ГДЕ ВЫ БЫЛИ ДО 1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?ГДЕ  ВЫ  БЫЛИ  ДО  1991-ого ГОДА?

Всё когда-нибудь да кончается, завершилась и фаза постреволюционной  подвешенности и глобального раздрая на территории одной седьмой части суши нашей уютной голубой планеты.  И всё стало на свои места: белое  обрело цвета  исторической предопределённости, а красное переместилось туда, где и должно находиться изначально – исторический музей.  В иных странах эти цвета там находились издавна, теперь же и у нас  они вроде как   упокоились в месте вечного  погре..., прошу прощения, вечного хранения. 

И, ясное дело, при таком раскладе многое меняет и значения, и смысл, и даже ориентировку. Правое дело, что гордо звенело  на  орденах и медалях предшественников,  стало  левым, а леваки и прочие  стали правыми, ну и те, кто сидел в засаде и эмиграции  или выжидал среди  диссидентов и криминальных доцентов, перебрались  на  подиумы  для солидной публики.  Как и всё основательное, они обрели общественный вес,   политическое единство и равномерно распределились по России. Среди них тут же нашлись лица королевской и дворянской крови и масса потомков от  именитых  предков.

Появилась и забытая всеми генеалогия. Правда, происходит такое осторожно, поскольку нравы в обществе ещё не совсем устоялись. Теперь, хоть и негромко, но некоторыми предками можно и похвастать. Особенно теми, что   плодили мир до 1917 года. И тут же произошли  метаморфозы с теми, кого, казалось,  знали до седьмого колена. – Ну, надо же – а мы-то думали, что... - Мимикрия не преследовалась, а стала нормой жизни. Беспородные и ничейные накупили ярких ошейников со сбруями, сертифицированных поводков и цепей, обзавелись горничными, дворецкими и прочими кинологами и прежних  соседей уже не видели в упор, то есть следовали новой роли в неизвестной и увлекательной пьесе. А какие запахи открылись их обонянию! – Жуть и это ещё скромно сказано.

Развенчание прежних идеалов выявило пустоту на киоте и вообще в красном углу и части общества и её гражданам потребовалась какая-то замена. Разумеется,  кандидаты на заполнение вакуума тут же  объявились. С лаковыми и хорошо изданными каталогами, но сомнительным произношением и манерами глашатаев. Оно и понятно, когда с культурой и образованием у кого-то проблемы, на первое место выбираются грубо слепленные эрзацы, разного рода инсталляции, примитивный кич, заморские поп-арты и хорошо забытые культы. Они подходят  по цене и  не требуют образования, особого понимания и глубокого восприятия: повесил изображение на стенку, поставил изделие в угол, присел с бычком... простите, с  умным видом на лице, подругой на коленях и щурься  на всё это, пока не надоест!

Вполне естественно, что  при таких делах религия из сферы  опиумных  услуг перебралась  на  более почётное место и заполучила  привилегия и весомую  часть имущества. Роль у неё несколько сменилась, как и тональность проповедей, но так и должно  быть: ведь всё меняется и обстоятельства  тоже. И когда нам показывают ракетный крейсер, напичканный электроникой, аккуратно упакованными в металл и пластик массовыми смертями, членовредительством, пандемической начинкой  и другими  прибамбасами сатаны, и всё это на наших глазах окропляет служащий в рясе, то нормальному человеку становится не по себе. Однако это не всё и когда видишь на экране  лица новых губернаторов и сенаторов со свечами в руках, стоящих с важным видом  у  образов, то такое зрелище  может выдержать не всякий. Настолько они « живописны», что сразу же кричишь постановщику:  - Не верю!

Но это, если видеть процесс со  стороны, а если участвуешь? – Вы уже поняли, о  чём я?! – Ведь и на прежних  эпохальных съездах не все были праведниками. А тут такое, да кто ж устоит!

Ясное дело,  без релаксации и дефиниций не обошлось, в больших делах и ошибки соразмерные. Однако в них ли суть, когда такую махину  развернули в другую сторону не то что без крови, но и без особого скрипа. То есть, страна была готова к переменам и их ход тому лишнее свидетельство. Власть упала к ногам победителей так же легко, как и предсказывали архитекторы реставрации и спонсоры иезуитски хитрого технологического процесса. Всё  прошло  совсем не похоже на перипетии с приходом к власти их предшественников-большевиков. – Ни ропота толпы, ни голодных демонстраций, ни воплей конкурентов, ни дурмана  гильотины, ни мерцания штыков   Антанты. В общем,  реставрация прошла успешно и  новые бурбоны с тюдорами и романовыми потянулись на прежние выгоны в места конфирмаций, законоуложений, материальных, минеральных и прочих  ресурсов.

