Говорит Шульман. ЭХО.

Екатерина Шульман политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС 

Е.Шульман― Поэтому сирийская кампания – это такой анти-Донбасс и одновременно анти-Афганистан. Надо сказать, что вот эта вот афганская травма, которая у людей существует в форме страха, что наши там, вот, солдаты где-то гибнут далеко неизвестно за что, она существует и в умах нашего политического руководства, только там она имеет другой вид. Вид она имеет там следующий.

Американцы заманили Советский Союз в Афганистан, чтобы он там, вот, сгинул. А сейчас они хотят с нами сделать то же самое, но мы стали умнее и поэтому мы не такие. Зная этот троп, присутствующий в умах начальства, я приблизительно ожидала, что мы будем уходить из Сирии довольно быстро. Тем более в условиях войны по телевизору любую совершенно рандомную точку можно объявить победой.

Ну, надо сказать по справедливости, это такая война с терроризмом, которая не есть фронтальная война двух государств друг с другом, она не имеет четко очерченных временных границ. Что там можно считать победой? Там же не будет официальной капитуляции, подписания договоров, каких-то съездов двух правительств, как это было в XX веке и до этого в XIX-м, когда страны воевали между собой.

О.Пашина― Достаточно просто вместо ремарки «ИГИЛ, запрещенная организация в России» добавить ремарку «ИГИЛ, в России считающаяся уничтоженной».

Е.Шульман― Он теперь «ДАИШ» называется, если я не ошибаюсь.

О.Пашина― Ну, не важно.

Е.Шульман― Но тоже запрещенный, не менее запрещенный в Российской Федерации.

Так вот любой момент, в принципе, можно объявить переломным и сказать, что «Вот, мы, значит, тут изменили ход событий, нанесли ущерб, который никто никогда не наносил до нас, а мы, вот, смотрите, как сумели». И после этого быстренько оттуда выметаться.

Для нас с вами это, в общем, скорее хорошо. Короткая кампания лучше длинной кампании, отсутствие жертв лучше многочисленных жертв, кто бы спорил. То, что это именно получилось так хорошо и красиво, и то, что очевидно по некоторым точкам, в том числе и по публичному называнию вот этих вот погибших людей, очевидно стремление, действительно, сделать всё не так, как было на Восточной Украине, дает нам с вами некоторую надежду, что повторения сюжета Восточной Украины не будет. Туда сунулись – и стало понятно, что это долго, грязно, дорого, плохо продается, в том числе внутренней аудитории, не приносит никаких бонусов, приносит одни убытки и вообще как-то стыдно и нехорошо.

Поэтому если нам с вами ожидать каких-то внешнеполитических интересных сюжетов в дальнейшем, то они будут не такими как украинские, а скорее такими, как сирийские, поскольку он, очевидно, продался гораздо лучше, выглядит гораздо лучше и дал нам больше всяческих внешнеполитических и внутриполитических выгод.

О.Пашина― У нас 2 минуты буквально остается. Тогда а что с Донбассом-то дальше будет? Что там-то теперь? Как? Всё получилось, Сирия закончилась. Дальше что?

Е.Шульман― Ну, все как-то делают вид, что там уже ничего не происходит. Это вот тоже пример проблемы, заметенной под ковер, это вот некий такой замороженный ад, в котором там живут люди. Мы легко произносим эти слова «замороженный конфликт», а, ведь, там же, действительно, живые люди существуют в этих условиях, которых вообще хуже не придумаешь. Хуже этого может быть только открытая война, горячая фаза. То есть у них там ни мира, ни войны, ни нормальной власти. Россия, насколько я понимаю, содержит все эти территории – об этом есть, в общем, достаточно открытые данные. Мы там платим пенсии, соответственно, мы туда завозим просто наличные деньги. Насколько можно понять, кстати, тоже из открытых документов, финансирование туда идет через наши парламентские партии (что интересно). Причем, не «Единую Россию», а «Справедливую Россию», ЛДПР и КПРФ. Да. Да. Это из их же отчетов, между прочим, довольно-таки видно, это оформляется как гуманитарная помощь. И официальная гуманитарная помощь продолжает туда же ходить.

Ну, вот сейчас Керри приехал, чего-то даже сказал, что «А если соблюдать Минские соглашения, то санкции снимут», и одновременно обе стороны сказали, что так трудно соблюдать Минские соглашения, потому что, вроде как, не мы стороны, не США и не Россия, а стороны как раз, с одной стороны, Украина, с другой стороны, непризнанные республики, на которые почему-то никто не может иметь никакого воздействия.

Всё это довольно давние уже разговоры. Ну, опять же, ради тех людей, которые там живут, хочется надеяться, что какое-то решение вопроса будет найдено. Ради нас с вами хочется надеяться, что эта бесконечная дыра в нашем с вами бюджете будет каким-то образом закрыта – мы всё меньше и меньше в состоянии плюс к тому, что мы содержим у себя внутри страны, содержать еще вот эти вот все непризнанные территории. То, что было хорошо при 100 долларах за баррель, при нынешней цене становится уже чрезвычайно излишней для нас роскошью.

О.Пашина― Ну, с этой надеждой мы и закончим нашу программу. Я напомню, что в студии «Особого мнения» была политолог Екатерина Шульман.