Россия и Китай: история отношений при монгольском иге

Для представления истории отношений России и Китая мы решили отправиться во времена Чингисхана. Мы могли бы написать в заголовке «Это начало прекрасной дружбы», как в конце фильма «Касабланка» (1942) Майкла Кертиса с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман, что впоследствии обыграл Эмир Кустурица в картине «Черная кошка, белый кот» (1998). Эту историю следует рассматривать во взаимосвязи с монгольскими вторжениями и историей Евразии, которой сегодня посвящается все больше исследований. В частности, потому что монгольский период, несмотря на свою продолжительность (почти три столетия) так и не смог объединить российское и китайское пространства. Они оба оказались под доминированием Монгольской империи, но так и не пришли к настоящему единству.

Период татаро-монгольского ига в России и его последствия сыграли очень важную роль в историческом развитии страны и ее ориентированности на восток. Даже Петр Великий, который правил с 1682 по 1725 год и остался в истории целиком смотрящим в сторону Европы монархом, не забросил завоевание Азии (Средняя Азия и Сибирь, в частности Алтай, где было установлено множество фортов). Значительное число историков считают, что этот период, когда Россия была частью чисто азиатского пространства, заложил основу ее особенностей (как в положительном, так и отрицательном свете). 

В любом случае, Московское княжество, которое впоследствии породило Российскую империю, сформировалось именно в этот период. Оно укрепилось благодаря православной церкви. Монголы не насаждали свою веру на завоеванных территориях и некоторым образом воспользовались территориальным охватом православия, чья система монастырей покрывала всю политически раздробленную территорию Руси. Кроме того, залогом усиления Москвы стали альянсы с монгольскими ханами против других русских княжеств. Это дало московским князьям определенную свободу маневра во внутренних делах, в частности для завоевания других княжеств, некоторые из которых бунтовали против монголов.

Но заглянем еще дальше в прошлое. Русское название «Китай» имеет те же корни, что и Cathay Марко Поло. Оно образовано от названия китаев (иначе кидани), основателей династии Ляо (907-1125), алтайского народа, чья империя частично занимала территорию современной Манчжурии. Этот регион, безусловно, играет центральную роль в истории отношений России и Китая. 
В начале XII века династия Ляо была лишена владений другими кочевыми народами, которые положили начало маньчжурской империи Цзинь. Кидани же впоследствии обосновались в Средней Азии, а в начале XIII века оказались под контролем монголов Чингисхана. В ту эпоху те проводили масштабные завоевания и подчинили династию Цзинь, сделав ее частью империи Юань. 

Со II века до н.э. римлянам было известно о существовании далекой империи благодаря торговле с соседними народами (в этот период пунических и македонских войн влияние Рима распространилось далеко на восток, где возникли не всегда мирные контакты с огромным государством Селевкидов…). Точно так же на Русь первые сведения пришли от народов, которые жили вдоль шедших из Азии торговых путей, вроде кидани. Русские купцы, без сомнения, встречались с ними до XIII века, когда началось великое расширение Монгольской империи при Чингисхане. То есть, задолго до формирования настоящей Российской Империи, которая сама строила планы на завоевание востока. 

Как бы то ни было, именно Монгольская империя, по всей видимости, положила начало важному этапу в будущих отношениях Китая и России, потому что при монгольском иге (1220-1480) на Руси было столько же китайцев, сколько русских в Китае. 

Удивительно, но при императорском дворе в Пекине существовал особый «русский полк» (его название можно перевести с китайского, как «охранное войско из русских, прославляющее преданность»), который впервые упоминается в китайских источниках в 1330 году. Хотя, как отмечается, этот полк тогда уже существовал на протяжение нескольких десятилетий, в последовавшие годы его численность возросла. Он насчитывал несколько тысяч человек, которые жили в специально оборудованном имперскими властями лагере на севере столицы. Пленные солдаты пахали там землю для своих нужд и добывали дичь для стола императора. 

К сожалению, у нас нет сведений о том, какую именно роль играли эти люди, об их повседневной жизни и судьбе после свержения монгольской династии в Китае. Некоторые считают, что полк эмигрировал на запад, и что его потомков следует искать в Сычуане, однако какие-либо подтверждения этой гипотезы отсутствуют. 

