К Топору

ЁПТЫТЬ. Часть 1
(крах идеализма и русский миф как экзистенциальная необходимость)

Я – крокодило преподобное. 
Воззвах меня!
(из литургии)

Поздняя осень. Из тяжелых свинцовых туч сыпется водяная пыль – днями, сутками, неделями – как будто весь мир превратился в одну гигантскую лужу. И в этом мрачном болоте утонул полуразвалившийся дом – утонул вместе с почерневшим от назойливой сырости дождя старым дубом, что прикрывал своей могучей кроной Логово Смысла, где живет Ёптыть, душа Россиянии – программа «Время». Она – есть. Она смотрит сама себя по телевизору, и все время просит сделать погромче в смысле «потише», поскольку в который раз в ней рассказывают о коммунистах – рассказывают в тысячный, миллионный раз; рассказывают до тошноты, до блевотины о каких-то там «реформах» и «реформаторах» – коммунисты рассказывают о коммунистах.

Этот рассказ долгий, три-четыре поколения слушают его, не отрываясь. Идеология коммунизма, вроде бы, проста: «один с сошкой – семеро с ложкой». Но коммунизм не идеология. Коммунизм – субкультура. Для субкультур иного мира нет, кроме «своего», и населяющего его «своих». Вот они и говорят. Только и только о себе.

Когда-то выдвинув лозунг «вперёд к победе коммунизма», романтики и ценители изысканных перверсий – они вывели на авансцену мировой истории четвертое «сословие», указали горизонты. Но горизонты, подобно миске Собаки Павлова, постоянно отодвигались и виноватой во всём объявляли саму Собаку: её всячески истязали, популяцию сокращали вплоть до того момента, как поняли, что территория Россиянии превратилась в пустыню, и вышел «международный» конфуз. Однако нынешняя формация «борцов за это», миссионеров движения «вперед к капитализму», с необходимостью обречена на новый конфуз.

Лишив людей собственности, как уйти «назад» и заново навязать буржуазные отношения – согласится ли былой гегемон угегемониться? Уступит ли крыто тому, кого толком нет? Попадут ли грязи в князи, предварительно не прикрыв голую задницу штанами «частной» собственности? О чем, вообще, идет речь: о новой «общественной» функции пролетариата, о передаче власти «третьему» сословию, или это очередная дымовая завеса над status quo, никогда, впрочем, не менявшимся? А, может, – за отсутствием «нации», – речь идет об обыкновенном рейдерстве, и кто-то у кого-то что-то пытается банально «отжать»?

Возникает следующий вопрос – есть ли у нации (за её присутствием) собственная доктрина, имеет ли она свой, так сказать, мифологический стержень, чтобы, как минимум не сойти «с ума», то есть исторического пути?

Это вопросы «исторического момента», ответы на которые должны помочь «измерить родину аршином», понять, например, почему российским государством постоянно управляют людоеды-клоуны и почему, бежавшая на трех лапках собачка упала, когда захотела писать…

Скоморохи

За разговорами о перерождении, цинизме и утере ориентиров обычно скрывается страх перед будущим. Но, утверждая факт того, что «нация неизлечимо больна» наличие самой нации, как правило, не обсуждается. И если одни граждане грозятся лечь на рельсы, торгуют оружием и развязывают войны, то другие уже подшивают в папочки диссертации с глубокомысленными декадентскими названиями. Коммунисты правят, народ безмолвствует – как, в общем-то, и велела родная партия; и в этом смысле народ и партия едины. Безусловно.

И напрягаться здесь особо не приходится: сформулированный коммунистический дискурс несет в себе мало смысла. Это состояние души. Иероглиф. Эмоция. Это балаган тех, кто с ложкой и – жонглирование трагическими масками того, кто с сошкой. Либо пахать, либо веселиться. «Карма» четвертого сословия.

Однако балаган, скоморошество – всего лишь защитная реакция нации против инфернальных сил распада, перегрузок в самом широком смысле. Это крик «ура» под гусеницами вражеского танка, это жестокое осмеяние смерти. Это – на потеху всего мира – обоссавший самолет президент, это ограбившая собственный народ власть, это перманентно сравший на власть народ, это лозунги «паска – праздник весны» и «5 лет российскому суверенитету» на улицах Москвы. И так далее, список продолжить может каждый.

Тем не менее, нынешний российский балаган не признак национальной катастрофы, отнюдь. Закапывая страну и народ на кладбище истории и, видя тщетность своей власти, глашатаи Коминтерна бросаются словами, смысл которых понять им просто не дано. Пустые эти слова они раскидывают налево и направо, но попадают в своих, ибо это катастрофа их власти, их идеологии, их системы. Им страшно. Они просто выпали в осадок в результате очередной алхимической реакции. Вот почему им страшно – потому что они знают, в чем дело.

