ВОЛЕВОЙ ЧЕЛОВЕК

ВОЛЕВОЙ ЧЕЛОВЕК

   (Если Вам тяжело на душе, посмейтесь над собой, и Вам станет легче).

   Виктор Сергеевич, приезжая из  города  в  посёлок к родным, а сколько раз он приезжал, он уже со счёта сбился, может быть, сорок или пятьдесят, всё время говорил себе: ну! – Виктор Сергеевич  сжимал пальцы в кулак так, что они белели – в этот раз дело точно выгорит.

   Но по каким-то ему самому странным обстоятельствам задуманное им  дело никак не хотело выгорать, несмотря на самые смелые и дерзкие мысли, мелькавшие в его голове.

   Перед выездом Виктор Сергеевич, случалось, даже  звонил родителям и, как человек военный, давал указания отцу, похожие на приказ.

- Батя, - говорил он, -  в этот раз я окончательно и бесповоротно ставлю точку.

- Уверен? Твёрдо решил? Отступать не будешь?

   Если бы Виктор Сергеевич чутко прислушивался к ответу отца, то он уловил бы в его голосе нотки, которые не понравились бы ему, но настроенный на решительность: довести во чтобы - то ни стало дело до конца, захватывало его всего, а поэтому он слушал только то, что хотел слушать.

- Ты меня знаешь. У меня слово кремень. Как сказал, так и сделал.

- Да в том году ты тоже кремнил своё слово. Может быть, приготовить на всякий случай. Жизнь штука непредсказуемая, с крутыми поворотами, разворотами, лабиринтами, тёмная, ненадёжная......

- Батя, - повышал голос Виктор Сергеевич. – Никаких больше поворотов и разворотов. Только прямо, вперёд и ни в коем случае назад. Я волевой человек.

- Хорошо, -  соглашался на другом конце отец. - А как жена на это посмотрит?

- Она сказала, что последует за мной. Ты понимаешь. Я не только себя выручаю, но и жену. Ответственность беру. И тебе тоже не помещало бы!

   Странный разговор, правда. Трудно даже определиться, о чём идёт речь, но подождём малость, так как темень скоро схлынет.

   После приезда, а приезжал он всегда в начале  лета,  Виктор Сергеевич около часа вместе с отцом  ходил по огороду, в саду, выцеживая одни и те же слова: интересно, когда же эта садовая и огородная   хрень вырастет, когда же будут проливные  дожди, почему у вас только капает, а не льёт.

- Да откуда я знаю, - отбивался отец. – это вопрос не ко мне, а к высокому небесному начальству. А тебе что на самом деле интересно?

- А как же, - бросал Виктор Сергеевич, хотя  ему было совсем не интересно ни до выращивания хрени, ни до проливных дождей. Виктор Сергеевич  убеждал себя, что такие часовые походы благоприятно влияют на психику и укрепляют его решимость, которая и отобьёт застольную атаку.

- Виктор, - говорил отец, не выдерживая длительного осмотра огорода, который    опротивел ему, как опротивела Виктору Сергеевичу его решимость, - всё осмотрели, всё проверили, полный порядок, пора и на кухню.

- Точно всё?

- Чужие огороды не будем рассматривать? Пошли на кухню, - отец с усмешкой смотрел на сына.

   Виктор Сергеевич отворачивался, делал вид, что не замечает усмешки отца, а потом широким военным шагом направлялся на кухню, бросая на ходу.

- Только ради приезда. Ради тебя. И только один раз. Ты понял.

   На кухне  Виктор Сергеевич, подняв рюмку самогона, чокался с отцом. Выпив, долго смотрел на вторую.

- Ну, что смотришь, - усмехался отец. – Теперь ради матери.

- Ну, за мать это святое дело.

   Утром, проснувшись, Виктор Сергеевич тяжело вздыхал, набрасывал спортивный костюм и выходил на порожки, где уже сидел улыбающийся отец.

- Ну, как кремень, - насмешливо говорил отец. -  Хоть ты и в хорошем военном чине и вояка, а вот, - он разводил руками, -  сигарета и рюмка для тебя неподъёмное дело. Будешь и дальше биться?

   Что мог ответить Виктор Сергеевич на болезненный вопрос в болезненном состоянии?

   Он не был  пьяницей, но случай выпить не упускал. В тоже время Виктор Сергеевич страстно пытался избавиться от, как он говорил, ненормальных привычек: выпивки, курения.

- Это же очень полезно избавиться особенно для здоровья, - сильно, с крепкими жестами распекался он и перед женой, и перед родителями, - полезно и для окружающих, потому что не соблазняешь их водкой и не обкуриваешь, не подаёшь непоучительный пример детям. – Виктор Сергеевич говорил искренне и расписывал такие последствия курения и особенно выпивки после  перебора, что жена вздрагивала и умоляла его не говорить об ужасах. – Как так не говорить. Молчать! Ну, нет. Смотри. – Он брал пачку сигарет, сминал её и выбрасывал в мусорное ведро. Если в холодильнике стояла бутылка водки, он выливал её в раковину. В захвате искренности его так заносило, что он чуть  не проговаривался о своих мужских походах, но во время тормозил, так как на смену искренности мог прийти грандиозный скандал с разводом, а поэтому он держался только генеральной линии: курение и водка и внимательно отслеживал, чтобы генеральная не дала трещину. - Не такой я человек, чтобы молчать о ненормальных привычках, - с напором подчёркивал он. -  Точка. Кремень - слово. В следующий раз приеду в посёлок и завяжу намертво.

- А дома завязать не можешь? – спрашивала жена.

- Тут работа, нервы, - возмущался Виктор Сергеевич, - а в посёлке отдых. А поработать над собой можно только на отдыхе.