Раз так, то при прочих равных среди участников процесса создалась очередь из просто равных, прочих неравных и вообще первоочередников, то есть, льготников. Это у сороки всё просто и делить ей труда не составляет. А тут вон сколько претендентов и все с апломбом. И кто они, эти претенденты в ротшильды? – Да никто  и звать их никак!  - так решила отборочная, читай – демократическая, комиссия и сэкономила на многом. Отсюда и правила раздачи, то есть аукционов по продаже ничейного имущества и привилегий на большую политику. То есть, на  о-о-о-ч-е-нь большие деньги и многое другое, что и назвать-то страшновато! Страна-то ого-го! Овцы несчитаны, ресурсы немеряны и всё это лежит ничейное. Ну и волков развелось на дармовщину и расхлябанность.

Разве к такому можно допустить людей случайных и к прежнему совковскому бизнесу непричастных? – Ну, разумеется же, нет! Умельцы  нашлись тут же,  установили правила и проследили, чтоб всё прошло согласно них и  уговора, вроде секретного протокола у Молотова с Риббентропом. С нарушителями обошлись в духе  положений, особо в истории не прописанных, но уже вошедших в главные понятия нового времени.

И начался этап новой жизни во всей стране.  Сначала со скрипом и громыханием всё это тёрлось и притиралось, мучалось и сомневалось, но вскоре маховик завертелся с нужной скоростью. И всё обрело смысл, определённость и значимость. Никаких иллюзий и химер либерализма. Машина прочная и простая и всё в ней рукотворное. И экономика, и законы, и структура власти  подогнаны одно к другому и уже ничего не изменить. - Всё крутится в ту самую сторону и откуда нужно кому надо капает. И все знают кому.

Так шло почти двадцать лет и вдруг появились  завистники. Требуют бумаг, купчих и прочих документов, поют про европейские правила и вообще от дел отвлекают.  Ну, кто ж позволит анархию пересмотров и прочих беспределов, когда собственники образовали  многочисленную когорту с развитой инфраструктурой, одних общественных и научных фондов для присмотра развелось и дисциплина – не счесть сколько и имена там, на любой вкус, чтоб содержать сие, порядок нужен похлеще армейского. Это вам не Горбачёв с  компанией  романтических  дилетантов,  не ведавший, что и под чьим присмотром творит. Новые ребята  знали, что им светит и куда они попадут в случае неудачи. Там уже и места многим заказаны, портреты увеличены и эпитафии написаны, однако не тут-то было. -  На роли гласных и провидцев они не претендовали, перед камерами ТВ не маячили, смуту в народе не нагнетали, потому и уцелели. А шумные роли отданы другим, калибром пониже и голосишком пожиже. Они отнесены к рангу оперативных и корпоративных менеджеров и их список и калибр определяется рейтингом одного интимного агентства. Одни мутят воду в финансах, другие в экономике, третьи в социальных областях, четвёртые в культуре и медицине и зовут их политиками.

Строить или что-то делать полезное они не умеют, но с них этого и не требуют. По новой фене главным является иной критерий.  Ветераны с жизненным и производственным опытом  с пробега сошли,  остались только те, кто помоложе и без предрассудков. Сами знаете, каких! Поначалу была сумятица и неопределённость и спектр новых русских от пестроты аж зашкаливал. Зато потом выработалась система и выпускников кадровых и рейтинговых агентств  с похожими лицами и обтекаемыми  речами  стало  хоть чем-то ешь!  И они стали конкурировать меж собой.

Оно и понятно: конкуренция и преференция решает успех любой торговли. Кто же допустит к ней не того человека и не с той платформой?! Вопрос приближённости к телу лидера и его успешному клану решал многое, но не всё, поскольку и здесь были нюансы. Раз появилась Система, значит установились и критерии. Вы думаете, они из глубоко научных? – А вот и нет! Сия дама туда вообще не допущена. Опять всплыла тень классово близких и классово чуждых. И никакой речи о профессионализме!

