Методы исторического исследования

О жизни, общественной и научной деятельности Николая Александровича Морозова (1854-1946)

О жизни, общественной и научной деятельности Николая Александровича Морозова (1854-1946) высказано много и лживых, и восхищённых мнений. Но мы здесь не намерены устраивать разбор чужих ошибок и заблуждений. Мы попытаемся просто и беспристрастно, сухим – можно сказать, "протокольным" языком рассказать, чем же он на самом деле занимался. Разумеется, всё охватить невозможно и здесь, в соответствии с задачами, объявленными журналом "Art&Fact", пойдёт речь о том, как относился этот великий учёный к истории, какие естественнонаучные методы её изучения предлагал и использовал.

Моих стихов невнятны звуки
Живущим тускло в наши дни:
В них мир таинственной науки,
В них неба вечные огни.

Мои слова – иероглúфы:
Их разберёт грядущий век.
И, что прочесть не смогут скифы,
Узнает новый человек.

Николай МОРОЗОВ.

Научная деятельность Н.А. Морозова

В статье о Н.А. Морозове в Большой советской энциклопедии его работы по истории характеризуются так: "Теории Морозова, выведенные главным образом из астрономических явлений, которым он придавал чрезмерное значение, находятся в противоречии с историческими фактами".[1] Автору этой статьи следовало бы прочитать предисловие к седьмому тому Морозовского "Христа", чтобы разобраться, из чего на самом деле исходил Н.А. Морозов, производя свои исследования в области истории. Оказывается, отнюдь не только из астрономических явлений!

Читаем: "Основная же цель моей работы, как я уже сказал, была согласовать исторические науки с естественными, установив, прежде всего научную хронологию взамен существующей до сих пор скалигеровской. При этом для критического разбора излагаемых в наших первоисточниках сообщений употреблены были мною шесть методов".[2]

Какие же это методы?

1. Астрономический метод – для определения времени памятников древности, содержащих достаточные астрономические указания в виде планетных сочетаний, солнечных и лунных затмений и появлений комет. Результат исследования этим методом, захватывающий у меня более 200 документов, получился поразительный: все записи греческих и латинских авторов, отмечающих вычислимые астрономические явления после 402 года нашей эры, подтвердились, и, наоборот, все записи о затмениях, планетных сочетаниях и о кометах (последние я сравнивал с записями китайских летописей Ше-Ке и Ма-Туань-Линь, а сочетания вычислял сам) не подтвердились и привели к датам тем более поздним, чем ранее они считались. То же самое случилось с клинописными астрономическими записями в Месопотамии и с идеографическими в Китае. От древности за началом нашей эры не осталось ничего.

2. Геофизический метод, – состоящий в рассмотрении того, возможны ли те или иные крупные историко-культурные факты, о которых нам сообщают древние авторы, при данных географических, геологических и климатических условиях указываемой ими местности. И этот метод дал тоже отрицательные результаты за началом нашей эры. Так, например, геологические условия окрестностей полуострова Цур (где помещают город Цур, т. е. Царь, по-гречески — Тир) показывают физическую невозможность образования тут, да и на всем Сирийском берегу, от Яффы до Анатолии какой-либо закрытой от ветров или вообще удобной для крупного мореплавания гавани. Значит, и центра мореходства здесь не могло быть, а только в Царьграде. Точно так же и гора Синай, никогда не бывшая вулканом, не подходит для места законодательства Моисея на огнедышащей горе.

3. Материально-культурный метод, – показывающий несообразность многих сообщений древней истории при сопоставлении их с историей эволюции орудий производства и состояния тогдашней техники, как, например, постройка Соломонова храма в глубине Палестины до начала нашей эры и т.д. и т.д.

4. Этико-психологический метод, – состоящий в исследовании того, возможно ли допустить, чтоб те или другие крупные литературные или научные произведения, приписываемые древности, могли возникнуть на той стадии моральной и мыслительной эволюции, на которой находился тогда данный народ.