В средние века вакциной от некрофилии считались сатанинские культы, а еще раньше – языческие «бесовские» игрища. Скоморохи были коллективными экзорцистами, их функцией было изгнание экзистенциальных «бесов» из душ черни. В переводе на современный язык «бесом» можно назвать единицу осадка в результате квазихимического процесса, который сегодня получил название «когнитивного диссонанса». Беса выгоняли путем редукции, «понижения уровня», снижения. Аватаризация масс: спускание богов на «грешную» землю, где аватара служил эмоциональным аттрактором для «беса» («бес» как бы за ним «бежал» – отсюда, кстати, и слово «аттракцион»). Дистилляция же обеспечивалась самим маргинальным статусом скоморохов.

Потом вдруг поняли, что «омега-самцы» обладают перед особями категории «альфа» неким преимуществом, иммунитетом, и самые проницательные из последних (понимавшие, что иное не притягивает иное) воскликнули тогда сакраментальное: «Кто был ничем – тот станет всем!». Не без иронии, конечно, но элитное «королевское искусство» сразу же назвали «веселой наукой». И в этом смысле афоризм из Бхагават-гиты «убивающий не может убить» применим и к гегемону, поскольку пролетарская «власть» если не пашет (а она никогда не пашет), значит, веселится, и иного ей не дано. А уж то, что нас не убивает, как известно, делает нас только сильнее.

И «гражданином можешь ты не быть, но скоморохом быть обязан» – веселье стало искусством. Обязан быть – не значит быть: отрицание при повторном применении превращается в двойное отрицание. Тем не менее. В любом случае, «вселенная играет, в то время как творит», а проявленный мир, как известно, был, так и остается великим танцем Шивы, и каждый его шаг это единственный шаг от великого до смешного. И наоборот.

Изъёб Демиурга

В рассказе М. Булгакова «Собачье сердце» дана любопытная модель «пролетарского» общества по типу классической трехступенчатой пирамиды из трех вертикальных «градусов» – эдакий Изъеб Демиурга: ученик (Шариков), товарищ (Швондер) и мастер (Профессор). Автор доказывает, если кто забыл, что «пролетарская власть» это общественная система, где жестко доминируют «средние». «Средние» они же «теплые» (в христианстве).

Пирамида эта живая и замкнуто функционирует по законам синархии. Рулят процессом «товарищи» (второй градус) постоянно натравливая ученика на мастера (разыгрывают мистерию «конфликта» первого и третьего градусов, в масонстве это покушение на Хирама), детей на отцов, продукт на продюсера (Голема на Раби, Галатею на Пигмалиона) – то есть, под предлогом защиты «интересов гегемона», разводят его на «интерес». В качестве последнего используется любая конвенциональная матрица «одноградусных» связей, свод формальных правил, на предмет которых товарищи, собственно, и «кшатруются». Провоцируя мастера – на деле – они дают ему возможность «проявиться», то есть заставляют его назвать своё подлинное онтологическое имя.

Ничто не ново под луной: в христианской мистерии Иуда «открывает» Христа подобным же «суфийским» ключом, проявляет Его – ключом, который можно иронически назвать «псевдонимом Омега». Поскольку «первый и последний» внешне идентичны, Иуда совершает «предательство», требуя от клиента отказаться от псевдонима (буквально: переодеться в соответствующие одежды). То есть с точки зрения стороннего наблюдателя получается, что предательство это и есть товарищеский opus magnum. Именно поэтому второй градус – это градус трагедии, товарищ мастером так никогда и не становится, товарищ это псевдоним «иного». Аттрактор. Стукач.

У Булгакова «товарищ» прекрасно понимает ученика и работу свою проделывает вполне удачно. Таким образом, он скорее самодовольный «триумфатор», нежели трагик. А значит – в глазах автора – наступившая пролетарская эра есть результат восстания товарищей против мастеров, а власть «пролетариата», в свою очередь, ни что иное, как ширма, за которой орудуют лишенные подлинного гнозиса, «внетрадиционные» (нерусская фамилия) чекисты-товарищи: Демиург по своему образу и подобию создает материальный мир; боги его одухотворяют, но обходят при этом Демиурга, что является причиной зависти последнего к миру и попыток натравить землю на небо. Вместо синтеза – дисгармония и нарушение баланса.

Любопытно, что все связи внутри такой модели описываются пентаграммой, где нижняя ступень имеет дифференцированный выход на обе верхних.

