Отношения России и Украины не стоит передоверять политикам

Предложенная для обсуждения в Алуште* тема: «Россия и Украина: вместе в Европу» очень хорошо сформулирована. Эта формулировка сразу отсекает одно из самых распространенных заблуждений. «В Европу», а не в Европейский союз! Именно об этом в первую очередь следует говорить, предварительно сформулировав несколько вопросов, без ответов на которые трудно рассчитывать на то, что бурная весна 2010 года в российско-украинских отношениях приведет к устойчивым и благотворным изменениям их общего климата.

Вопросы эти, на мой взгляд, таковы. Что такое Европейский союз? Были ли у России и Украины вообще альтернативы движению в этом направлении, и есть ли они у них сегодня? Могут ли Россия и Украина согласованно двигаться в этом направлении? Что им это даст и что этому мешает?

Получился план большого научного труда. Эта работа уже начата. Например, в монографии «Россия между Западом и Востоком: мосты в будущее», подготовленной коллективом ученых Института Европы РАН под общей редакцией его директора академика Николая Шмелева. Но, во-первых, в ней речь идет лишь о России, а во-вторых, с 2003 года, когда эта книга увидела свет, в Европе многое изменилось. Может быть, участникам нынешней и будущих «алуштинских встреч» предстоит сообща ответить на эти вопросы. Судя по первой встрече, желание и потенциал для этого у них есть. Российско-украинские отношения прямо затрагивают миллионы людей в обеих странах, и, следовательно, их нельзя передоверить политикам. К тому же они в последнее время, как говаривал признанный знаток сокровенных тайн славянской души М. Салтыков-Щедрин, «слишком на патриотизм напирают. Как бы не проворовались!»

Итак, были ли у России и Украины альтернативы движению к тому состоянию, в котором они сегодня оказались? Убежден, что были. Одна из существовавших альтернатив развития российско-украинских отношений в 1991 году была отсечена. Тогда же была отсечена и еще одна альтернатива  — «Парижская хартия для новой Европы», содержавшая в себе не только идею, но и в самых общих чертах проект сопряженного переустройства выходящей из холодной войны Европы на Западе и на Востоке, по де Голлю, «от Атлантики до Урала».

Хотя мне обеих отброшенных альтернатив искренне жаль, но новая единая Европа возникает на наших с вами глазах, а создание из одного почти сформировавшегося, хотя и с очень большими патологиями, экономического и политического организма нескольких самостоятельных — задача мыслимая и решаемая.

Правда, решая ее, следовало иметь в виду то, что этническое тело, подобно биологическому, в принципе неразделимо и эволюционирует только в одном направлении — от рождения к смерти. Рожденный и воспитанный украинцем или русским таким, скорее всего, и умрет. Есть пределы социальной инженерии. Этого не понимали российские политики имперской поры, пытавшиеся превратить украинцев в русских. Тем самым, по справедливому суждению Алексея Миллера, провал имперской «украинской политики» в XIX — XX вв. был предопределен. Этого не понимали идеологи КПСС, выдвигая концепцию «новой исторической общности «советский народ». Этого, увы, не понимают и современные украинские политики, пытающиеся переделать русских в украинцев.
 
Что такое Европейский союз? Это не идеальная, как и все другие, но работающая модель международных отношений в эпоху глобализации. За неимением ничего лучшего она вполне могла бы быть использована в российско-украинских отношениях — и как цель, и как алгоритм. Тем более что собственной новой модели отношений Россия и Украина пока что так и не выработали.

Когда мы ведем речь о совместном движении России и Украины «в Европу», нужно иметь в виду, что проект «Европейский союз» еще не завершен. И в принципе не может быть завершен без ясного ответа на вопрос: «Что такое Европейский союз?»

На него можно смотреть с разных точек зрения. Когда говорят о вступлении Украины или России в ЕС, чаще всего имеют в виду некое прото- или квазигосударственное образование. Это и есть та интеллектуальная ловушка, о которой шла речь выше. Я, как и многие мои коллеги в Институте Европы, смотрю на ЕС не как на новое государство, а как на некую успешную в целом пока модель межгосударственных отношений, главной несущей конструкцией которой является новое общее правовое пространство — так называемое acquis communautaire (фр. «общее достояние/ наследие»).

ЕС сегодня — это продолжающийся трудный, неровный, но непрерывный процесс поиска равнодействующей двух силовых линий: старой — сохраняющей свою силу национализации государств («державотворення»), берущей свое начало в Вестфальском мире (1648), Французской революции (1789—1793) и «весне народов» (1848), с одной стороны, и новой, набирающей силу, тенденции — глобализации.