5. Статистический метод, – состоящий в сопоставлении друг с другом многократно повторяющихся явлений и в обработке их деталей с точки зрения теории вероятностей. Образчиком этого метода служит излагаемое здесь сопоставление родословной Ра-Мессу II с родословной евангельского Христа, а также диаграмматические сравнения времён продолжительности царствования царей "израильских" и "иудейских" с царями Латино-Эллино-Сирийско-Египетской империи после Константина I и т.д.

6. Лингвистический метод, особенно выявление смысла собственных имён, — который часто с поразительной ясностью вырисовывает мифичность всего рассказа. Возьмём хотя бы начало библейской книги Бытие: "Супруга Адама Ева родила ему Каина и Авеля, и Каин убил Авеля". По внешности это вполне исторично, а переведите здесь собственные имена по их смыслу, и выйдет "Жизнь, супруга Человека, родила ему Труд и Отдых, и Труд убил Отдых". Вместо историчности обнаружилась аллегоричность. И такими курьёзами полна вся древняя история.

Эти методы зафиксированы Н.А. Морозовым в первом и седьмом томе его "Христа"; в первом случае указаны только пять методов, а в последнем все шесть. В девятом томе дан ещё один метод, основанный на изучении физических свойств строительных материалов.

Конечно же, астрономия как таковая играет достаточно большую роль в развитии истории. Даже не столько астрономия, сколько астрология. Последняя отнюдь не всегда считалась "научным заблуждением"! Во времена заката Александрийской школы греческие слова "астрономия" и "астрология" были почти синонимами, а то, что мы ныне понимаем под астрологией, в трудах, приписываемых Птолемею, называлось "прогностикой", то есть составлением предсказаний с помощью астрономии. Занятия астрологией не наносили ни малейшего ущерба репутации тогдашних учёных вплоть до начала науки нового времени. Тихо Браге, Коперник, Кеплер, Региомонтан, Галилей и Лейбниц (список легко можно было бы продолжить) либо сами занимались составлением гороскопов, либо пытались подвести под астрологию более прочное научное обоснование.

Для многих принципиальная возможность астрологических предсказаний не вызывала сомнений, в неё верили, а случавшиеся ошибки относили на счёт либо неумения составителя предсказания, либо несовершенства измерений и вычислений.

Во многом развитие таких наук, как медицина, химия, этнография, минералогия и ботаника шло под сенью астрологии.

Более того, она объективно стимулировала развитие наблюдательной астрономии. Как и астрономия, астрология изучала положение небесных светил, но прежде всего ее интересовали такие "устрашающие" с точки зрения средневекового человека явления, как солнечные и лунные затмения, появление ярких комет, вспышки новых звёзд, необычайное сочетание планет. Астрологи видели свою задачу в том, чтобы предугадать, предвестием каких событий эти явления окажутся в жизни государств и отдельных лиц. По мнению астрологов, страны и народы ойкумены находятся под разнообразными влияниями, исходящими из космоса от созвездий. Полагали, что от того или иного расположения звёзд зависят земные события, человеческие судьбы, исход предпринимаемых дел.

Основным способом предсказания будущего было составление гороскопов – таблиц взаимного расположения планет и звёзд на определенный момент времени, что стало главной, по сути – единственной задачей астрологии. Это можно было сделать только после того, как были развиты методы наблюдения, и расчёт места небесных светил на небосклоне. Значит, астрологу необходимо было вести непрерывные наблюдения и производить довольно сложные вычисления, то есть он должен был обладать запасом знаний по астрономии и геометрии и уметь пользоваться астролябией. Постоянно изучая расположение планет и звёзд, астрологи уточняли периоды движения светил, объективно увеличивая объём знаний человечества по астрономии, содействуя её дальнейшему развитию…

Вера в астрологию накладывала отпечаток на понимание того, как должна протекать история. Так, например, Эратосфену приписывают желание проверить историю с помощью математики. Он знал, что от эпохи Пифагора и Фалеса его отделяют примерно 300 лет. Но какой срок отделяет Пифагора от Гомера, или от героев Троянской войны? Что творилось в те далекие времена в Египте? Сколько веков простояли до той поры великие пирамиды? Эратосфен был уверен, что все природные факты можно упорядочить с помощью здравого смысла и строгой математики.

