А ТАК ХОЧЕТСЯ ПРАЗДНИКА


А ТАК ХОЧЕТСЯ ПРАЗДНИКА

(Название было другое. Правленый текст).

   Лето, но дело не в лете, а в... Давайте почитаем. Может дело в том, что нам веками обещают и пугают, а обещания и пуганья почему-то никак не склеиваются

   В середине  улицы Космическая, которая упирается в овраг, стоит хата Замороченных. Таких хат в России россыпь, но дело не в хате. На огороде разместился  невысокий стог сена, на верхушке которого находится огромный кусок поржавевшей жести, прикрывающий сено от дождя.
   Возле него, раскинув руки в сторону, лежит Иван Трофимович Базарный. Рядом валяется пустая трёхлитровая бутыль из под самогона.
   Иван Трофимович расклеивает заплывшие глаза, поднимает голову и осматривается.  Двумя глазами  смотреть одновременно он не может, они разбегаются в стороны косяками, а поэтому Иван Трофимович напрягается,  прищуривает то правый, то левый глаз, чтобы уловить  окружающее.
- Странно, - говорит он, выбивая  сенную труху из одежды. – Сено.- Иван Трофимович выдёргивает кусок сена,  жуёт и выплёвывает. – Такой же вкус, как и у нас. Бутыль. Такого же масштаба. Это же знакомые предметы, а почему они тут. Они должны были остаться там. – Он ковыряет носком ботинка и чувствует, как в душе всё больше возрастает неопределённость.  – Земля. А ведь должны быть световые просторы, как обещал Главный.

   Что-то непонятное говорит Иван Трофимович. Что-то мучает его. А что?
   Иван Трофимович хмыкает и смотрит на коровник.
- Тут что? – задаётся он вопросом. -  Коровы и козы есть? И сено косят, и стогуют, и самогон пьют. Работают.
   Иван Трофимович поднимается. Он делает опору на руки, прогибается спиной и выпрямляется.
- Фу, - вздыхает он, - дома  подниматься  легче было.…
   Иван Трофимович вздрагивает, когда слышит громкий женский голос.
- Паразит.
   Иван Трофимович поворачивается на голос.
- Не понял, - бурчит он, - Марья тут, а как она тут очутилась. Я и Сергей просили Главного, чтоб он её это не посылал за нами. Она ещё бьёт Сергея. А тут разве бьют и дерутся? ..
   Иван Трофимович замолкает и идёт во двор, не переставая бормотать: где Главный, он же обещал…
   Во дворе на порожках дома сидит Сергей Петрович. Кореш. Возле него ведро с холодной водой и мокрое полотенце. Рядом с вёдрами, подбоченясь, - Марья Ивановна. Жена Сергея Петровича.
- А, - говорит она, видя Ивана Трофимовича. – Паразит. Топай, топай сюда. Я тебя тоже проучу. Ты что вчера моему мужику наболтал?
- Ты, Марьюшка, не шуми, - ласково говорит Иван Трофимович. – Скажи, где мы находимся? Где Главный? Он же обещал…
- Ты что? Совсем сбрендил? Какой главный? Что обещал?  Где мы находимся? У меня во дворе.
- Точно?
- Иван, не баламуть.


- Значит это. – Иван Трофимович смотрит на кореша. – К Главному мы ещё не попали. Промахнулись, Серёга. А ведь по научным расчётам точно должны были попасть.
- Пошёл ты на хрен с научными расчётами, - зло говорит Сергей Петрович, - баламут. Ведь все знают, и я тоже, что Иван первый баламут в посёлке. А ведь поддался я ему вчера. Поверил. Подорвал он мою психику.
- А что было вчера? – спрашивает Иван Трофимович.- Уточни.
- Что, что?
   Сергей Петрович запускает плевок.
- Прибежал ты ко мне и начал кричать. Серёжа, Серёжа. Наука по телевизору сказала, что завтра точно будет конец света в ранние часы. Точное время не знаю, но где между шестью и семью рассветными часами. К Главному попадём, а Главный же обещал нам жизнь другую, беззаботную, есть, да пить. – Сергею Петровичу тяжко, в глазах муть зелёная, он выдыхается, но не останавливается.-   Отдыхать, Серёжа, будем. Ничего не делать. Бусугарни и каракубы там нет. Начальников тоже. Не в шахтёрках, а в белых одеждах из ангельского полотна станем ходить, с крыльями, на облаках кататься. Самыми крутыми ангелами станем. Венки из роз на голову наденем. Сады с яблоками и бананами. От наших жён освободимся. Бить не будут, ругать не будут. Праздник - то какой! Где ты слов таких наковырял? – Сергей Петрович охает и смачивает голову мокрым полотенцем. - Я их впервые услышал. Мне за всю жизнь никто ни с телевизора, ни по радио так не говорил. Вытащил икону с  кухни. Бухнулся на колени и «Отче наш, Отче наш, Главный наш...». Как тут не поверишь, - вскинулся Сергей.-  И я тоже потащился за ним. Накаркал он. Подорвал ты мою психику этими словами. Да тут любой мужик на таких словах подорвётся. – Сергей Петрович так ногой замочил ведро, что оно отлетело на середину двора. -  Серёжа, такого  праздника у нас ещё не было. Это не я пел, Мария. Это он.  Конец света. Встретить нужно..Выпить. С землюшкой, с родной планетой проститься надо. Нагадили мы ей, атомов набросали, кислород перекрыли, а теперь освобождаем. Низкий поклон ей отдать. Меня обнял. Даже заплакал. Я твоим слезам и поверил. Достал трёхлитровую бутыль самогона. Вот мы её и ухондокали до донышка за праздник.
- Выходит, - бормочет Иван Трофимович, - наука сбой дала, и праздник не состоялся. А когда тогда конец света будет, Марьюшка? Ты телевизор смотришь. В курсе. Что наука говорит?
- Ох, Иван, Иван. Взять бы дрын, да угостить тебя им. И угостила бы. Да что мы тогда в посёлке без тебя делать будем? Умрём со скуки.
- Ты, Марьшка, скажи, когда же конец света будет?
- Когда, когда. По научному телевизору обещают 21.12.2030 в 10 часов утра. А сейчас июнь 2016
- Да, - тянет Иван Трофимович. – Долго ждать праздника, мать твою. Долго. А так хочется праздника, венков из роз, ангельской одежды.

   Речь Ивана Трофимовича прерывается одним словом Серёги: заткнись!