Новейшее оружие России — слепой патриотизм

Любимая тема Владимира Путина — патриотизм. В феврале 2016 года он описал российский патриотизм как «единственно возможную» национальную идею и поощряет его продвижение на всех уровнях. В 2015 году Путин утверждал, что патриотизм — это «священный долг россиян» и «моральный ориентир» для подростков. Даже в своей первой инаугурационной речи 1999 года, Путин обсуждал патриотизм и связанные с ним вопросы национальной гордости и достоинства.

Однако, в последние годы тема патриотизма также стала популярной в области российской безопасности и военной идеологии, где она в большей степени связана с национальной безопасностью РФ, сохранением нынешней политической системы и режима. Например, в указе «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации» упоминается запуск системы «духовного, нравственного и патриотического воспитания граждан» среди «путей обеспечения национальной безопасности в сфере культуры». В Военной доктрине Российской Федерации 2014 года, слово «патриотизм» встречается трижды, а также упоминается о «патриотическом воспитании».

Так что же объединяет патриотизм и государственную безопасность России, и почему они все чаще идут рука об руку?

Патриотизм можно разделить на два разных типа: конструктивный и слепой. Исследования показывают, что конструктивный патриотизм — это привязанность, которая допускает сомнение и критику, коррелирующих с множественными показателями активного участия в политической жизни, политической эффективности, интересов и знаний. В противоположность первому, слепой патриотизм — это привязанность к своей стране, которая характеризуется несомненной положительной оценкой, несгибаемой верностью и нетерпимостью критики, положительным отношением к политическим чисткам, национализму, восприятию внешних угроз, важности символического интеракционизма и избирательному информационному воздействию, благоприятному для своей страны. Также, «слепые» патриоты особенно восприимчивы к эмоциональным, риторическим и символическим призывам политиков. Восприимчивость «слепых» патриотов к эмоциональным и символическим лозунгам превращает их в очень хороший объект политических манипуляций.

«Слепые» патриоты исторически доминировали в России благодаря государственнической ориентации ее политической культуры и почти полного отсутствия либеральной традиции. Политологи Брукингского института Фиона Хилл (Fiona Hill) и Клиффорд Гэдди (Clifford Gaddy) сравнивали российские и западные подходы в отношениях между государством и народом. В Соединенных Штатах, государство существует для защиты прав своих граждан. В России, люди существуют для защиты своего государства (которое иногда может погладить по головке, но не всегда обязано). Россияне видят государство как структуру, которая является автономной по отношению к народу, стоит всегда на первом месте, и полностью подчиняет людей и общество в своих интересах.

Исторически, Россия была обделена мощными независимыми институтами, которые позволяют уравновесить и бросить вызов неосмотрительно действующим правителям. Историческое доминирование власти бессменного правителя сформировало мнение, которое не различает такие понятия как «страна», «политическая система», «государство» и «власть», а смешивает их воедино в понятие всеобъемлющего государства — основу российской цивилизации и единственного гаранта социального существования. Распад такого органа сулит глобальной катастрофой, полным разрушением социального порядка и даже российской цивилизации.

Важно отметить, что сам Владимир Путин разделяет подобное восприятие государства. Хилл и Гэдди утверждают, что «этатизм» — это ключевая характерная черта Владимира Путина. Они указывают на то, что Путин неспособен различать понятия государства и политического режима. Путин воспринимает распад Советского Союза как крах российского государства, а не коммунистической политической системы. Он пришел к власти одержимый необходимостью восстановить сильное российское государство из хаоса, так называемых «лихих 1990-х», и по-прежнему считает это своим главным достижением. В своей инаугурационной речи 1999 года он утверждал: «Россия перестанет быть вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют давнюю историческую традицию. В нашей стране правительство, его институты и структура всегда играли исключительно важную роль в жизни страны, народа. Сильное правительство для граждан России не аномалия, а, наоборот, источник и гарантии порядка, и главная сила любых изменений».

Сами же должностные российские лица активно распространяют такие статистические ориентировки политической культуры.