Мы не утверждаем, что эти идеи высказывал некий конкретный человек по имени Эратосфен. Но подобные идеи содержатся в средневековых трактатах и прикрываются именем Эратосфена! Ведь Церковь не одобряла подобных размышлений, вот и прикрылись этим именем средневековые специалисты. И мы доподлинно знаем, что идея математического порядка в количестве независимых царств в разные эпохи и в периодах их существования была воплощена в работах Ж. Бодена, И. Скалигера, Д. Петавиуса и т.д. Как раз, борясь с астрологией и привлекая астрономию, И. Ньютон попытался исправить существующую хронологию.

Старался использовать астрономию для независимой датировки и Н.А. Морозов. Но как мы видим из его же собственных слов, он вовсе не абсолютизировал её возможности и не собирался ими ограничиваться, а считал их лишь методами разведки, после которой наступает время других методов для подтверждения или не подтверждения полученных результатов.

И однако же именно то обстоятельство, что Н.А. Морозов ещё в детстве увлёкся астрономией, позволило ему достичь успехов в истории. Чтобы понять это, обратимся к классификации наук.

Что такое наука, и какова она

Знания, которыми обладает человек, могут быть различными. Например, житейскими и научными, эмпирическими и теоретическими и т.д. Каждый человек в ходе своей жизни приобретает множество эмпирических сведений о внешнем мире и о самом себе. Житейские, эмпирические знания, как правило, сводятся к констатации фактов и их описанию. В отличие от них научные знания предполагают не только это, но ещё и объяснение фактов, осмысление их во всей системе понятий данной науки. Иначе говоря, они отвечают на вопросы не только как, но и почему что-то протекает именно таким образом. Научные знания за случайным находят необходимое, закономерное, за единичным – общее, и на этой основе осуществляется предвидение различных явлений, объектов и событий.

Знания превращаются в научные, когда целенаправленное собирание фактов и их описание доводится до уровня их включения в систему понятий, в состав теории. В основе научных знаний лежат определённые исходные положения, закономерности, позволяющие объединять их в единую систему – науку.

Суммируя всё вышесказанное, науку можно определить как систему понятий о явлениях и законах внешнего мира или духовной деятельности людей, дающую возможность предвидения и преобразования действительности в интересах людей. Она является важнейшим элементом духовной культуры. Это исторически сложившаяся форма человеческой деятельности, имеющая своим содержанием и результатом целенаправленное собирание фактов, вырабатывание гипотез и теорий с лежащими в их основе законами, приемами и методами исследования. Вместе с тем, это система развивающихся знаний, которые достигаются посредством соответствующих методов познания, выражаются в точных понятиях, истинность которых проверяется и доказывается общественной практикой.

Иначе говоря, под понятием "наука" понимают и деятельность по получению нового знания, и результат этой деятельности – сумму полученных к данному моменту с её помощью знаний, образующих в совокупности научную картину мира.

При этом нельзя забывать, что специфика познания явлений разной природы вовсе не означает специфику знаний о них в логическом и методологическом плане.

Особенности применяемых методов определяются особенностями предметов научного исследования. В методе выражено содержание изучаемого предмета. Метод настолько тесно связан с научным познанием мира, что каждый существенный шаг в развитии науки обычно вызывает к жизни новые методы исследования. Поэтому об уровне развития той или иной науки можно судить и по характеру развития применяемых ею методов.

Но вот что кажется важным. Научные дисциплины, образующие в своей совокупности систему наук в целом, распадаются на три большие группы – естественные, гуманитарные и технические науки, различающиеся по своим предметам и методам. Резкой грани между ними нет, так как ряд научных дисциплин занимает промежуточное положение. В то же время, каждая из указанных групп, в свою очередь, образует систему разнообразным способом взаимосвязанных предметными и методическими связями отдельных наук, что делает проблему их детальной классификации крайне сложной и полностью ещё не решённой.

