Когда разговор о трагедии ее приумножает

На модерации Отложенный

Психическое здоровье общества и нашей страны – тема, актуальность которой, к сожалению, со временем только возрастает. В апреле нынешнего года мы говорили об этом с известным психологом Сергеем Николаевичем Ениколоповым, заведующим отделом клинической психологии Научного центра психического здоровья Российской академии медицинских наук, который побывал в гостях у нашей передачи.

Сейчас мы все чаще наблюдаем крупные катастрофы, потрясающие наше общество, несчастные случаи или акты терроризма. Как правильно реагировать на них, как обсуждать эти вещи, как справляться с той психической травмой, которая при этом происходит? Чисто бездумное отношение к этим событиям играет на руку террористам. А с другой стороны от этого действительно зависит здоровье мира, в котором мы живем.

Как рассказал Сергей Николаевич, с позиций психологии существенным индикатором благополучия и неблагополучия является уровень насилия, агрессивности в обществе. Существуют два серьезных показателя.

Во-первых, это количество корыстных убийств. Например, в конце 60-х в Москве был очень низкий показатель корыстных убийств. Это было обусловлено влиянием того социального оптимизма, который был в начале 60-х – оттепель, кончина Сталина, нормализация человеческих отношений. А кроме прочего, огромное количество людей получило к тому времени отдельные квартиры. Это была почти революция – люди почувствовали, что такое приватная жизнь. В результате в конце 60х доля корыстных убийств составляла 7-9%.

Другой важный показатель неблагополучия – количество самоубийств. Это четкий индикатор. И на протяжении последних двадцати лет, особенно в 90е, оба эти показателя в России существенно выросли - как корыстные убийства, так и самоубийства. Это парадокс. Согласно мировым тенденциям, обычно при росте числа убийств количество самоубийств снижается и наоборот. Только в России и в некоторых латиноамериканских странах, таких, как Колумбия, эти показатели растут одновременно.

Ярким индикатором является и общий уровень агрессивности, который измеряется при помощи специальных методик. По этому показателю Россия лидирует среди европейских стран. Ко всему прочему, по данным последнего доклада ВОЗ Россия лидирует среди европейских государств и по числу убийств среди молодежи, обгоняя даже такие страны, как Албания. Конечно, говорить о каком бы то ни было социальном благополучии на таком фоне тяжело.

Психические проблемы общества обострены до невозможности, во-первых, внутренними процессами, происходящими в обществе, а во-вторых, внешними, такими, как терроризм. Реакция людей на теракты очень разнообразна. Это и посттравматические стрессовые расстройства - бессонница, депрессия, повышенная раздражительность и агрессивность. Это и рост патриотизма и групповой сплоченности с одной стороны, а с другой стороны неприятие власти, которая не может защитить.

Сергей Николаевич Ениколопов уверен, что такой социальный институт, как СМИ, к сожалению, в наше время становится элементом террористического замысла.

Организаторы теракта учитывают, что теракты будут широко освещаться в газетах, журналах, по телевидению. В традиционном, старом терроризме, например, образца XIX века, бомбу бросали в царя, который для террористов являлся персонификацией зла. И, следовательно, подлежал уничтожению. Жертвами современного терроризма часто становятся те же люди, за счастье которых террористы борются. Основное - вовсе не убийство этих людей, а сообщение об этом всему миру. СМИ здесь в очень двоякой ситуации. Прямая функция СМИ – информировать. В то же время, по мнению Ениколопова, во главу угла должен быть поставлен принцип «не навреди», который часто нарушается, особенно в отечественных СМИ. Понятно, что надо научиться сообщать информацию в каком-то смысле с минимальным эффектом для наблюдателя. Но как именно? Это одна из основных трудностей, с которой сталкиваются и наши, и зарубежные психологи.

Обычно в первую очередь обсуждаются психологические проблемы заложников, непосредственных участников событий и прямых свидетелей. Но очень мало говорится о проблемах так называемых вторичных и третичных жертв. Сидит перед телевизором человек где-нибудь в совсем другой деревне, в другом городе, в другой стране. Он воспринимает трагедию в силу своих эмоциональных характеристик. Возможно, на телеэкране его знакомые или родственники. Возможно также, что он бывал в этом городе. Однако, даже если он незнаком ни с кем из участников трагедии, даже если он ни разу не бывал в этом городе, то это еще не означает, что его психика вне опасности.

После теракта на Дубровке были проведены исследования. В качестве объекта исследований выступили москвичи, у которых не было родных, близких и даже просто знакомых среди участников, жертв или свидетелей теракта. Иными словами, абсолютно сторонние наблюдатели. При этом более чем у двадцати процентов из их числа были выявлены симптомы посттравматического стрессового расстройства. Большая проблема в том, что люди не могут установить причинно-следственную связь между своим самочувствием через три-четыре месяца спустя самого теракта.