Однако средним, несмотря на горизонтальную связку («горизонтальные люди»), путь выше заказан. Согласно этой схеме балаган есть имитация мастерства (лубок) как средство воздействия на непосредственно вышестоящего «товарища», например, чтобы его запугать. Пародируя «царя», «крестьяне», таким образом, давят на помещика. Со своей стороны «царь» не имеет прямого давления на «бояр-помещиков» иначе как посредством «фашистов-скоморохов», а сила «бояр», соответственно, в их действии сообща.

Следовательно, если изъеб Демиурга состоит в заговоре товарищей против царя и народа, то совместный балаган последних есть заговор против «товарищей», что в парадигме манихейства или, шире, в космогонии митраизма разыгрывается как «освященная богами война Героя с Демиургом». Вот почему институт церкви (но не христианство!) – клоповник «товарищей» – всегда выступал против языческого балагана, а значит против жизни, против наций (мем «затравливания Иуды», т.е. буквально «юдофобия») – за абстрактный «порядок», за тоталитаризм пирамиды против плюрализма круга. Для нации – обмануть интернационального «товарища» – значит выжить и сохранить национальную элиту; одолеть Творца – значит проложить путь Герою к богам; для Партизана это значит поссать против Ветра и не забрызгать себе галифе.

Мент и Урка

Итак, мы раскололи (предварительно сварив его вкрутую, разумеется!) космическое яйцо на две части: партию «перманентного» и партию «имманентного». Партию «кресла» и партию «человека». Партию «назначенных» и партию «актуальных», между которыми постоянно тлеет конфликт двух типов легитимностей – «серьезного» и «смешного». Эти два аспекта – «серьезного» и «веселого» – суть аспект Вишну и аспект Шивы.

«Серьезный» путь Вишну (Вышнего) есть консервация космического порядка, пирамида-треугольник, формальная иерархия мастера и товарища над учеником. В пирамиде всегда есть «верх» и «низ» и – множество ступенек между видимым «дольним» и видимым «горним». Это путь «богочеловека», милиционера, бюрократа, восстановления внешней легитимности, как порядка видимостей. Но он же и путь предпринимательства и инициативы, путь демонстративного поступка, – что, как вы уже догадались, всегда «серьезно». Поскольку идет «от головы».

«Веселый» путь Шивы (Живой) всегда начинается с «мафии» – сговора мастера с учеником. Цельный как само многообразие жизни, этот, что называется, «выбор сердца» мотивирован исключительно интуицией, иерархией внутренних ценностей. Это путь первооткрывателя, ревизиониста, урки; и символ его – круг. В круге всего две онтологические координаты – Центр и Периферия. Само движение по окружности есть постоянное переворачивание смыслов, переоценка ценностей, начинающаяся, как правило, с пародии. Путь Шивы это восстановление порядка сущностей, путь мутаций духа, путь «человекобога»; это острие копья, с которого капает Грааль. Балаган в чистом виде.

Взаимоотношения смешного и серьезного определяет Смысл – проявленный, как динамика того единственного шага, что «от серьезного до смешного». Это третий аспект. Мастер в одиночке и его Дело есть невидимый путь Брахмы, путь генезиса красного (Рудра-Шива) и белого аспектов – огня и льда, путь космического Ветра; либо, в ином плане, это «ратный» динамизм красного Раджи в мирах белого Света (Сат) и черной Тьмы (Тамас). Синтез. Это общий Смысл существования Мента и Урки: у того и другого есть Мама – она же «София» розенкрейцеров.

Здесь нет, и не может быть никакой иерархии. Пёс-барбос и необыкновенный кросс. Здесь имеет место подлинная синархия многообразия Целого: Моргунов, Никулин и Вицин – Отец, Сын и св. Дух. Но именно Шива выдал топор Парашураме – шестой аватаре Вишну. Чисто конкретный Топор, изображать который не нужно. А вот триединство аспектов – Тримурти можно представить в виде оркестра их флейты, барабана и индийской гитары, на которой играет баба Шивы символически изображенная в виде буквы Ж – Жизнь, «живете» – по русской азбуке. Трус, Балбес и Бывалый – метафора ее полноты.

Изъёб Демиурга – это война аспектов.

К Топору

Будучи краеугольным камнем западного эзотерического гнозиса, экуменический Иисус Воссос Христос Оглы был, как известно, одной из аватар Вишну. Отсюда и все достижения т.н. Запада в области видимых форм, включая сюда и развитость социально-общественных институтов, что, собственно, и назвали государственностью.