В общей системе наук особое место занимает математика. Её предмет — не какая-либо особая форма движения материи, а абстрактно выделенные (количественные и пространственные) стороны движения и взаимоотношения тел природы. Метод её построения – аксиоматический. В своем генезисе она была экспериментальной наукой, но сейчас уже не нуждается в экспериментальном подтверждении.

Современная математика отличается большой абстрактностью своих понятий и выводов. Установить непосредственную связь той или иной математической теории с конкретными проявлениями реальной жизни часто не представляется возможным. Поэтому не приходится удивляться, что о математике иногда говорят как об особой науке, которая зависит в своём развитии только от разума человека, от чисто логических построений и умозаключений. Таким образом, не будучи сама частью естествознания, математика тесно связана с ним и по отношению к нему выступает в качестве аппарата – особого приема исследования и обобщения опытного материала.

Наиболее восприимчивы к математике естественные науки, особенно физика, в силу простоты изучаемых ею объектов. Благодаря этому именно физика стала как бы полигоном для формирования и "обкатки" новых методологических принципов. Поэтому стиль мышления, сформированный в этих науках, накладывает след на построение научных теорий во всех других.

Среди естественных наук есть тоже особенная: астрономия. В отличие от других она — наука наблюдательная, а не экспериментальная. И происходит это по той простой причине, что у нас просто нет (к счастью) никаких возможностей проводить эксперименты с космическими объектами. Но вместе с тем моделировать некоторые процессы мы все же можем. И занимается этим – астрофизика.

А теперь скажем такую удивительную вещь. Среди гуманитарных наук есть одна, имеющая такой же статус, что и астрономия среди естественных. Это – история. Так вот, та наука, которую развивал Н.А. Морозов: история человеческой культуры в естественнонаучном освещении – призвана играть ту же роль при истории, что и астрофизики при астрономии. Она позволяет моделировать процессы!

"Всякая наука пользуется отдельными фактами лишь как материалом для вывода из них общих законов, объясняющих эти факты. Значит, и история в её обычном чисто описательном состоянии не есть ещё наука, а лишь материал для науки", – писал Н.А. Морозов.[3]

Общество – объект изучения более сложный, нежели объект естественных наук. Специфическая особенность познания общества обусловлена тем, что люди сами творят свою историю, и сами её изучают. Изменяющийся характер общества влияет на его познание, так как анализируемые процессы весьма скоро становятся историей, а изучение истории находится под влиянием настоящего. Теории прошлого с необходимостью переосмысливаются в свете настоящего!

Методы наук, изучающих более простые формы движения, распространяются на исследование более сложных объектов, составляющих предмет других наук. Объясняется это тем, что более сложные формы движения материи содержат в себе в качестве "побочных", превзойдённых в ходе развития действительности более простых форм, поскольку первые исторически возникли и развивались из вторых. Поэтому изучение более простых форм движения позволяет раскрыть не только структуру, но и генезис этих более сложных форм, а тем самым их сущность, следовательно, познать их полнее и глубже.

К сожалению, непонимание взаимосвязанности и взаимопроникновения научных методов обусловливает различные проявления односторонности во взглядах на предмет исследования. Типичным стало отрицание применимости методов одних наук при изучении объектов других наук, или, напротив, отрицание специфики и даже самого существования предмета одной науки на том основании, что он может быть подвергнут изучению методами других. А между тем предметное и методологическое единство познания природы и общества определяется именно предметным единством мира. Кстати, из этого же следует принципиальное единство логической структуры естественных и общественных наук.

Но поскольку Природа достаточно сложна для того, чтобы её можно было изучать всю сразу, постольку её познание осуществляется системой наук, каждая из которых занимается лишь одной стороной единого целого. Но изучается-то единая Природа. А это значит, что наряду с тенденциями дифференциации наук (анализа знания) должен идти процесс и их интеграции (синтез). И в соответствие с этим можно выделить три этапа в развитии изучения Природы. Первый, синкретический (нерасчленённый). Второй, начавшийся в эпоху Возрождения и длившийся до конца XVIII века, этап дифференциации наук. И, наконец, третий идёт и сейчас: интеграция наук.

