Дырявая Абстракция Закона или Тварь Я Дрожащая или Право Имею?

Нет-нет, это не то что вы подумали. Когда мой сын был очень маленький, то как и другие маленькие дети он не умел выговаривать длинные слова. Скажем, "велосипед" – это ж даже во взрослом состоянии как надо не произнесешь, безобразие какое-то, а не слово. А уж если по-детски, "велосипедик", так вообще кранты. Хошь-не хошь, а надо сокращать, что он успешно и делал откидывая латинское "велоси" как не несущее информации. Ну, понятное дело, сия приставка откидывалась и в других удобных случаях, вроде слова "велосипедист". Вот и получались, "педисты на педиках". Кстати, по отзывам знакомых, настоящий качественный горный спортивный педик – это Вещь! Одна проблема: в Сиэттле этих педистов на педиках огромное количество, ездят они отнюдь не по горам, и ведут себя так, что...

Нет, правда. По закону, "педик" – это vehicle, такое же как машина. Теоретически, педист может спокойно занимать полосу дороги, даже на однополосной дороге. К сожалению, не только теоретически – именно это они сплошь и рядом и делают, включая час пик. Недавно, в социальной рассылке внутри MS шла дискуссия на тему. Водители машин жаловилсь на педиков, а те кричали, что надо "share the road" (даже не знаю как это перевести, "делиться дорогой", что ли…) и вообще, что "это – закон!" и что они "право имеют". Право они и правда поимели дальше некуда.

Нет, правда, до приезда в Сиэттл я очень хорошо относился в велосипедам, сам с удовольствием на них катался, но теперь просто неудобно, могут ведь счесть за одного из этих... право имеющих... Вот неполный список претензий автомобилистов к педистам:

• Когда велосипедист держит единственную полосу дороги, машины за ним не имеют никакой другой возможности как обгонять его по встречной полосе – слишком несравнимые скорости, в результате педист "спокойно играет на своей волынке", а водитель рискует встречным – наиболее опасным – столкновением.
• Аргументы педистов, что статистика не показывает пропорционально более высокого процента аварий с участием педистов, объясняется тем, что машины сталкиваются на встречной полосе, а педист спокойно уезжает со сцены, как сторона не вовлеченная.
• Даже если дорога оборудована велосипедной полосой справа, педисты часто едут прямо по разделительной полосе, или качаясь вправо влево, так что страшно проезжать мимо – а вдруг его ветром сдует? – или попарно, задевая полосу для машин, приводя к тому же эффекту.
• По тому же закону, медленные "vehicle" должны уступать дорогу быстрым, а задержка более чем 5 машин из-за того, что сам едешь медленно – незаконна, что педисты, разумеется, сплошь я рядом игнорируют, напирая в основном на то, что они "право имеют!"

В добавку к этому списку могу рассказать о личном опыте. Моя жена спокойно сьезжала с холма в Сиэттле. За ней ехал педист. На остановке на светофоре, педист спрыгнул с педика, и швырнул оный сзади в машину моей жены – царапины до сих пор остались на бампере. А потом позвонил в страховку и стребовал деньги на новый педик. Стаховые компании с этими ребятами стараются не связываться, особенно в отсутствии свидетелей, так что педист получил новый педик за счет нашей страховой компании, а мы получили более высокую стоимость страховки на несколько лет. Так что, можете представить, что я думаю об этих, право имеющих...

К слову, когда речь идет о водителях против педистов, все начинают кричать, что педисты – слабые и незащищенные. Так что приведу еще свидетельства моего сына как они ведут себя на кампусе Университета Вашингтона по отношению к еще более незащищенным – пешеходам. Цитирую: "...и этот идиот летит прямо на тебя со всей дури, и ты должен верить, что он в последний момент сможет тебя каким-то чудом обьехать. Поскольку, если он не сможет, то вьедет в тебя на полной скорости..."

