Остров свободы

Как-то утром я чистил Критское море. Чистил вместе с пожилым греком. Тот работал за деньги, а я за интерес. Убрав вынесенный ночным штормом мусор, я прыгаю в море, отплываю на сто метров от берега и превращаюсь в маленькую щепочку между двумя огромными стихиями: морем и небом. И еще горы. Они нависают над заливом Мирабелло острова Крит словно охраняя нашу маленькую деревню Пахия Аммос. Через два дня после приезда в нее мы знали там всех собак. Их было три. Зато кошек без счета. Вечно голодные они терлись под ногами в прибрежных тавернах. Калимера, калиспера, эфхаристо, паракало. Этих четырех слов вполне хватало для общения с местными жителями. Остальное жестами и отдельными английскими словами. И почти все в деревне с тобой здороваются. И ты уже чувствуешь себя местным жителем. И тебя в таверне уже угощают ракией, а детей арбузом. Просто так. Греки в провинции, не избалованной туристами, какие-то настоящие. Не заискивают, в душу не лезут. Сиди себе в таверне, смотри на море и на горы и мысли как-то сами приходят в порядок и все проблемы на Родине становятся маленькими-маленькими на фоне величественных Критских гор.

И снова в море. А песок так раскален, что от тапочек до спасительной воды бежишь зигзагами поджаривая на ходу пятки. И только через неделю соображаешь, что бежать надо было в тапках. А потом садишься за руль и едешь в пещеру, в которой родился Зевс. И это где-то глубоко в горах, а дороги не знаешь и это как-то притягивает. И по приезду видишь автобус с вечно куда-то бегущими нашими туристами и мужика, кричащего жене: - Люся, ты мои трусы не забыла? И ты лезешь подальше от таких проблем в пещеру. А там холодно и мрачно-притягивающе висят сталактиты. И если иметь хорошее воображение, то Зевс обязательно появится и как рявкнет, что ты пулей вылетаешь под палящее солнце. А там тебя покорно ждет твой ишак за десять евро туда и пять обратно. Крит - это остров свободы. Для тех, кто готов ее принимать. И кто готов по утрам чистить Критское море, если оно попросит об этом.