Теоретическое мышление каждой эпохи несёт свои специфические черты, так как логические принципы её построения есть отражение характера материального бытия и процесса познания своего времени. На каждом историческом этапе научное познание использует определённую совокупность познавательных форм, или фундаментальных категорий и понятий, методов, принципов и схем объяснения, – всего того, что объединяют понятием стиля мышления. Каждая конкретная структура научного мышления после своего утверждения открывает путь к экстенсивному развитию познания, к его распространению на новые сферы реальности.

Дифференциация научного знания проявляется в выделении отдельных разделов науки в относительно самостоятельные дисциплины со своими специфическими задачами и методами исследования. Чем глубже наука проникает в детали, тем она лучше вскрывает связи между различными областями действительности, а отсюда интеграция научного знания — формирование наук, которые изучают свойства и отношения, общие для большого числа разнокачественных объектов. Чем больше наука вскрывает общие связи вещей, тем лучше она уясняет суть деталей. Такова реальная диалектика познания по пути дифференциации и интеграции.

И теперь, с этими представлениями, вернёмся к деятельности Н.А. Морозова.

Русское общество любителей мироведения

Владение методами астрономии и понимание роли астрофизики для развития астрономии позволили Н.А. Морозову достичь успеха в создании науки, применяющей естественнонаучные методы к истории.

Мы уже говорили, что астрономией Морозов увлёкся еще в детстве. И чтобы показать, насколько серьёзным было это увлечение, отметим, что в 1908 году в результате чтения им лекций по астрономии в Париже он был избран постоянным членом Французского астрономического общества, а через небольшое время и постоянным членом Британского астрономического общества. А действительным членом Русского астрономического общества он был избран ещё за год до этого.

13 января 1909 года в Петербурге было основано Русское общество любителей мироведения (РОЛМ). Одним из активных его организаторов был Н.А. Морозова.

РОЛМ ставило своей целью оказание помощи молодым учёным, публикацию присылаемых ими наблюдений, организацию и руководство научными исследованиями, и вообще объединение любителей естественных и физико-математических наук, чтобы организовать их силами разработку актуальных научных проблем. Оно планировало открыть обсерватории, лаборатории, метеорологические и биологические станции, создавать мастерские для изготовления научных приборов и пособий, открывать библиотеки для работы как членов общества, так и широкой публики. Проводить лекции и экскурсии, участвовать в снаряжении научных экспедиций. И надо сказать, что за двадцать лет своего существования оно полностью реализовало свою программу.

И в течение всего этого времени Председателем Совета РОЛМ был Н.А. Морозов.

РОЛМ имел отношение к экспедиции Л.А. Кулика к месту падения Тунгусского метеорита. В 1920-х годах приняло в свои члены К.Э. Циолковского, – что, кстати, спасло его от голодной смерти, так как ему как члену научного общества была назначена пенсия.

Заседания Совета общества, которые созывались председателем или по его поручению, проходили большей частью в Петроградской биологической лаборатории, Тенишевском училище либо на квартире у Н.А. Морозова, реже – дома у других членов Совета. Общие собрания РОЛМ проходили обычно в конференц-зале Петербургской консерватории. Доклады и сообщения почти всегда сопровождались показом диапозитивов, демонстрацией опытов, приборов.

В 1910 году Петербургский университет передал РОЛМ 175-миллиметровый рефрактор Мерца. Но надо было решить, где и на какие средства построить обсерваторию. После долгих исканий было решено построить её в здании Лаборатории П.Ф. Лесгафта. Но война, а потом революция, тяжелые условия голода и разрухи привели к тому, что строительство затянулось до 1920 года.

За это время на базе Лаборатории Лесгафта возник Институт им. Лесгафта, директором-организатором которого стал Н.А. Морозов. И это позволило ему довести дело до конца: в конце марта 1921 года обсерватория начала действовать, и многие члены общества, а также учащаяся молодежь города получила возможность проводить астрономические наблюдения и приобщаться к астрономии. Работали в ней и такие ставшие в будущем известными астрономами В.А. Амбарцумян и Н.А. Козырев, тогда ещё студенты-первокурсники.