Впрочем, жаловаться на очередную бессовестную группу людей – дело бессмысленное. Это как на любителей собак ругаться. У меня полно друзей с собаками, все – приличные люди, сам мечтаю когда-нибудь завести, но с двумя кошками в доме – это немного трудно, но среди этих вполне приличных владельцев собак есть какое вонючее минорити (учитывая как используется это слово, не знаю как лучше их обозвать), крошечное, но крикливое и вонючее меньшинство, которое не считается ни с кем вокруг и считает, что их собака вправе вас облаять, обнюхать, облизать, и чуть ли не обоссать, и вы должны пускать по этому поводу счастливые слюни... Собственно, как и с педистами. В общем, в мире полно маленьких мерзких групп людей, без которых мир был бы лучше. Их вокруг столько развелось, что еще одна – просто тривиальность. С чего я начал говорить на эту тему – это абсолютизация закона и выражения "я – право имею!"

Дырявые абстракции вне программирования

Если подумать, то система законов – это типичное программирование заплатками. "Ага, вот это положение в законе не работает, давайте оговорим это условие..." Ну, типичный дополнительный

if (эти идиоты вызвали эту функцию не по делу) return;

И все мы знаем, чем программирование заплатками кончается. Но ситуация на самом деле еще хуже – все понятие закона является типичной протекающей или дырявой абстракцией (leaky abstraction).

Leaky Abstractions

Для справки, если вы не в курсе. Протекающие абстракции в программировании – это обычно дело. Когда создаешь API, который могут использовать другие программы, обычно используется понятие абстракции. То есть, упрощенная модель, которая скрывает сложность подлежащего обьекта.

Например, создаете вы софт для управления промышленной турбиной или компрессором. Ну, что, есть устройство, которое можно запустить и остановить. Вот и получается API вроде:

class CTurbine {
HRESULT Start();
HRESULT Stop();
}

Просто, правда? А потом оказывается, что если вызвал Stop(), то до момента когда можно вызвать нормальный Start() – семь верст и все – лесом. Равно как и наоборот. Вот и приходится добавлять EmergencyStop(), RevertStop(), Can Stop(), CanStart(), и еще много чего. А потом начинает хотеться понять почему нельзя стартовать, и приходится показывать обороты, давление, температуру, и в общем, в конце концов от абстракции остаются ножки да рожки, а управление через этот API становится таким сложным, что лучше бы уже ничего с самого начала и не абстрагировали.

В общем, leaky abstraction – это попытка абстрагироваться, которая настолько недостаточна для описания подлежащего обьекта, что конечная абстрактная модель оказывается сложнее чем реальный обьект, который она должна представлять.

Абсолютизация закона и права

Именно это и происходит, когда кто-нибудь встает в пятую позицию и гордо заявляет, что он – право имеет! Дело не в том, что он его не имеет, а в том, что же это означает, что он право имеет. Большинство людей об этом не задумываются.

А для этого надо понять, что же это такое – право и закон. Согласно француским мыслителям, закон – это общественный договор. Именно эта позиция и приводит к концепции абсолютности закона. Однако, если задуматься, договором закон стал относительно недавно (да и то с оговорками, кто же договаривался, а кого пинками загнали). Вероятно, наиболее ярким примером закона как договора является Великая Хартия Вольностей, послуживший основой британской и всей современной системы демократии, где права короля были ограничены.

Что обычно забывают сказать, так это то, что:

1. Хартия была документом о правах БАРОНОВ, крестьяне по-прежнему оставались бесправным управляемым быдлом, с которым оные бароны творили что хотели.
2. До этого законы были тоже, и обычно были отнюдь не договором, а утверждением власти "это так, поскольку я так хочу!"

И вообще, не знаю, кто может припомнить подписание спецального договора перед рождением? Я – нет.

Так что же это такое – закон?

А-а-а... вот мы и подходим к самому интересному. Закон – это абстракция. Точнее – "abstraction layer", за которым скрывается нечто совсем другое. Давайте взглянем на одну из самых древних формулировок закона – десять заповедей. Как вам кажется, для чего они?

Дело в том, что как только человек стал социальным животным, появилась потребность в балансе групповых и индивидуальных интересов. Например, если убить соседа и забрать его еду и женщин возможно, то индивидуальные интересы могли бы заставить человека именно так и сделать. Но через несколько лет во время набега дикарей этот сосед спас бы вас, а без него остаются только горы трупов и тлеющие головешки, причем не только от семьи убийцы, но и от всех в селении. Вот и получается, что во имя интересов группы, интересы индивидуалов должны быть ограничены.

Еще раз, повторяю, большими буквами, поскольку несчисленное количество идиотов во время перестройки пропагандировали противоположную точку зрения.