Мы это уже проходили в двадцатых после военного коммунизма. При определении перспектив кандидата на должность  тогда задавали коварный вопрос: - А чем ты занимался до 1917-ого года? И витиеватость ответа сгубила  не одного кандидата. - У классово близких была иная лексика, тональность в голосе и блеск в глазах. Большая часть нынешней элиты тоже имеет граничный возраст и точку отсчёта: она приходится на год 1991-ый. Именно тогда и определилась стезя, которую они выбрали и следовали ей оставшуюся жизнь. Одни в бизнесе, другие в политическом сопровождении власти. Случайных людей там нет и вопрос – пароль является таким же определяющим. Наиболее продвинутые и увлечённые даже выработали соответствующий дресс-код и теперь узнаваемы издали. Зато те, кто на переломе выбрал иную стезю, шустрых хозяев жизни сильно невзлюбили. И было за что, но сейчас мы не о том.

Принадлежность к классу  победителей надо доказывать словом нового закона и делом, поскольку по мере движения вверх по лестнице возникает толчея и ранжир соблюдать трудно. Это раньше: надел красные революционные штаны и все тебя уважают. Теперь же всё не так. И   переклички  постоянные   и приоритеты  виляют бёдрами вроде капризной модницы, да так, что и не поймёшь: то ли тебе сигналят, то ли у неё походка такая. Не один попался на  удочку и остался ни с чем. К тому же и составители списков на преференции следят за порядком и нарушителей  либо удаляют, либо наказывают. Иногда чрезмерно, но суровость только укрепляет  когорту оставшихся и делает их ряды ещё более привлекательными. Так или иначе, круг избранных обретает  стабильные черты и из него редко кто выпадает по своей воле. С одной стороны,  за всем этим есть  смотрящие, с другой – движение в привычном кругу пусть и с переменами всё же дисциплинирует. У этой общности есть даже профсоюз и возглавляют его самые   солидные и уважаемые из  чиновников. Это чтоб  новые  менеджеры знали, чего хотят хозяева жизни, а те в свою очередь соблюдали правила игры.

Ну и есть ещё публика, она  рангом пониже, в обойму не попала и путается под ногами у серьёзных людей. У них другой профсоюз. И он своё место знает. С этими всё ясно и они в этой жизни уже не пропадут.

Осталась не при делах и ничего не поняла лишь одна группа россиян. Они свободны, как птицы, не зациклены на фобиях и аллергиях, в известной мере беспечны, в некоторой добры, безразличны к веяниям моды и тому, что скажут на Западе. У них нет инстинкта самосохранения, их трудно сбить в стаи, юмор, ирония, самодостаточность и достоинство  неповторимы. Есть правда   и грешок:  питают иллюзии  на перемены к лучшему и ждут  справедливого царя, да такого, чтоб наказал супостатов, восстановил  справедливость и сделал всё по правде.  Ведь есть же она где-то и у неё должны быть всем понятные и очертания и смысл. Таких около 130 миллионов. Слегка поддавши, они  возмущаются и  недружно шумят. Наутро дурь проходит, но горькому осадку  деваться некуда. Вскоре пелена слетает, слух привычно отбрасывает наносное и улавливает привычную гармонию, однако что-то неясное    мутит душу, а язвлённый ум  тянет найти   самого  главного обманщика.

В тот самый роковой год именно они и предоставили карт-бланш новым кандидатам на место под солнцем. Под сурдинку азартных и увлекательных дебатов о борьбе с привилегиями коммунистической элиты «революция наоборот» прошла тихо и незаметно и вскоре обманутые граждане оказались в другой стране с враждебным для себя политическим режимом. А случилось это так ловко, что комар носа не подточит! - Государство из социального превратилось в как бы рыночное и от обязательств прежнего открестилось. Ни квартир, ни работы, ни медицины, ни социальных гарантий, а за происшедшее и спросить не с кого: так молниеносно всё произошло. И ничего – общество всё  проглотило молча. Может, его и не было?

Некоторые особо озадаченные размышляют  и  натужно припоминают год 1991-ый – что  они сделали не так, раз всё развернулось самым роковым образом? - Ну почему же их так нагло и  немилосердно обули? И где-то в самых затаённых уголках подсознания уже зародилась мысль: как бы сделать так, чтоб этот кошмар закончился и что и как нужно решить и сотворить самому, чтобы обойтись без ушлых советчиков   и  всё-всё своим умом и руками. В такие минуты про царя и бога как-то не думается. Не тот расклад. Вот так-то!

А вы, я извиняюсь,  чем занимались до 1991-ого года? - Всем  довольны или тоже бесы мучают душу?