В конце 1911 года было организовано специальное Центральное бюро астрономических наблюдений. Оно оказывало помощь всем любителям, давало им возможность работать по единому плану. Важно, что производимые наблюдения можно было сравнить. Таким образом, большая армия любителей астрономии приобщалась к серьезным наблюдениям небесных объектов.

С января 1912 года стал издаваться журнал "Известия Русского общества любителей мироведения". Первый номер журнала открыла статья Н.А. Морозова "Звёздные рои". Издание журнала способствовало образованию ряда провинциальных отделений и привлекло в Общество новых членов.

В том же году была создана астрономическая секция, куда вошли Центральное бюро астрономических наблюдений с четырьмя отделами: Солнца и планет; Луны; комет; переменных и падающих звезд. Был образован также отдел метеоритов. Секретарь астрономической секции С.В. Муратов в сотрудничестве с механиком О.К. Лукасевичем основали небольшую мастерскую для изготовления дешёвых телескопов и установок к ним. Председателем астрономической секции был известный Пулковский астроном Г.А. Тихов.

Из-за начавшейся первой мировой войны сорвалась тщательно готовившаяся экспедиция для наблюдения солнечного затмения 8 августа 1914 года. Сократилась переписка с провинциальными любителями, уменьшилось количество докладов на собраниях и заседаниях Общества, сократился объём печатных изданий. Но благодаря инициативе отдельных членов общества наблюдение затмения состоялось и в "Известиях" №11 и 12 за 1914 года было дано полное представление о том, что было сделано русскими любителями астрономии по наблюдению солнечного затмения 8 августа 1914 года.

В 1916 году была организована обширная вычислительная работа по продолжению "Канона затмений" Т. Оппольцера. Эта работа проводилась под руководством М.А. Вильева. Тогда же в составе астрономической секции была учреждена постоянная комиссия солнечных затмений.

Впервые годы после революции, несмотря на все затруднения, по-прежнему продолжал выходить журнал "Мироведение" благодаря финансовой поддержке Наркомпроса, которою добился Н.А. Морозов, пользуясь своими связями в новом правительстве. В созданном им Научном институте им. П.Ф. Лесгафта Н.А. Морозов организовал Астрономическое и Астрофизическое отделения. В помещение Астрономического отделения были переведены: библиотека РОЛМ, бюро астрономических наблюдений, редакция журнала "Мироведение". Личный состав Астрономического отделения института комплектовался по представлению заведующего отделением и директора института, то есть самого Н.А. Морозова, исключительно членами РОЛМ. Таким образом, между Институтом и Обществом установился тесный контакт, содействующий продуктивности и научной постановке астрономических работ и вообще развитию и успешной деятельности Общества.

Н.А. Морозов всегда стремился привлекать сторонников, не выпячивал себя, как некоего "корифея", с уважением относился к мнению даже молодых коллег, помогал им найти свой путь. Председательствуя на собраниях РОЛМ, он принимал деятельное участие в обсуждении научных и деловых вопросов:

"Николай Александрович имеет обыкновение часто делиться с нами своими, всегда интересными и ценными соображениями, проникнутыми иной раз замечательной интуицией. Так, например, на собрании астрономической секции 17 июня в прениях по докладу Г.А. Тихова о спектральных наблюдениях новой звезды Орла, после того как докладчик развил тогда общепринятый взгляд на новые звёзды как результат проникновения их в туманность, Николай Александрович выступил с изложением своей теории взрыва темного светила вследствие диссоциации атомов его веществ, которые сделались радиоактивными. Тогда эта теория всем казалась очень смелой и маловероятной. Но вот прошло 10 лет, как те же самые взгляды начал развивать Гартман, и в настоящее время теория появления новых звёзд от внутреннего взрыва стала очень распространённой, и на последнем Астрономическом съезде в Ленинграде ее развил и обосновал с точки зрения астрофизики харьковский астроном Н.П. Барабашов".[4]

В сентябре 1921 года, несмотря на все трудности того времени, РОЛМ провело в Петрограде 1-ый Всероссийский Съезд любителей мироведения для установления единой программы работ, ознакомления с деятельностью провинциальных членов и организаций и т.д.

