ЖИВОТНЫЕ В ГОРОДЕ – КАК ОБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ИГРЫ

«Что наша жизнь? – игра…» М. И. Чайковский «Пиковая Дама»

В последнее время, меня все чаще занимает вопрос: почему именно сейчас, в наш беспокойный век, проблема бездомных собак и кошек, и жестокого отношения к ним, занимает умы и сердца огромного числа моих современников. Ведь проблема эта, если оглядеться, далеко не нова. Связывать это с ростом нашей цивилизованности говорить не приходиться. Осознанность большинством двуногих своих собственных поступков и ответственность за них лично у меня вызывает большое сомнение. Тогда откуда же у этого большинства такая тяга защищать права тех, кто живет не по законам человеческого социума и в наши игры не играет, а по своим биологическим законам, ведомым нам лишь отчасти.

Человеческое сообщество, воспитанное на бездумном потреблении, становится все более управляемым и структурированным. Манипулирование поведением человеческого стада, в какие бы одежды оно не рядилось, стало хлебом огромного числа маркетологов и политтехнологов. И руководимы мы уже далеко не собственным свободным выбором, святым нашим правом, данном нам от рождения, а общественным мнением и установками, формируемыми теми же искусными кукловодами.

В погоне за материальными ценностями, в постоянной борьбе за свое выживание, лишенные истинной близости и безусловной любви мы ищем и находим их в общении с животными. В этой связи именно они становятся нашими спасителями от беспросветного отчаяния, депрессии, неврозов и психозов. Но, существует и обратная сторона медали. Используя наши же привязанности и потребность иметь рядом с собой живое, любящее тебя просто за то, что ты есть, существо, уже упомянутые мной манипуляторы сталкивают лбами и разводят нас на эмоции, деньги, материальные накопления, заставляя играть в игры, понятные лишь их создателям.

Социальные игры придуманы не вчера. Они существовали задолго до появления социальных сетей, с которыми многие связывают их название. Их главное назначение сделать человеческие поступки более предсказуемыми и управляемыми для получения выгод тем, кто их придумывает и реализует.

В нашей реальности - любить животных безусловно «хорошо». Не любить – «плохо». И пусть под нещадно эксплуатируемым словом «любовь» мы нередко скрываем самые эгоистичные и тщеславные мысли и желания, чувство вины и покаяние, бесцельность жизни и скуку, страх одиночества и слезливую сентиментальность, которая, по меткому замечанию Д. Гранина, - «родная сестра жестокости» - мы хорошие, если ведем себя правильно. Тогда, по определению, все остальные люди – плохие. Они равнодушные, жестокие, злые, не спасают и не заботятся о животных, не помогают приютам; они думают и мыслят по-другому, они почти враги и подлежат общественному осуждению.

Первые, назовем их «Спасатели», определенно заинтересованы в том, чтобы всегда были те, кого нужно спасать, иначе как же они будут исполнять свою роль. Исчезни вдруг кошки и собаки с наших улиц, их жизнь потеряет всякий смысл и остроту ощущений. Более того, именно противопоставляя себя тайно и явно другим, кто этого по той либо иной причине не делает и не одобряет, Спасатели получают дивиденды в виде ощущения собственной значимости и вполне реальные материальные подкрепления в виде благотворительных взносов. При этом, чем несчастнее на вид животное, тем весомее « мученические подвиги» и «жертвы» в лице таких же «благотворителей».

В число тех, кого первые характеризуют как «злые и бессердечные», входят люди, испытывающие негативные реакции по отношению к животным, и бродячим в частности, основанные на страхе, вследствие неправильного воспитания, подпитываемом слухами и СМИ, непредсказуемости поведения животных (« все неизвестное пугает»), отсутствии опыта общения с ними или негативном опыте, полученном когда либо ранее. Сюда же относятся люди, по долгу службы призванные регулировать численность бездомных собак и кошек в городе. Назовем эту группу условно «Живодеры». Их выигрыш в мнимом спокойствии, исходящем от сомнительного, если не сказать больше, тезиса: «Есть животное – есть проблема, нет животного – нет проблемы». Люди же, получающие от борьбы с животными заработную плату, т.е. профессиональные игроки, кроме удовлетворения охотничьих инстинктов и сознания, что они «делают мир чище!», имеют в этой игре и ощутимое материальное вознаграждение.

Существует и третий игрок на игровом поле, именуемом «город». Это городские власти, якобы, не примыкающие всецело ни к тому, ни к другому лагерю, а лишь благосклонно взирающие, а подчас инициирующие своим бездействием столкновения и трения между теми и другими. «Якобы» потому, что само наличие городской власти на поле делает ее не арбитром, нет, хотя именно на эту роль она и претендует, а полноправным и вполне заинтересованным в исходе игры игроком.

