В России растет пропасть между богатыми и бедными

Реальные доходы россиян  на 7,3%. А за весь нынешний год, по прогнозам, снизятся еще на десяток процентов. Экономика стагнирует, общество беднеет, а средний класс (это, по разным оценкам, около 20% населения) стремительно тает. В то же время наиболее богатые соотечественники неплохо себя чувствуют и в кризис. Эксперты бьют тревогу: никогда еще в постсоветской России не было столь вопиющего социального расслоения. На сегодняшний день, согласно так называемому децильному коэффициенту фондов, 10% наиболее обеспеченных граждан в 16,8 раза богаче 10% малоимущих.

Эту цифру приводит Росстат. Она более чем в 1,6 раза превышает максимально допустимые значения, рекомендованные ООН, и соответствует уровню слаборазвитых стран Юго-Восточной Азии и «банановых республик» африканского континента. Но есть и неофициальные оценки. С учетом скрытых доходов, прибылей от незаконной предпринимательской деятельности, а также коррупционных поборов разрыв вполне может достигать 40-50 раз, если не больше.

А реальность весьма и весьма печальна в несправедливой России...И расслоение общества достигло своего апогея...

В принципе, эта проблема характерна не только для России. На недавнем Давосском форуме проблема имущественного неравенства была признана едва ли самой актуальной среди 50 глобальных рисков - как фактор политической нестабильности. Когда коэффициент фондов превышает отметку в 10 пунктов, появляются реальные предпосылки к беспорядкам. Кроме того, любая страна в такой ситуации не способна нормально развиваться - формировать внутренний рынок, внутренний спрос на передовые технологии.

Согласно исследованию международной компании Oxfam, сегодня 1% самых состоятельных людей на планете владеют 48% мирового богатства.

Для уменьшения разрыва между богатыми и бедными Oxfam предлагает целую систему мер: равное распределение налогового давления, уменьшение налогообложения труда и потребления; инвестиции в бесплатную медицину и образование, жесткие меры против уклонения от налогов крупными корпорациями и богачами, поддержание защиты бедных, включая гарантированный минимум доходов.

Эти предложения адресованы не частным лицам, а государственным властям, администрациям. Включая российские. Но прислушаются ли к ним наши высшие чиновники?

Компания Boston Consulting Group в ежегодном отчете «Global Wealth» сообщает, что Россия занимает пятое место в мире по количеству домохозяйств-ультрамиллионеров (финансовое состояние более 100 млн. долларов). В нашей стране BCG насчитала их 536. По числу же резидентов, владеющих капиталом в миллион долларов или чуть больше, Россия - 13-я: таких домохозяйств у нас набралось 213 тысяч (в США - 7,135 млн., в Китае - 2,378 млн., в Японии - 1,240 млн.).

По оценке директора Всероссийского центра уровня жизни Вячеслава Бобкова, миллионеры - это те, кто сумел организовать бизнес в конкурентной среде, а миллиардеры в значительной мере паразитируют на природных ресурсах, ренте, монополии: «Дефицит миллионеров - не только экономический, но и социальный изъян: миллиардеры, в отличие от миллионеров, более оторваны от правил игры, от общего развития страны».

«Россия заслужила больше миллионеров, чем имеет, - сказал «НИ» директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. - Но она не выдержит такого количества сверхбогачей. Все эти капиталы созданы путем перехвата советского наследия, приватизации «закромов родины», которые ранее распределялись, хоть и с издержками, на 280 миллионов жителей страны. Миллиардеры у нас вышли из 90-х годов, когда экономика скукожилась наполовину».

Относящийся к России коэффициент фондов Руслан Гринберг назвал «скандальным показателем»: «Для современной европейской страны разрыв почти в 17 раз никуда не годится. У нас асоциальный капитализм, да еще с феодальной окраской, настоящее господство несправедливости. Наше плутократическое государство никак не озабочено этой проблемой. Это первый ключевой момент - нравственный. Другой же напрямую связан с экономикой. Бедняки не предъявляют спроса ни на какие товары. У нас половина населения ограничивается тремя позициями: питание, ЖКХ и лекарства. Сейчас импорт будет дорожать, а своей продукции нет».