Если это так, ничто не мешает русским и украинцам участвовать в этом процессе. Более того, в современных условиях это — категорический политический императив модернизации, являющейся общей экономической и политической сверхзадачей для России и Украины. Главным в таком участии помимо европейской безопасности могло бы быть подтягивание социально-экономических и политико-правовых стандартов до уровня совместимости с теми, которые существует сегодня в ЕС.

Несколько подзабытая модель «четырех пространств» сотрудничества России и ЕС вполне бы для этого подошла. В целом количество программ сотрудничества ЕС и России, ЕС и Украины впечатляет. Проблема в том, что программы есть, а движения к общему экономическому и политическому европейскому пространству и общеевропейской системе безопасности по большому счету как не было, так и нет. В Украине, может быть, особенно в правовой сфере, быстрее, чем в России. В чем тут дело? В отсутствии политической воли? Отчасти да, как и сильной политической мотивации. «Глас народа», жаждущего европейских стандартов — социальных и правовых, в коридорах власти почти не слышен.

Но дело не только в этом. Недостаточно согласиться с целями, соединившими веками враждовавшие и истреблявшие друг друга западноевропейские народы. Нужно понять особенности политического мышления западных европейцев, а это куда сложнее. Чтобы не пускаться в пространные рассуждения об отличиях их и нашего, общего в основном для украинцев и русских, типов политического мышления (об этом писало множество серьезных бородатых мужчин  — от Александра Герцена до Александра Дугина), остановимся лишь на том, что представляет собой упоминавшееся нами acquis communautaire.

Оно включает в себя 31 раздел: свободное перемещение товаров, людей, услуг, капитала, корпоративное право, политика конкуренции, сельское хозяйство, рыболовство, транспорт-ная политика, налоговая политика, экономический и валютный союзы, статистика, социальная политика и занятость, энергия и т.д. То есть речь здесь идет, по существу, не о количестве, а о качестве, не о числе членов, а о неких общих современных социальных и правовых стандартах для всех сфер жизни.

Скажем иначе: Европа, доминировавшая в мире несколько столетий посредством  (последовательно) военной силы, контроля над главными торговыми путями, научно-технического превосходства и лучшей организации общественного производства, технологий финансового регулирования и т.д., — пытается сохранить свое лидирующее положение, предложив миру некие новые стандарты и принципы международных отношений.

Стоит ли России и Украине — европейским государствам, участвовать в этом процессе? Конечно, стоит. Необходимо ли для этого быть членом ЕС? Совсем не обязательно. Может ли быть согласовано и сопряжено участие России и Украины в этом процессе? Может, а, учитывая сходство стоящих перед обеими странами задач, это было бы и крайне желательно. Как скажется такое участие на двусторонних российско-украинских отношениях? Крайне благоприятно. Они могут, наконец, обрести некую общую парадигму, в рамках которой легче будет урегулировать остающиеся спорные вопросы двусторонних отношений и те, которые непременно возникнут в будущем. Откровенно говоря, никакого другого пути их разрешения я пока что не вижу. Как не вижу без этого и долгосрочного позитивного развития крутого политического разворота, осуществленного новой украинской администрацией Виктора Януковича и Николая Азарова.

Понимают ли это в Москве и Киеве? Не убежден. Константин Грищенко ведет переговоры с «ЕАСТовской четверкой», Сергей Лавров — с «Веймарской тройкой», «Газпром» с Македонией, Италией о «Южном потоке»...

Так в чем же дело? Я понимаю, что это будет некоторым упрощением и что специалисты-международники приведут мне сотни примеров конкретных экономических, политических и правовых трудностей. Я далек от идеализации западной политики или политиков. Одного глупейшего и пошлейшего празднования «победы» в холодной войне, растянувшегося от распада Советского Союза до кровавого 11 сентября, и холодного душа глобального экономического кризиса для меня достаточно, чтобы не испытывать на этот счет никаких иллюзий. И тем не менее я рискну предположить, что в основе неприятия большой частью российской элиты (об украинской — отдельный разговор) «пути в Европу» — вместе с Украиной или отдельно  — лежат ее собственные качества. Эти люди не готовы к игре на таком сложном инструменте, как acquis communautaire, не готовы управлять свободными людьми, не готовы строить отношения со свободными народами. Этому нужно упорно и долго учиться, но учиться не стыдно, стыдно не учиться. И уж совсем негоже свое нежелание делать это и свою управленческую беспомощность выдавать за патриотизм.