И пусть исполненная сознанием своей правоты и норовящая наказать тех, кто не подчиняется созданными ей правилами, городская власть исполняет роль арбитра в других играх, в этой игре с животными, где правила сегодня создаются по ходу игры, она всего лишь один из игроков. Ее выигрыш - политические дивиденды. Как исполнительной, так и законодательной власти необходимы реальные подтверждения их деятельности и лояльности по отношению к горожанам избирателям и налогоплательщикам. Про другие, более осязаемые призы и награды этой группы игроков умолчим. А назовем этого игрока просто - Власть.

В чем же заключается суть игры? Все стороны, несмотря на известное утверждение «Проблема тогда перестает быть проблемой, когда за нее не нужно больше платить», заинтересованы в продолжении и существовании игры под названием «Проблема бездомных животных», как источник получения определенного выигрыша или вознаграждения: морального, материального, психологического и т.п.

Так Спасатели жалуются на то, что властные структуры не обращают на проблему должного внимания (не издаются законы, не субсидируются работы по созданию и содержанию приютов и т.п.), хотя, как игроков, настоящее положение их вполне устраивает, есть с кем и с чем бороться и за что получать мученический ореол. Живодеры жалуются на бездействие властей в работе по сокращению численности бездомных собак и кошек, на увеличение количества покусов и то и дело возникающие случаи бешенства в стране и призывают к «жестким» мерам. Профессиональные игроки, меньше всего заинтересованные в подсчете и мониторинге численности популяции бездомных животных, подогревают страхи и рисуют астрономические цифры для выделения бюджетных средств на борьбу с бродяжками. Политики зарабатывают на этой проблеме дополнительные очки. Игра существует, пока существуют бездомные животные.

Цель данной игры, как и положено всем настоящим играм, заключена в самой игре. Так все вышеназванные игроки более заинтересованы в самом процессе игры, а не в ее результате. Если бы было иначе, то говоря о сокращении числа бездомных животных, каждый из них отталкивался бы от конкретных цифр и конкретного заданного для решения этой задачи времени. А не растекался бы мысью по древу. Казалось бы, яснее ясного: на сегодня мы имеем такое число бродяжек, ставя перед собой такие-то задачи, через три года мы будем иметь такое число, через пять – такое и т.д. Но, тогда бы игра перестала быть игрой, а превратилась в программу действий. А кому это нужно?

Попробуем оиллюстрировать игру «Проблема бездомных животных» примером. Не будем замахиваться на всю нашу необъятную Родину, ограничимся родным уездом. Так вплоть до 9 ноября 2009 года муниципальные образования, в том числе администрация г.о. Тольятти, были лишены полномочий напрямую заниматься бездомными кошками и собаками. И, несмотря на то, что деньги на эту деятельность были уже заложены в годовой бюджет, воспользоваться ими, не нарушая закон, было, ну, никак нельзя. Пришлось придумывать организацию Фонда «Рациональное решение». А чтобы решение в глазах горожан выглядело еще рациональней, был объявлен мораторий на отстрел собак в городе Тольятти, благо при отсутствии права на отловы и отстрелы, сделать это для муниципалитета было делом совсем необременительным. Более того, к вящему удовольствию всех Спасателей, Власть организовала в городе городской приют на 50 Лет Октября. Хотите поиграть «в приют», пожалуйста. Более того, даже денег дадим. Но, увы, игра есть игра. И в ней свои правила. С Властью заигрывать нельзя. И заигрываться тоже.

После того, как 9 ноября 2009 года законом ГД-114 «О мерах по обеспечению безопасности населения от неблагоприятного воздействия бродячих животных» отловы и отстрелы были фактически разрешены, муниципалитет Тольятти, засучив рукава, принялся за дело. Говоря на каждом углу о гуманности и гуманном подходе, уничтожать собак самыми негуманными методами. Конечно не сам, ибо не царское это дело. Есть ведь и другие игроки.

Воздавая должное игре как культурному феномену и анализируя отношения игры и культуры в историческом контексте Й. Хейзинга утверждает, что в историческом плане происходил не «переход от борьбы к игре», а также и не «от игры к борьбе», но переход в состязательной игре к культуре, при котором состязание временами как бы захлестывало культурную жизнь и одновременно теряло, так сказать, свою игровую, священную и культурную ценность, вырождаясь в чистую страсть соперничества. Со временем культура становится всё более и более серьёзной и отводит игре только побочную роль». «Современная культура, констатирует он, - едва ли ещё «играется», там же, где кажется, что она играет, игра эта фальшива».