Восстания и оппозиция против русского царя считались самым тяжким преступлением (против установленного порядка), а любая критика государства — очень серьезным преступлением и даже признаком безумия. В девятнадцатом веке известного русского философа и критика русского царя Петра Чаадаева правительство объявило сумасшедшим и отправило на принудительно лечение — традиция, которую позже переняла советская власть, приговаривая политических диссидентов к тюремному заключению и оправляя их в психиатрические больницы. Советское государство, которое пропагандировало об окружении враждебными, капиталистическими странами, нуждалось в постоянной мобилизации граждан. Несомненно, это вылилось в продвижение идеи самопожертвования ради интересов государства. Этот «слепой» патриотизм, культ непререкаемого послушания, пиарили при помощи книг и фильмов (особенно тех, которые касаются Второй мировой войны). Жертвование своей жизнью и жизнями близких во имя государства и/или победы стало восприниматься советскими гражданами как политическая норма. В западных фильмах о Второй мировой войне, таких как «Спасти рядового Райана», человека ставят превыше государственных интересов, а подобные советские фильмы, такие как «Проверка на дорогах» Алексея Герман, были запрещены к просмотру в советских театрах.

Сегодня Путин и другие кремлевские лидеры, которые в первую очередь воспринимают «патриотизм», как преданность своему правилу и некритическое принятие своей политики, продолжают советскую практику. Патриотизм цитируется в военных доктринах и концепциях, как способ сохранения российской системы и политического режима. «Непатриотичная» критика в сторону российского руководства воспринимается как нападение на российское государство и порядок. К примеру, прокремлевский журналист Михаил Леонтьев, написал, что «единственной альтернативой патриотизму является предательство. Его можно назвать нейтральностью по отношению к государству, или космополитизмом, но на самом деле… это предательство».

Но сегодня у Кремля все больше причин обратиться к «слепому» патриотизму. Массовые оппозиционные акции протеста в 2011–12 годах, бросившие вызов российскому руководству, усложнили продвижение «слепого» патриотизма со стороны властей. Путин, который разглядел в этих протестах нападение на российское государство (а не на свой режим), заявил: что «информационная деятельность, подрывающая патриотические стремления молодых россиян», является одной из главных внутренних военных угроз России.

С момента возвращения Путина на пост президента в 2012 году, финансируемое государством продвижение «слепого» патриотизма резко усилилась. В октябре 2012 года, Путин запустил специальные общественные проекты в рамках администрации президента для содействия патриотическому воспитанию российской молодежи. Размножаются финансируемые государством фильмы, которые восхваляют прошлое величие России. Государственные СМИ навязали некритическое принятие каких-либо текущих или предыдущих действий со стороны российского руководства. Независимый телеканал «Дождь», который в 2014 году осмелился поставить под сомнение решение советских правителей во время Второй мировой войны, сразу же был лишен кабельного вещания. Обсуждение или критика идеологических основ режима и политики Кремля все чаще стали предметом судебного разбирательства.

Также, рост «слепого» патриотизма отражается в опросах общественного мнения. Независимая исследовательская организация «Левада-Центр» сообщила о значительном росте числа россиян, готовых пожертвовать своим благосостоянием ради страны, чтобы ее «боялись и уважали» на международном уровне — 47 процентов в 2015 году, по сравнению с 36 процентами в 2004-ом.

Благодаря такому «патриотизму» и безоговорочному «служению» для страны, Кремль достигает сразу двух целей. С одной стороны, эти лозунги обращаются к исторической ценности государства, которые были определены режимом и страной. Поэтому любая критика Кремля и его режима становится по своей сути «непатриотичными», сравниваются с предательством своей Родины и вещают угрозу для национальной безопасности (что оправдывает любые жесткие меры при подавлении такой угрозы). С другой стороны, российские власти мобилизовали собственную поддержку при помощи «слепого» патриотизма и эмоционально заряженных лозунгов. Стремительный рост их рейтингов в медиа и растущее преследование любого инакомыслия самой же российской общественностью, показывают, что на данный момент этот подход работает просто отлично.