Фанта — собака из Припяти

Фанта — ирландский сеттер, забытый, или по какой-то причине оставленный прежними владельцами в Припяти после аварии на ЧАЭС. Солдаты нашли собаку, когда она уже почти не могла передвигаться.

<hr/>Сергей Гуляев с собакой Фантой© Фото из личного архива Сергея Гуляева

Огненно-рыжая, с блестящей под солнцем шелковистой шерстью, она стелется над землей, над притоптанной тяжелыми сапогами и пожухлой травой. Бесполезно посвистывать, пытаясь ее подозвать, приманивать даже неотразимой на вид и вкус сахарной мозговой косточкой. И ухом не поведет, пролетит мимо.
Все понятно: из зоны в палаточный лагерь с работ по дезактивации возвращается батальон майора Шараева. Фанта встречает хозяина.
Фанта – ирландский сеттер, забытый, или по какой-то причине оставленный прежними владельцами в Припяти. Солдаты нашли собаку, когда она уже почти не могла передвигаться и пластом лежала у дверей одной из девятиэтажек. Равнодушная ко всему, кроме мух (только на них клацала зубами, с трудом отрывая голову от пола), позволила себя перенести в БТР и в его грохочащем железном нутре была доставлена к палатке медиков. 
Милейший доктор Александр Демьянович Сиденко в растерянности пригладил короткий ежик седеющих волос: не Айболит он, а военный врач. Дай Бог разобраться бы с неотложными делами: еще не улеглась пыль, поднятая «санитаркой», умчавшейся по срочному вызову в соседнюю деревню, а тут эта. Собака. Канис фамилиарис по латыни. Друг человека.
Между тем, пока безымянная и слабая, канис фамилиарис поднялась на дрожащих лапах, и все отвели глаза: шерсть на суставах вылезла, беззащитно белела гладкая розовая кожа…
- Она же голодная! – Догадался кто-то, - Первым делом накормить надо! 
И уже доброхоты подхватились бежать в столовую, где вернувшимся из Припяти был оставлен «расход», но врач их остановил.
- Нет. Первым делом животное нужно вымыть. Эльбрус Казбекович, - повернулся к старшему лейтенанту медслужбы Газданову, - принеси прибор, проверим нашу красавицу.
Газданов нырнул в тень маскировочной сети, растянутой на шестах. Она окружает владения медиков, как крепостная стена, придавая сходство со средневековым замком – если смотреть издали. Медпункт – самое прохладное место в лагере, знаю не понаслышке - как-то раз Александр Демьянович угощал здесь вкуснейшим кофе – почти восточная роскошь в той боевой обстановке…
Когда Газданов вернулся, расстегивая футляр ДП-5, вокруг сеттера разгорелись страсти. На полусерьезное подогнать АРС, чтобы долго с мытьем не мучиться, возмущенно отозвалось сразу несколько голосов:
- С нее не только шерсть, но и шкура слезет! 
- Кто там такой умный? Зверь в стрессе, на ногах не стоит, а его под струю! Смоет и не найдем…
- Готовься, собачина к санобработке!
Но шутки смолкли, едва капитан медслужбы Сиденко опустил штангу и датчик на ее конце слегка взъерошил спутаннуб рыжую шерсть. Сразу несколько голов склонились над панелью прибора: стрелку зашкалило. В тишине прозвучало дружное «Ого»!
Сиденко щелкнул тумблером, переключая диапазон. Стрелка опять качнулась вправо, хоть и не так решительно. Но все равно выходило многовато. Рядом кто-то присвистнул:
- Да на ней рентгенов, как на сучке блох!
- Она, между прочим, в том не виновата, - майор Шараев присел рядом с собакой, осторожно потрепал по загривку. – Пойдем со мной?
- Александр Васильевич, - сказал в след ему врач, - воды не пожалейте! Грязь и пыль дают такой высокий фон. А потом ко мне на прием!
- Добро, - обернулся майор. – Спасибо. Не отставай…Фанта!
Так Фанта обрела новое имя и нового хозяина: жизнь налаживалась! И это была совсем другая жизнь, тоже новая и не похожая на прежнее существование в четырех стенах городской квартиры.. Отдохнув, откормившись на офицерском доппайке хозяина, Фанта перестала дичиться – ее можно было погладить, почесать за лопушистыми ушами, - но всерьез признает только Шараева. Провожает по утрам и встречает вечером, на совещаниях благо проводятся они под открытым небом, тихо-чинно сидит в ногах и даже кинофильмы смотрит вместе с ним.

