Протестантизм и православие.

У восточных протестантов есть много общего с православными. Прежде всего, это здоровый консерватизм в таких доктринах, как: Богодухновенность Писания, Троица, Богочеловечество Христа. В отличие от своих западных коллег они готовы даже признать Никео-Царьградский Символ Веры. Они в равной мере верят в моральные и межличностные отношения Бога к грешному человечеству, в ограниченный характер последствий первородного греха, в непринудительность благодати Божьей и в условный характер спасения или оправдания. Оба эти вероучения признают спасительную роль личной веры грешника, а также дела в качестве, по крайней мере, признака спасения.

Несмотря на эти сходства, между ними имеется немало и различий. Самое первое обвинение в адрес православия состоит в ошибочном определении им положения Писания по отношению к Преданию, что привело к запрету на личное чтение и толкование Библии. Признание православными также и авторитетности неканонических книг Священного Писания весьма сомнительно для евангельских христиан. При этом ряд обвинений против доктрин, церковного устройства и практики Православной Церкви можно объяснить именно ее отходом от ранних церковных традиций.

К тем истинам, которые необходимо восстановить в православном богословии, относятся следующие: подчиненное положение Предания по отношению к Писанию; истолковывающее Писание, а не дополняющее его значение Предания; доктринальная, а не организационная и богослужебная апостольская преемственность; Церковь организационно свободная и независимая от государства; отличие между спасением (оправданием) и освящением (преображением); спасение исключительно по вере и покаянию; наставнические функции священноначалия; передача Божьей благодати (в православии обожение) без священнического и обрядового видов посредничества, но исключительно по вере; понимание благодати как не связанной с сознанием верующего силы; уверенность в спасении; церковное богослужение; свободное от заимствований из язычества.

Авторитет Церковного Предания сами православные христиане ограничили первыми семью Вселенскими соборами, однако евангельские христиане видят причины свести число последних лишь к двум, поскольку последующие ни к чему положительному не привели. Восточные протестанты также возражают против католических пережитков в православии в виде представлений о возможности оказания духовной помощи со стороны одного человека (тем более умершего) другому. Они не могут согласиться с признанием накопления Божьей благодати (дары Божьи даются к служению, а не к накоплению), а также с заявлением о природном характере обожения («теозиса») в пользу морального (бессмертие христиане получат лишь в вечности), о постоянном (личностном) характере синергических взаимоотношений с Богом, а не прогрессивном (в спасительных отношениях нужно пребывать, а не возрастать). Они призывают православных христиан признать возможность гармонического единства между юридическим (прощение грехов) и фактическим (моральное преображение) аспектами оправдания, которое зависит от внутренних усилий христианина, а не от его внешней деятельности, вытекающей из них естественным (разумеется, для возрожденной природы) образом.

Важно подчеркнуть и недопонимание православными христианами символической сущности церковных таинств, препятствующее им признать сознательное (во взрослом состоянии) участие верующего в таинствах крещения и Вечери Господней, отвергнув все остальные в качестве авторитетных. Без личной веры крещение не дарует грешнику никакого прощения грехов. Первородная испорченность или «первородный грех» подлежит не очищению в этом таинстве, а преодолению средствами возрожденной природы, даруемой грешнику в момент его сознательного посвящения Богу. Дети, умершие в детстве без крещения (над новорожденными детьми по евангельскому обычаю должна совершаться особая молитва), наследуют первородную испорченность, но не вину. По этой причине о посмертной судьбе таковых нет причин для беспокойства.

Протестантское требование посвятить всю свою жизнь Богу выгодно отличается от православного многократного покаяния без необходимости признания такого посвящения. Грешить и каяться, чтобы снова грешить – позорное для христианина богословие, как, впрочем, и голословный (бесплодный) характер веры современных кальвинистских протестантов. Наконец, евангельские христиане призывают православных возвысить индивидуальное начало в Церкви над корпоративным. Соборность Церкви подразумевает индивидуальную свободу как самих верующих в рамках поместных общин, так и этих общин в вероисповедном и Вселенском Теле Христа. Централизация и иерархическое организационное устройство Православной церкви противоречит духу соборности первых христианских общин. С этим пережитком католицизма в своей среде православным мириться нельзя. Как-то странно видеть в православии, вполне по-евангельски отрицающем вселенскую власть папы, тенденцию устанавливать подобие папства в своих регионах. Индивидуальная или личная вера, запечатленная в Писании, была и есть краеугольным условием спасения в умах и сердцах лучших сынов православия.

Противопоставив индивидуальную веру искусственно попавшим в Западную Церковь примесям, Мартин Лютер не сделал ничего, что бы противоречило духовному опыту всех предыдущих поколений христиан. Пусть во всем остальном Лютер ошибался, но в главном он оказался прав, и сегодня это главное предлагается Восточной церкви. Причем это делается более честно – без опоры на плотскую силу русских или американских князей, а исключительно на авторитет Слова Божьего, способного «проникнуть до разделения души и духа», т.е. в саму сущность нашего естества, в глубину наших сердец. Это самое страшное оружие, противостать которому не может никакая сила на земле. По этой причине ничто не остановит его победного шествия в сердцах, умах и жизни тех, кто ищет правду честно и не отказывается признать ее такой, какая она есть.