У них появляются депрессии, страхи и агрессивность по отношению к окружающим. Или холодность и отчужденность – «не хочу об этом слушать», что чаще всего является формой психологической защиты от тяжелого травматического события. За этим следуют и уже социальные последствия – претензии к государству, которое не смогло защитить. Государственные службы - словно армия, которая всегда готовится к прошлым сражениям. Они учитывают ошибки, исправляются на ходу, но не могут работать на опережение, потому что террористы более креативны и быстрее реагируют.

А значит говорить о таких катастрофах, как теракты, надо сдержанно и адекватно, с ощущением, что бередишь чужие раны. По-моему, это никоим образом не нарушает ни свободы информации, ни свободы печати. Это подчеркивает только ответственность за те средства, которые есть у СМИ. Например, Ениколопов знает многих американских психологов, которые после работы над проблемами насилия переходили работать на факультеты масскоммуникаций, понимая, насколько важна роль массмедиа. Но когда речь идет о терактах, это двойная работа. Она требует досконального знания культуры и ценностей данного общества.

Что должно передавать в это время радио? Что должны говорить по телевизору, как показывать эти события? Как часто? Кто должен быть комментатором? Например, в западных СМИ уже выработано правило - не стоит по каждому теракту менять приглашаемых экспертов. Потому что, когда эксперты меняются, возникает ощущение, что на самом деле никто ничего не знает. Эксперт должен себя в этом качестве уже зарекомендовать. Даже его облик и манеры играют важную роль. Потому что бывают и такие эксперты, после которых сразу за оружие хочется взяться. Помимо того, что любой теракт ставит перед наблюдателем вопрос о легитимности насилия как способа решения проблемы.

Сейчас в России разрешается многое. В то время как те же американцы пошли на ограничения огромного количества своих личных свобод, которыми они так дорожили, ради безопасности. Например, в 70е в Америке на телевизионных экранах было столько же насилия и секса, сколько у нас в 90е. То есть, доходило до 80% эфирного времени. И вот они одумались, но одумались очень по-научному. Запустили огромный проект, который финансировали Американская ассоциация психического здоровья и американский аналог Минздрава, было обобщено 2100 исследований, вынесено на слушания в Конгресс. Слушания были очень раскручены и широко освещались во всех СМИ. И боссы американского телевидения осознали, что если они хотят жить в спокойном мире, им придется отвечать за то, что показывают. Они ввели некую самоцензуру, и американское телевидение стало очень умеренным.

Попутно были выявлены и другие важные механизмы воздействия на общественное сознание. Выяснилось, как правильно рекламировать здоровый образ жизни, в рамках, например, борьбы с курением. Рекламщикам часто кажется, что чем стрессогеннее они сделают ролик, тем эффективнее он будет работать. Но оказалось, что страх – плохой советник. Запугивать людей – неэффективно. Сергей Николаевич Ениколопов рассказывал, что однажды анализировал ролики, которые делались для нарушителей правил дорожного движения. В этих роликах нещадно эксплуатировалась тема смертельных исходов дорожных аварий, кровь и другие страшные вещи. Однако, как выяснилось, в результате они создавали гигантское количество страхов не у самих водителей, а у… его родных и близких. Сам водитель не боится из протеста – так же, как и курильщик, которого запугивают смертью от курения, начинает курить больше. Поэтому негативные образы далеко не всегда работают в нужном русле. Например, если мы собираемся донести до общества идею, что надо чистить зубы, то лучше просто почаще сообщать, что надо чистить зубы. Вместо «надо чистить зубы, иначе будет…».

Это лишний раз показывает, насколько, сложен мир каждого человека. Типично нелинейная система, которая неустойчива и любой толчок способен вызвать непропорциональные реакции. Общественное сознание, которое складывается из сознаний отдельных индивидуумов, трудно формализовать и еще труднее измерить. Вдобавок ко всему, наша страна протянулась с севера на юг и с запада на восток настолько, что люди одной и той же национальности очень сильно различаются. Мы часто говорим – русский национальный характер. В то же время русский национальный характер на юге сильно отличается от русского национального характера на севере, не говоря уж о западе и востоке. Поэтому сохранение общественного психического здоровья – сложнейшая задача, решить которую одной психологии не под силу. Для этого требуется комплексная работа на стыке различных наук и мощная государственная поддержка на всех уровнях. Альтернативы и времени на размышления нет, иначе у российского общества не будет будущего. Последние исследования ВОЗ говорят об этом очень красноречиво.