Россия же в её «духовности» (псевдоним онтологической парадоксальности), неиссякаемом запасе революционной энергетики и почти официального юродства есть планетарное воплощение иного, шиваистского духа – духа Рудры-Рода. В этом контексте европейские войны с участием России тоже можно рассматривать посредством псевдонимов – как «наезды» на Шиву со стороны Вишну.

Неудивительно, что Гитлер, как и Наполеон, был разбит именно русскими. Это же ожидает и других «серьёзников»: «Поднявший меч от меча и погибнет», – заявил, пробежавшись как-то утром вокруг Ладожского моря-озера, Тот, Которого Никогда Не было (Т.К.Н.Н.) – химерический князь Александр Невский. «От вил и топора», – добавим мы.

«Почему?» – спросите вы.

Потому что парадокс, помимо тезиса, включает в себя и его отрицание. Парадокс – это процесс постоянного, растекающегося по времени разнонаправленного становления, именно поэтому тезис и антитезис не аннигилируют полностью друг с друга: они не могут презентовать себя строго одновременно, а потому сосуществуют, постоянно порождая как новые сущности, так и их отрицания.

Русский аспект Шивы – это собственно, и есть Русская Идея. Это то, с чем носятся вонючие интеллигенты по всему миру. И не просто носятся, а буквально, разносят: пьянство, духовность, анархию, изобретательность, лень, бессмысленную-якобы-агрессию, криминал, сентиментальность, мощь и цинизм – вместе взятые.

Это первый в мире космонавт из нищей страны – русский Икар. История России – это повесть о настоящем человеке, высосавшем ведро водки на глазах у изумленных фашистов в касках с рогами – Русский Бог; это этапы, каторга и лагерный гулаг на фоне бездарной, больной и жестокой власти – черепа на шее Шивы; это беспрецедентный урок миру (Чаадаев) в результате невиданного доселе глобального по масштабам алхимического опыта – купающийся в грязи новый русский мутант Павка Корчагин.

В этом смысле становятся совершенно бесполезными для России навязывание и противопоставление каких-либо идеологических доктрин, опробование тех или иных формальных концепций, того или иного внешнего стиля: русский Урка всегда будет смотреть на них как на очередные происки Мента, пытающегося заковать его волю-вольную в цепи внешнего приличия. Русский человек не будет выдумывать флагов со свастиками и шить прикиды с прибамбасами – он просто замочит. Тихо, с достоинством – ибо он «разрушает разрушение», творит сакральный «пиздец».

Шакти Урки – его баба и одновременно, его женская ипостась – это пулеметчица Анка и дворовая «шизгара», ждущая воина с дембеля и на первый же день вышедшая замуж «за Кольку» – «сука» и, одновременно, «родина-мать зовет». Это его любимая телевизионная «мурка» – Людмило-зыкина, Пугачева, Распутина, Аллегрова – одним словом, «Земфира» – с пастью бультерьера и манерами лагерного «быка».

Шакти Урки – это мужик-в-юбке с пластмассовой дылдой на поясе, она же «россия-русь-матушка, берёзка-непорочная», по отношению к которой Урка всегда займёт позицию «нижнего». Она же комиссарша из «Оптимистической Трагедии» – именно её портрет он выколет у себя на груди. И рядом – профиль «Товарища Сталина» – тоже без вопросов: Отец-инкуб – телесная реинкарнация Николы Угодника, карго-муляж европейского «дон-Жуана» в роли Общенационального Ёбаря.

Пластмассовая, но оттого не менее живая дылда и слёзы по ней – вот что «умом не понять и аршином не измерить» – беда великой страны и несчастного народа: в шиваистской огненной необузданности, отсутствии стиля и вишнуистской определенности, формы. Недаром слово «русый» первоначально значило «нечеткий», «неясный», «серый»; дорога в отсутствии не только движения как такового, но и самих «правил дорожного движения». Почему? Потому что здесь отсутствуют дороги, как таковые. Путь без Пути. Ёптыть.

В четвертой аватаре Вишну, чтобы убить злого демона, превращается в то, что не существует и всегда находится там, где его нет. Так и Россия должна, говоря алхимическим языком, раствориться, аннигилировать своё собственное отрицание и создать совершенно невероятный стиль, ничего не имеющий общего ни с прошлым, ни с настоящим. Четвертую аватару Вишну изображали черной кошкой, и именно поэтому Черная Кошка(с) должна стать символом русского аспекта Вишну и именно поэтому, наверное, черная кошка так почиталась отсосинами-тамплиерами: воистину Шива снова преподнесет топор Вишну, и неведомое Русское Государство появится на под флагом цвета Крови из Девяти Озёр (К.Д.О.).