Зеленая лампа Тины Канделаки

Популярный человек из телевизора, медиазнаменитость, где-то там заседающая, в какой-то момент оказалась нужна выжженному и вытоптанному общественному пространству.

Я не знаю, выдумана эта история или нет (скорее всего, выдумана), не знаю, все ли ее помнят (скорее всего, не все), но мне она очень нравится, и я ее перескажу. Зимой 1920 года в Лондоне двое богатых мужчин - одного звали Стильтон, второго - Реймер, - увидели на улице молодого бродягу, который, будучи то ли пьяным, то ли больным, лежал на земле без движения и, очевидно, собирался умереть. Реймеру было все равно, а Стильтон решил бродяге помочь - поднял его с земли, усадил в кэб и отвез в трактир. Действиями Стильтона руководил, впрочем, совсем не гуманизм; объясняя Реймеру, зачем ему понадобился бродяга, Стильтон говорил, что обычные развлечения ему надоели, а тут как раз подвернулся случай, чтобы делать из людей игрушки - да, он так и сказал - «делать из людей игрушки». В трактире он сделал бродяге, которого звали Джон Ив, удивительное предложение - за хорошее вознаграждение Ив должен был выполнять странную работу: снять комнату и ежедневно, с пяти часов вечера до полуночи, держать в этой комнате у окна зажженной керосиновую лампу с зеленым абажуром, и пока горит лампа, он не должен выходить из комнаты, принимать гостей и разговаривать с кем бы то ни было. Ив ничего не понял, но деньги есть деньги, и он действительно снял комнату и стал зажигать вечерами зеленую лампу, а Стильтон, когда ему становилось скучно, приводил к этому окну своих друзей и, показывая им освещенное окно, хвастался своими сверхчеловеческими способностями - нанял дурака, дурак всецело в его власти, вот такая интересная игра.

Восемь лет спустя в том же Лондоне снова произошла встреча богатого человека с бродягой, только бродягой теперь был разорившийся Стильтон, а богатым человеком - врач той больницы, в которую привезли Стильтона - Джон Ив. Они узнали друг друга, Стильтон рассказал, как несколько крупных проигрышей в казино плюс паника на бирже сделали его нищим, но гораздо интереснее ему было узнать, что произошло с Ивом - сам-то Стильтон был уверен, что Ив сопьется или покончит с собой. А с Ивом произошло вот что: вначале он

Наверное, делать из людей игрушки - и в самом деле увлекательное занятие. Игрушечный парламент, игрушечные партии, игрушечные СМИ, игрушечные молодежные движения, игрушечное гражданское общество - о, мистер Стильтон позавидовал бы тем, кто превратил сегодня Россию в большую игрушечную фабрику, в которой что ни герой новостей - то живая игрушка.

Дешевый дурак, посаженный у окна с зеленой лампой, чтобы тому, кто его у этого окна посадил, было прикольно иногда, подводя к окну своих друзей, сказать - видишь, мол, как я могу!

Но, разглядывая эту игрушечную фабрику, разве не интересно среди похожих на людей плюшевых мишек, пластмассовых пупсов и кукол с фарфоровыми головами разыскать хотя бы одного Джона Ива - того, который, заскучав в обществе лампы, решил использовать глупую прихоть своего Стильтона как волшебную возможность вырваться из своего бродячего статуса в правильную человеческую жизнь. Того, который через сколько-то лет, встретив Стильтона в больнице для бродяг, расскажет ему о книгах, читанных им при свете той лампы, и о том, что перестать быть игрушкой просто - достаточно всего лишь не хотеть быть ею. Собственно, поэтому я с вполне болельщицкой симпатией наблюдаю за общественной карьерой Тины Канделаки. Иллюзий по поводу того, зачем Кремлю понадобилось видеть ее в Общественной палате, конечно, нет - популярный человек из телевизора, медиазнаменитость, где-то там заседающая, в какой-то момент оказалась нужна выжженному и вытоптанному общественному пространству, в котором к концу нулевых, если продолжать «игрушечные» сравнения, остались только деревянные игрушки, прибитые к полу. Сиди, заседай, одобряй, улыбайся - и все, и ничего больше от тебя не требуется. Мистер Стильтон приведет - может быть даже, в сопровождении федеральных телекамер, - очередного приятеля под окно с зеленой лампой, покажет пальцем и скажешь - Вот видишь! Он очень самонадеянный, этот Стильтон, и тем сильнее будет его удивление, когда потом, уже после всего (а эти игрушечные времена когда-нибудь пройдут, сомневаться не приходится - вечного нет ничего, а в российской политике - тем более), переключая свой пенсионерский телевизор, увидит в новостях Тину Канделаки. Не знаю, кем она к тому времени станет, министром (образования? обороны?) или каким-нибудь влиятельным депутатом нормального предназначенного для дискуссий парламента, но я уверен, что ее карьера не оборвется вместе с историей затянувшихся нулевых.