Эксперт отмечает, что в период кризиса надо увеличивать государственные расходы (а не снижать, как в России) и доходы граждан: «Рыночную экономику, если она в рецессии, выводят из этого состояния через лишнюю ликвидность.

Великий экономист Джон Мейнард Кейнс предлагал в свое время для преодоления кризиса строить в Европе пирамиды наподобие египетских. Так создаются рабочие места, растут доходы, появляется желание идти в магазины. Так раскручивается спрос».

Новейшая эпоха породила в России «новых бедных» - класс, чей портрет обрисован в докладе председателя комиссии Общественной палаты по вопросам социального развития Александры Очировой. Это люди трудоспособного возраста, занятые в низкооплачиваемой бюджетной сфере, это обитатели обнищавших моногородов, депрессивных регионов, крепко привязанные к месту квартирой и пропиской. Для «новых бедных» закрыты все социальные лифты. Например, доступ к качественному образованию, который сегодня в России социально сегрегирован как нигде: только для богатых и только за большие деньги. Возникает порочный круг: зажиточные семьи могут направлять детей в лучшие мировые образовательные учреждения, соответственно, потом те, устроившись на работу, будут получать более высокий доход.

Имущественная дифференциация подпитывается массой факторов. Один из них - минимальный размер оплаты труда (МРОТ), равный с 1 января 2015 года 5865 рублям. Многие работодатели совершенно спокойно, назначая жалованье своим сотрудникам, ориентируются на МРОТ. Иначе чем объяснить, что пятая часть аграриев и учителей, почти столько же коммунальщиков и медиков трудятся за зарплату ниже прожиточного минимума, составляющего ныне 8192 рубля?

Как заметил в комментарии для «НИ» директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев, высокое расслоение по доходам не только демотивирует людей, отражается на производительности труда, на предпринимательской активности в целом, но и повышает риски разного рода социальных катаклизмов.

«Проблему обостряет неэффективность корпоративного управления, - говорит эксперт. - Многие отечественные топ-менеджеры и собственники ведут себя, как временщики, руководствуясь принципом «сейчас урвать, а там поглядим». Впрочем, винить их во всем не стоит: свою долю ответственности за положение вещей несет государство. Оно имело возможность перераспределить доходы, получаемые бюджетом от высоких цен на сырье, в пользу бедных слоев, но не сделало этого». Еще одна причина столь огромного разрыва между богатыми и бедными, по мнению г-на Николаева, - наличие плоской шкалы подоходного налога.

По оценке старшего научного сотрудника Института экономической политики им. Гайдара Сергея Жаворонкова, нынешнее удручающее расслоение общества в немалой степени обусловлено тем, что за последние пять лет доля государственного присутствия в экономике выросла с 40% до 50% ВВП.

«Это очень много, - констатирует собеседник «НИ». - Частный бизнес становится неконкурентоспособным по сравнению с госкомпаниями, которые пользуются множеством привилегий, прямыми дотациями в сотни миллиардов рублей». Эксперт напоминает также, что наиболее резонансные случаи слияний и поглощений последних лет происходили в интересах госкорпораций и госбанков. Это и порождало неравенство, которое транслировалось по цепочке вниз, к малому бизнесу, который продолжает разоряться. «Соответственно, те, кто вчера относился к среднему классу, сегодня пополняют ряды в лучшем случае рядовых наемных работников, в худшем - безработных», - утверждает г-н Жаворонков.

Между тем механизмы перераспределения доходов от богатых к бедным, конечно, есть. Например, помимо введения прогрессивной шкалы (чем больше доход, тем выше налог), можно ввести налог на роскошь. Однако подобные инициативы никакого понимания, по крайней мере пока, у законодателей не встречают. Проявляя трогательную заботу о номенклатурно-олигархическом слое, власть отметает любые варианты изменения налоговой системы, предполагающие хоть как-то увеличить фискальную нагрузку на эту часть общества. «Застойное богатство» и «застойная бедность» - уже не тенденции, а трагические закономерности. Не оценка момента, а глубокий диагноз.