающейся прямым использованием ВС США для совершения агрессии.
Самый «низкий» уровень напряженности поддерживается Соединенными Штатами за счет содержания вооруженных сил, постоянно находящихся в высокой боевой готовности, в составе так называемых главных командований (ГК) ВС США в зоне Тихого, Атлантического и Индийского океанов, в Европейской зоне, зоне Центральной Америки. Сферой их «ответственности» являются будущие театры войны (ТВ) и/или военных действий (ТВД), заранее «нарезанные» на всех континентах и морских акваториях. В частности, театр войны для ГК ВС США в зоне Тихого океана определен от западного побережья США до Урала, а ГК ВС США в Европе от Атлантики до Урала. «Нашим первым внешнеполитическим инструментом является принципиальная и открытая дипломатия в сочетании с передовым базированием вооруженных сил, что обеспечивает защиту и продвижение интересов Америки», – не скрывает Стратегия национальной безопасности США в редакции за 2015 год.
Следующий уровень конфликтности – открытый шантаж военной силой путем усиления передовых группировок войск или переброской воинских контингентов в новые районы вблизи границ избранного потенциального противника (свежий пример – переброска подразделений сухопутных войск и тяжелой боевой техники в страны Балтии в мае с.г.) или проведением военных учений с привлечением разнородных сил и средств – сухопутных войск, боевой авиации и корабельных группировок. Примером таких действий могут служить учения Anaconda ВС США, Польши и стран Балтии в июне с.г. в непосредственной близости от сухопутных и морских границ России с охватом, как удавкой, Калининградской области. Ранее – в годы холодной войны и даже в постсоветский период – проводить подобные угрожающие акции непосредственно против нашей страны США и НАТО избегали.
Дальнейшее нагнетание напряженности, «интенсивности конфликта» – это демонстрация политической решимости и готовности применить военную силу, в том числе союзников по НАТО, сопровождающаяся переброской в район потенциальной агрессии достаточного числа новых боевых частей и соединений ВМС и ВВС, а затем также СВ США с их структурами боевого и тылового обеспечения. Самый последний пример – решение саммита НАТО в Варшаве 8–9 июля с.г. о размещении четырех батальонов стран НАТО в Польше, Литве, Латвии и Эстонии (и это только начало!).
В случае если ни одним из вариантов формально «мирных» способов военно-силового воздействия не удается добиться поставленных целей, Соединенные Штаты прибегают к непосредственному задействованию созданных ими сил и средств для совершения агрессии, как правило, массированным нанесением ракетно-бомбовых ударов авиационными и корабельными группировками с последующей эскалацией боевых действий вплоть до принуждения противника к капитуляции, физической ликвидации, устранения режима или полного разгрома его вооруженных сил и уничтожения военно-промышленного комплекса (пример – агрессия США против Ирака в 2003 году).
Как показывает практика реализации Вашингтоном своей «стратегии национальной безопасности», чем выше уровень конфликтности «мирного» военно-силового воздействия, тем выше вероятность завершения организованных Белым домом «конфликтов низкой интенсивности» развязыванием Соединенными Штатами разрушительных военных действий с решительными целями. Агрессия США против Гренады (1983), Панамы (1989), Югославии (1999), Ирака (2003), Ливии (воздушный удар в 1986 году, а также операция в 2011 году) – далеко не полный перечень ничем не спровоцированных войн и военных действий США только за последние 30 лет. Важно при этом отметить, что в период холодной войны и противостояния с Советским Союзом Соединенные Штаты еще проявляли если не сдержанность в своих агрессивных действиях, то определенную осторожность – во всяком случае в отношении дружественных СССР государств, теперь они эту «стеснительность» отбросили как ненужный атрибут своего поведения в отношении других стран мира, исключая Россию и Китай как крупные ядерные державы.
СТАВКА НА СИНЕРГИЮ И ПОДКОП ПОД «ДОГОВОР»Стремясь «спроецировать» действие Стратегии национальной безопасности в полном объеме в первую очередь на СССР, а теперь на Россию и Китай, политические ястребы и стратеги Вашингтона первоначально в теоретическом плане, а в ходе реального стратегического планирования ставку делают на реализацию идеи синергического объединения ударных потенциалов стратегических наступательных сил и оборонительных возможностей систем ПРО в расчете на создание достаточно эффективных, победоносных стратегических средств вооруженной борьбы.
Комментарии