Повышая влияние России, Путин портит отношения с НАТО

В докладе канадской секретной разведывательной службы утверждается, что российская мобилизация является последним звеном в растущем списке документов, детализирующих расширяющийся милитаризм правительства Путина. Предупреждения СМИ о Третьей мировой войне сильно преувеличены, но агрессивная российская дипломатия, при помощи которой страна пытается утвердить свое влияние на мировой арене, уже усилила напряженность в отношениях с НАТО.

Крайне важный момент для понимания модернизации российской армии — разница между желанием воевать, и самой возможностью. На прошлой неделе президент России Владимир Путин признал, что США являются единственной в мире сверхдержавой. Если между двумя странами вспыхнет пожар, то результатом может стать либо победа американцев, либо уничтожение всего человечества в случае ядерного конфликта.

Россия не хочет войны, но и Запад ее тоже не желает. И до тех пор, пока западные лидеры выбирают эскалацию в ответ на российские действия, они неизменно стремятся сохранить мир, который лежит в основе процветания.

И это искусно усвоил Путин. Когда в феврале 2014 года российские военные захватили Крым, западные правительства не смогли им противостоять, несмотря на договорные обязательства по защите суверенитета Украины. Запад даже не мог подумать о потере Крыма.

Ранее, Путин использовал эту тактику в Грузии, а после в Сирии. Российские самолеты бомбили прозападные группы, зная, что Запад не готов к эскалации с русскими. Нет никакой гарантии, что этот метод не будут использовать в будущем, отмечается в докладе Канадской службы разведки и безопасности (CSIS), которая утверждает, что основные направления российской внешней политики и политики безопасности, скорее всего, останутся неизменными.

Постсоветские военные не могли противостоять НАТО, а после первой войны в Персидском заливе в 1991 году, бронированному российскому кулаку не хватало мощи.

Модернизацией вооруженных сил, о которой было объявлено в 2010 году, Путин намерен превратить механизированного бегемота в быструю, гибкую и современную боевую силу с эффективным командованием, контролирующим интегрированные общевойсковые операции.

Кроме того, Кремль учел дисбаланс в ассортименте военной техники за счет расширения масштабов конфликта, угрожая обрушить американскую энергосистему при помощи кибератак и других методов гибридной войны.

Российские реформы помогают стране противостоять НАТО, но конфликт наносит существенный ущерб по финансам. Именно поэтому у западных лидеров гораздо больше шансов избежать конфронтации.

Мобилизация, которая обсуждалась CSIS, не собирает войска с целью боевых действий, но объединяет российских военных, чтобы показать авторитет агрессивной дипломатии Путина, так как Кремль оказывает непропорционально большое влияние на конфликты, происходящие далеко за пределами России.

До тех пор, пока Россия продолжает оставаться напористой в военном отношении, всегда существует опасность просчетов, при которых НАТО будет считать эскалацию обязательной. Существуют признаки (атака на российский самолет в Турции в ноябре 2015 года), что в таких условиях Россия попытается избежать эскалации, но будет проверять на сколько решителен Запад.

Задача состоит в том, чтобы уменьшить неопределенность путем установления четких линий. Нежелание президента Обамы провести в Сирии красные линии, и отказ западных стран от своих обязательств по Украине, подрывают доверие, из-за чего члены НАТО задаются вопросом, сможет ли отреагировать альянс на российскую агрессию против подписавших соглашение НАТО сторон.

Осложняет ситуацию еще и то, что Россия может действовать мгновенно, а принятие решений в НАТО может занять свыше трех недель.

Недавние реформы в НАТО, а также размещение военных в Восточной Европе — это своего рода попытка укрепить сдерживающее доверие альянса. Однако, этот шаг не отменяет болезненную дилемму среди западных политиков.

В шахматной партии существует такое положение как «вилка» — игрок ставит под угрозу одновременно две противоположные фигуры, заставляя противника решать, от какой фигуры он должен отказаться. В настоящее время с таким положением столкнулось НАТО. Альянс должен установить красные линии, но где? Менее конфронтационный подход — установить эти линии на расстоянии от российских границ, а также признать евразийскую «сферу влияния» Путина.

Это позволит установить четкие пределы российского влияния, а также снизит вероятность просчетов, но дает Путину то, что он хочет, а также оправдает воинственный подход России.

В качестве альтернативы можно констатировать, что НАТО будет максимально придерживаться своих обязательств, и продолжать укреплять отношения с Грузией и Украиной, которые как суверенные государства не обязаны подчиняться российским угрозам. Такой подход требует четких и конкретных ответов на вторжение в воздушное пространство, наличие «маленьких зеленых человечков» или серьезную гибридную провокацию.

Опасность такого подхода заключается в том, что если Путин втянется в игру на гране войны, обе стороны могут оказаться над пропастью. Более того, эта политика может привести к тому, что НАТО будут воспринимать как агрессора. Такой подход может оправдать претензии российской стороны, что НАТО стремится к агрессивной экспансии, тем самым уступит Кремлю свои позиции в информационной войне.

Преувеличивать риски войны не следует, ведь это не в интересах ни одной из сторон. Но во все более нестабильный период, с растущим изоляционизмом в Соединенных Штатах и расцветающим военным и дипломатическим влиянием в Китае, России и Иране, не нужно сбрасывать со счетов, ведь спокойствие и неоднозначность только обостряют эту опасность.

В шахматах существует два способа как избежать «вилки» — поставить соперника под свой контроль и вернуть себе инициативу, или же переместить одну из фигур, находящихся под угрозой, и сделать так, чтобы ее потеря стала для соперника слишком дорогостоящей. Оба этих варианта вполне реализуемые, если НАТО будет действовать более решительно преследуя свои интересы. Но до тех пор, пока Путин продолжает испытывать решимость Запада, доклад CSIS не станет для него последним предупреждением о надвигающейся катастрофе.