ВО ИМЯ ИНТЕРЕСОВ ГРУППЫ, ИНТЕРЕСЫ ИНДИВИДУАЛОВ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОГРАНИЧЕНЫ.

Вот это и делает закон. Не убивай. Не воруй. Не лги. Не пользуйся чужой женщиной. Знакомо?

Вот только это делает не только закон, и десять заповедей – прекрасный пример этому. Не убивай и не воруй присуствует в законодательных системах практически всех стран, даже если эти законы и не очень соблюдаются. А вот "не лги" или "не прелюбодействуй"... Почему? Да потому, что закона, как абстракции, не хватило чтобы покрыть все подлежащие потребности.

Первоначальная цель была – сделать существование группы взаимно выгодным и безопасным, поскольку в группе человек получает огромное преимущество по сравнению с одиноким существованием. Собственно, в доисторические времена одинокое существование практически всегда было очень недолгим одиноким существованием, что должно навести вас на мысли, почему такие ограничения возникли. Человек – социальное животное, оно по сути не может выжить отдельно, не для того эволюционировало.

А чтобы сделать существование группы взаимно выгодным, абсолютность ограничений очень сильно варьируется:

• Есть абсолютные ограничения вроде "не убивай" и "не воруй", да и то с ограничением вне группы и случаев, когда сама группа решает покарать злостных нарушителей.
• Есть ограничения, которые могут быть нарушены по мелочам, но не в серьезных вопросах. Скажем, "я не разбивал вазы" со стороны ребенка ничем обществу не угрожает, а вот ложное свидетельство в деле об убийстве – это уже серьезно.
• Есть ограничения, которые должны соблюдаться внешне, но при этом временами их нарушение может наоборот принести пользу группе. Скажем, "не прелюбодействуй" необходимо для поддержания основной струкурной единицы практически любого человеческого общества – семьи, но периодическое нарушение его некоторыми может улучшить коллективный геном группы или сохранить экзотические необычные гены, которые могут потом сильно пригодиться группе при изменении условий существования.

Поэтому возводить все условия в ранг закона с электрическим стулом или коридором при нарушении – просто не работает. Ну, как ни крути, а ложь маленького ребенка не тянет ни на смертную казнь, ни на тюремное заключение.

Как же общество справлялось с этой проблемой? А просто. Оно создало не одну, а много абстракций, которые должны работать вместе. Что вполне логично, учитывая как важно, чтобы общество работало – именно от этого зависит благосостояние всех членов. Вот и получилось много механизмов, которые вместе работают ради общей цели – нормального функционирования общества:

• Закон – правила, которые жестко соблюдаются, вплоть до уничтожения или изоляции не соблюдающих их членов общества государством.
• Право – свободы и возможности, которые гаранируются членам общества силой закона.
• Религия – правила, которые внушаются как самоограничение. Нарушение часто не контролируется государством, но обычно приводит к последствиям, включая единое общественное порицание вплоть до остракизма.
• Этика, мораль, нормы поведения, приличия – правила, которые члены общества должны соблюдать по возможности, с переменной степенью общественного осуждения в случае нарушения, причем не со стороны государства.
• Частная собственность – нечто, что воспринимается как абсолют сторонниками свободного рынка, но тем не менее регулярно оказывается очень зыбкой абстракцией, как в случае большинства государственных систем, так и в случае экзотических прав собственности – интеллектуальная собственность; право чтобы над твоими пугливым курицами не летали сверхзвуковые реактивные истребители, взлетающие с соседнего военного аэродрома; право города разрешить цементому заводу застроиться вокруг твоей мастерской, а потом штрафовать тебя за неспособность подключиться к канализации в окружении чужой территории; не говоря уж о собственности, оказавшейся на территории государства, объявленного очередной империей зла, после чего ее – вашу собственность – можно безнаказанно бомбить из стратосферы из-за какого-то козла, которого ваши же спецслужбы привели к власти 50 лет назад – между прочим, без малейшего вашего согласия.

Зыбкая граница закона

Вот и получается, что хотя для граждан граница закона вполне конкретна (если у вас нет хорошего юриста), но по сути граница закона на самом деле зыбка и неопределенна. Большинство нетривиальных случаев постоянно попадает в условия, когда неясно, выполняют они свою функцию будучи законом, или моральным правилом, или еще чем. В связи с этим, появляется очень интересная концепция, которая по моим наблюдениям полностью чужеродна российскому сознанию – abuse of the right – злоупотребление правом.