Впрочем, смотрит или нет, сказать, конечно, трудно. Но, во всяком случае, в звездной темени южной ночи, прорезанной лучом прожектора, рядом с Шараевым всегда поблескивают фиолетовые огоньки глаз Фанты.
Верность вызывает уважение, Фанта поселилась не только под парусиновыми скатами шараевской палатки, она нашла уголок и в сердцах его солдат.
Но вот однажды разведчики, возвратившись из очередного маршрута в зону, вместе с данными о радиационной обстановке привезли и такую новость: Фанта душит в деревне цыплят!
Верить не хотелось, к чему бы Фанте эти приключения? Маловероятное предложение, что повара жмотничают, было тут же с негодованием отвергнуто:
- Ещё и остается в миске, Фанта мало ест!
- Теперь понятно почему. Цыплята повкуснее будут. Когда она только успевает? Вроде, целый день у палатки дремала.
Но разведчики твердо стояли на своем. Своими глазами видели метнувшуюся через улицу в кусты рыжую собаку. А перед тем слышали истошное кудахтанье. Когда подогнали БРДМ поближе, то заметили во дворе слипшиеся от крови перышки. Черная курица обмирала от страха, прикрыв уцелевших цыплят.
- Вот здесь все это было, - уткнувшись в точку на карте палец с обломанным ногтем, уже как бы и на документальном основании пригвождал Фанту к позорному столбу.
Против свидетелей обвинения выступила защита:
- Фанта, друзья, охотничья псина. Инстинкт проснулся, можно понять. Молодая еще, кровь играет!
В конце концов, прозвучал и еще один довод в оправдание Фанты. Будь он высказан в другом месте и в других обстоятельствах, подняли бы говорившего на смех. Но здесь, в двухстах метрах от зоны, где невидимая и неслышимая, но от этого не менее реальная, присутствует она…
- Радиация на Фанте так сказывается, вот что!
За консультацией обратились все к тому же Александру Демьяновичу – проходил мимо, озабоченный пробами воды из артезианского колодца, предстоящим медосмотром личного состава и еще десятком других дел. Поэтому без долгих слов послал спорщиков с их вопросом куда подальше. В Академию наук, например!
Но вдруг остановился, вспомнив: в тот час, когда привезли Фанту, лейтенант Курочкин с ефрейтором Кутузовым умчались в деревню помочь пасечнику, искусанному собственными пчелами. У него была сильнейшая аллергическая реакция и не менее сильное удивление случившимся: «Впервые такое, бес, что ли, в пчел вселился»? А что если действительно воздействие радиации?
Фанта, пчелы, цыплята… История начала обретать характер чертовщины.
- Да ерунда все это. Фанта не трогала цыплят – прозвучал как и тогда, в тишине, в первый раз знакомый голос. Хорошо, что есть такие голоса. И такие люди. Шараев увел собаку и спор и страсти вокруг всего этого сразу стихли. Действительно, могли же разведчики обознаться? Там, в зоне, им не пряники с медом дают: жара, пот заливает глаза, пыль – запорашивает триплексы. Да и мало ли на свете рыжих собак!
Как выяснилось позже, разведчики видели вовсе и не собаку. Когда пришла очередь дезактивировать ту самую деревню, цыплят в ней уже не осталось. Зато в курятнике обнаружился разжиревший лис. К усам пристали перышки…
Рядом с бедой, оказывается, неплохо можно жить. И даже пытаться нажить на ней какие ни есть дивиденды – с недовольным тявканьем лис убрался в кусты, едва волоча в пыли набитое брюхо.
Такая вот история про Фанту и лиса, чья рыжая тень едва не бросила пятно на репутацию преданного сеттера. И теперь мы, как будто, подошли к ее завершению. Положив морду на лапы, Фанта лежит в тени от палатки. Осторожно глажу ее огненную шерсть, и кажется, что погружаю пальцы в дремлющее пламя.
Пора ставить точку, но жаль расставаться с Фантой. Это мне-то жаль, а каково Шараеву?
- Я возьму ее с собой, - говорит Александр Васильевич. – Если…
- Что, если?
- Мы поздно нашли Фанту. Я посчитал – доза облучения слишком велика.
В число тех знаменитых собак, которым поставлены памятники, Фанта понятно не войдет. Не увековечат ее не гранит, ни бронза. Но где-нибудь у реки или в поле, в разливе солнца и тишины, легкое дуновение напомнит ее, летящую во всю прыть преданного сердца, огненно-рыжей стрелой, оперенной ветром… 
***