Что касается «китайцев» из армии Батыя, они дошли до Руси во время завоеваний 1236 года (напомню, что Чингисхан лично не принимал участия в захвате российской территории: командующим войсками и основателем Золотой орды был его внук Бату или Батый). Столицей монголов стал Сарай, расположившийся неподалеку от нынешнего Волгограда. Как известно, монгольская экспансия не подразумевала колонизацию завоеванных территорий, но власть Золотой орды на Руси сохранялась с 1220-1230-х годов до 1480 года. Кроме того, многие русские князья заключали брачные союзы с монголо-татарскими лидерами, причем с первых же лет вторжения. Руси пришлось приложить немало усилий в борьбе с татарскими соседями до XVI века и захвата Казани Иваном IV в 1552 году. Татары стали наследниками монголов и по-прежнему семантически связаны с ними в русском языке: весь этот период истории с XIII по XV век называется татаро-монгольским игом. И они утвердились на целом ряде территорий (Крымские татары вновь заставили о себе говорить при Екатерине II в XVIII веке в рамках борьбы Российской и Османской империй и после недавних событий. Сибирское ханство препятствовало российскому завоеванию этой территории в XV и XVI веках. Российская политика по отношению к татарам после окончания ига отличается неоднозначностью: от предоставления земель и автономии до попыток ассимиляции и обращения в православие. Некоторые известные российские аристократические семьи были потомками обрусевших татар).     

Как бы то ни было, освобождение от монгольского ига, которое одновременно прошло в России и в Китае в XIV веке, скорее, повлекло за собой их самоизоляцию для укрепления единства и самосознания. Борьба, которая привела в Китае к формированию династии Мин (1368-1644) в XIV веке, была современницей Куликовской битвы 1380 года, ставшей началом освобождения русских земель от власти монголов. Кроме того, эти события повлекли за собой территориальное переустройство с появлением нескольких конкурирующих монгольских и/или татарских ханств на евразийском пространстве. Новые факторы сформировали своеобразный заслон между китайским и российским пространствами на определенное время. 

При династии Мин ни один источник не упоминает о существовании русских и их страны. В Москве Китаем тоже не интересовались, хотя туда время от времени все же долетали некие сведения. Так, например, было во время поездки в Индию купца Афанасия Никитина в XV веке: там он поинтересовался перспективами торговли с соседними странами. Он услышал о существовании северного и южного Китая (интересно, что в России по-прежнему сохранилось название «Китай», тогда как нынешнее европейское наименование страны происходит от слова «Чин», которым Никитин обозначает южный Китай) и времени, которое потребуется для путешествия туда по суше или морю. Тем не менее российских послов отправили в Монголию и Китай только в конце XVI — начале XVII века, когда Москва всерьез занялась освоением Сибири. 

Монгольский период, несмотря на свою продолжительность (почти три века), не привел к единству русского и китайского пространств: они оказались под властью монгольской империи, так и не став по-настоящему едиными. Крах монгольской империи даже сделал их дальше друг от друга до XVII века, когда Россия начала завоевание Сибири, а на севере Китая установилась власть маньчжуров.

Для обеих стран монгольское иго стало ключевым моментом в формировании будущих империй, глубокого чувства географического пространства, которое составляет их сферу влияния. Сейчас с обоих берегов Амура можно нередко услышать слова о «новом шелковом пути» и «евразийском пространстве». Скорее всего, это не случайно, а связано с современным прочтением, которое уходит корнями в общую историю этого огромного пространства (что, разумеется, не исключает политического расчета лидеров двух стран). Быть может, этот период лежит и в основе самосознания двух этих пространств, чувства принадлежности к русскому и китайскому народам, которое начало формироваться в этот важнейший момент?    

Что касается России, как мне кажется, наследие Монгольской империи прослеживается расширении российской империи с XVI века, консолидации СССР в 1920-1930-х годах и сфере геополитических интересов современной Российской Федерации. Речь идет о все тех же регионах: Сибирь, север Китая, Средняя Азия, Кавказ, Малая Азия и даже Ближний Восток… 

Мы уже привлекали внимание читателей к движению евразийства, которое стремится доказать близость России и Азии в широком смысле и провести переоценку азиатского влияния на историю и культуру России. В любом случае, отметим, что движение на восток было неизбежным, и что, как в свое время отметил великий Александр Герцен (1812-1870), Сибирь дополнила русскую душу и привнесла в нее толику сумасбродства, которая отличает русских от других славянских народов.    

Селин Пейнишу — специалист по русскому языку, цивилизации и истории.