Простеший пример. Когда в конце семидесятых мой отец – полковник космических войск, входил в трамвай в полной форме, то сидящий там опять же в форме престарелый сержант был обязан уступить ему место. Таков был устав и права. Но мой отец не пользовался этим правилом, оставляя сидеть старшего по возрасту, поскольку этого требовала этика. Право или нет, приличные люди этого не делали. Это можно сказать классический пример, когда этика не только дополняет, но и исправляет закон, поскольку если бы этого не происходило, то рано или поздно, пришлось бы этот закон просто отменить.

То есть, право ты может и имеешь, но сам должен думать, когда им можно пользоваться, а когда нельзя. Причем если будешь качать права и требовать их всегда, то кончится тем, что право потеряешь.

Вот этого и не понимали в перестройку и до нее все, кто вставали в позу и кричали "я – право имею!" Собственно, не только в перестройку, и сейчас тоже. Право – это здорово, но им тоже надо пользоваться осознаннно и без злоупотреблений. Да, прямо скажем, хреновая система эксплуатирующая в большей степени честных и хороших, чем жуликоватых и плохих. Что, кстати, в случае России подпирается общей этикой, когда на качающих права смотрят мягко говоря косо. А как еще? Когда право небесплатное для общества, то каждый должен взвешивать, пользоваться им или нет. И если вы чувствуете себя вправе не только по закону, но и по совести, то должны быть готовы заплатить цену – то что, кто-то будет на вас смотреть косо.

Это практически альтернативный закон рынка – любой ограниченный ресурс должен иметь свою цену, и если он достается вам бесплатно, за него надо заплатить как-то иначе. Скажем, жилье вне очереди в СССР. Если вы сжульничали, "дали на лапу", "пролезли", так чего удивляться, что на вас косо смотрят. А если у вас и правда пять детей, то никто на вас косо смотреть не будет, наличие пяти детей – это еще та расплата сама по себе.

Закон – общественный договор или общественное благо?

Позвольте привести еще пример, где закон абсолютизируется вне контекста этики, морали, правил поведения, и где закон как общественный договор противопоставлен закону как общественному благу.

Еще в начале перестройки директор нашего института решил баллотироваться в депутаты. Выборы он проиграл, но в процессе аспиранты и молодые сотрудники в полном составе были в какой-то момент посланы к станциям метро агитировать за него. Кстати, очень интересный опыт оказался. Стою я, значит, возле станции метро Чернышевская, и агитирую. Подходит ко мне мужичок и говорит, вот, мол, не нравится ему в программе моего кандидата пункт о защите материнства и детства. Он, мужичок, детей не имеет, и спонсорировать всяких безотственных, рожающих детей не намерен. На что я поинтересовался, а на что он собирается жить в старости? На что мужичок сообщил, что он работал всю жизнь и имеет право на пенсию, и вот на нее, на пенсию, он и будет жить. Я продолжил этот дурацкий диалог и спросил, а что он – рубли есть будет. Нет, мужичок собирался есть продукты купленные на его пенсию. А кто, спросил я, будет эти продукты растить и доставлять в город, если все как он – мужичок – будут мудрые и не будут иметь детей. Мужичок был готов завезти китайцев или закупить продукты за рубежом. Кстати, замечательный факт, учитывая что это было в конце 80-х еще до развала СССР. А мы удивляемся откуда сейчас такие идиоты берутся – вот откуда, из СССР. Мой последний вопрос был, если завозить китайцев и покупать за рубежом, сколько он сможет купить на свою пенсию после этого и сколько придется ждать, пока все пенсии отменят демократическим китайским большинством? Думаю, сейчас этот мужичок знает ответ на мой вопрос...

Этот пример показывает главную слабость теории общественного договора. Он предполагает, что в процессе договора получится нечто хорошее для общества. Однако при неграмотности или необразованной эгоистичности населения (весьма нередкий случай в истории), договориться можно только о чем-то, что не будет работать. О том, что приведет к развалу. Единственная причина рассматривать закон как общественный договор – это вера в то, что договор может быть лучше, чем то, что получено любым другим путем, но в конце концов, единственное что имеет значение – это работает закон на благо общества или нет. И если нет, можно договариваться о чем угодно, вплоть до полного маразма, но это или не будет работать, или убьет ваше общество. Вот и все.

Настоящие враги свободы слова

Вот еще один пример приложения размышлений выше. Рассматривая закон как одну из абстракций, которые работают только вместе с набором других абстракций – моралью, этикой, нормами поведения, религией (будь то христианство, ислам, иудаизм, или коммунизм) – нужно понимать, что права – это тоже абстракция. По сути, свобода слова – это свобода высказываться на пользу обществу, но поскольку никто по сути не знает заранее, что на пользу обществу, а что нет – то получается свобода просто высказываться. Потому что общий баланс свободы высказываний исторически является положительным. Но это не означает, что вы можете высказываться во вред обществу. Да, по закону это вроде бы прокатит (в зависимости от локального закона), а по остальным слоям – морали, этике, общественному мнению – нет. И если этим систематически злоупотреблять, общество может быть вынуждено отказаться от такого права или очень жестко его ограничить, просто потому, что от него из-за вашего поведения будет больше вреда чем пользы.

Теперь, прежде чем началась истерика, позвольте обьяснить, что я имею в виду под злоупотреблением свободой слова. Для примера, я не буду использвать загаженную колыбель демократии – Великобританию, а ограничусь нынешним оплотом демократии – США, и еще более конкретно – Техасом. Представьте себе, что группа несогласных решила помитинговать против политики Вашингтона и Барака Обамы в час пик на моем любимом хайвее 35 где-нибудь в Далласе, Сан Антонио или Остине. И тут появляется маленькая тонкость. Высказываться они, конечно, вправе, и никто не возражал бы, против Обамы в Техасе небось даже поддержали бы, а вот нарушать правила дорожного движения и мешать большому количеству людей – нет. Лет пятьдесят назад народ вылез бы из машин с монтировками и обрезами и обьяснил бы несогласным на очень доступном языке, что об их несогласии и свободе слова думает. Так сказать, воспользовавшись своей свободой слова, а также, при необходимости, второй поправкой к конституции. Сейчас законопослушность в стране повысилась, так что думаю то же самое сделала бы полиция, а народ уж разобралася бы с журналистами, если таковые полезли бы "освещать ситуацию". Вот такая вот демократия в действии. Кстати, слова плохого сказать нельзя, поскольку тут как раз именно народ высказался бы, а не кучка самозванцев. Вот это и есть пример, когда права гармонично дополняются этикой, моралью и правилами приличия.

Ну, и кто после этого настоящий враг свободы слова? Тот кто пытается предотвратить злоупотребление свободой до состояния, когда ее придется жестко ограничивать, или те, кто злоупотребляют ей доводя именно до этого результата? Знаю, законченных либералов это не убедит, но я пишу не для них, а для вменяемых.

Заключение о тварях дрожащих

Ну, раз уж вынес в заголовок... Многие могут меня упрекнуть, что я сделал это не по делу. Но это не так. Знаменитая фраза Раскольникова и есть самое что ни на есть злоупотребление абстракцией до полного маразма. Сначала он фальшиво разделяет всех на "тварей дрожащих" и тех, кто имеет право убивать – типичная протекающая абстрация. Имеет такая абстракция право на существование? Ну, в общем, почему бы и нет? Весь сериал об агенте 007 на этом основан. Применима ли она в масштабах общества? Нет. Случись она в масштабах общества ее долго дополняли бы ограничениями и правилами, и кончили бы чем-нибудь невероятно заплатанным, запутанным, но по сути сводящимся все к тому же – не, не "тварь дрожащая", если тебе название не нравится, но если попробуешь убить – так вмажем, что будешь! И кто скажет, что неправильно?

Кстати, это не только в размерах общества работает. В программировании хороший программист всегда понимает, что любые абстракции – они существуют ради того, чтобы делать хорошие программы, а не наоборот. И что все мнемоники, соглашения, структурность, уупы, процессы, срамы, пардон, скрамы, экстримы и прочие экзерсизы имеют силу только постольку, поскольку приносят пользу. Плохие программисты этого не понимают и отнимают время у хороших программистов своими маршами паразитов... впрочем, я отвлекся.