С начала 1930 года РОЛМ прекратило свое существование, а вместо него было создано единое астрономическое общество – Всесоюзное астрономо-геодезическое общество (ВАГО) при АН СССР. С 1938 года прекратился и выпуск журнала "Мироведения". Так закончилось история этого замечательного общества, создание и успехи которого связаны с именем Н.А. Морозова. Сам страстный любитель астрономии, он сумел передать свой энтузиазм молодежи, подготовив не одно поколение советских астрономов.

"Научные полуфантазии"

Ещё в Шлиссельбургской крепости для развлечения своих друзей Н.А. Морозов написал серию рассказов, которые он потом, уже на свободе, издал в виде сборника "На границе неведомого" в 1910 году.[5] И хотя сборник имел подзаголовок "научные полуфантазии", он содержал обсуждение ряда интересных проблем строения и эволюции Вселенной. В дальнейшем Морозов постоянно возвращался к этим проблемам и развивал их в своих трудах.

Его интересовал вопрос последовательности этапов эволюции звёзд, планет и различных форм органической жизни, которые могли бы возникнуть в разных физических условиях, характерных для всех этапов эволюции. Этому вопросу был посвящен его основной труд, выполненный в Шлиссельбурге и изданный одним из первых – "Периодические системы строения вещества".[6]

Этому же был посвящён читаемый им курс "Мировой химии". Некоторое представление о нём можно получить по тексту его выступления на XII Съезде естествоиспытателей и врачей 3 января 1910 года "Эволюция вещества на небесных светилах по данным спектрального анализа".[7]

Он считал, что в ходе своего развития все небесные тела обязательно проходят стадию взрыва и что нестационарные процессы вообще должны преобладать во Вселенной. Общепринятым этот взгляд стал лишь в последние сорок лет. А тогда такой взгляд был очень новым и необычным.

Н.А. Морозова интересовал вопрос о свойствах пространства и времени и их взаимосвязи. Согласно его взглядам, временная координата отлична от пространственных, так как по ней мы можем двигаться лишь в одну сторону, – от прошлого к будущему. Именно это свойство позволяет использовать время для измерения скоростей перемещения в трёхмерном пространстве. Морозов полагал, что вообще для полного описания физических явлений необходимо выбирать такие координаты, из которых хотя бы одна обладала такими же свойствами, как время.

Касаясь вопроса о том, сколько измерений имеет реальный физический мир, Н.А. Морозов обдумал, какие факты могли бы доказать существование четвёртого или более высоких пространственных измерений. И убедительно показал, что такие факты должны были бы казаться необъяснимыми с помощью известных физических законов, и воспринимались бы, как чудеса, вроде проникновения предметов сквозь неповреждённую стену. Установив, что современное ему естествознание такими фактами не располагает, Морозов обратился к математике, с её геометрией n-мерных пространств и неевклидовыми геометриями, а также с её алгеброй, включавшей теорию мнимых и иррациональных величин.

Из этого рассмотрения он пришёл к выводу, что геометрия Евклида описывает лишь идеализированный и неподвижный мир, тогда как неевклидовы геометрии, хотя и не дают фактов о существовании пространства четырёх и более измерений, описывают реальное пространство-время в движении.

Этому же вопросу посвятил ряд страниц в работах, написанных еще в Шлиссельбургской крепости: "Основы качественного физико-математического анализа"[8] и "Начала векториальной алгебры"[9].

После освобождения, получив свободный доступ к научной литературе, он написал две работы, посвященные теории относительности: "Принцип относительности и абсолютное"[10] и "Принцип относительности в природе и в математике"[11].

Н.А. Морозову были не чужды мечты и о космическом путешествии. Он сумел достаточно точно описать состояние невесомости внутри космического корабля и физические условия, с которыми люди должны были встретиться на Луне.

Н.А. Морозов был автором раздела "Вселенная" в книге "Итоги науки в теории и практике", вышедшей двумя изданиями в 1911 и 1916 годах…

Он высказал гипотезу о метеоритном происхождении лунных кратеров и о характере происходящих постоянно на её поверхности изменений. Когда он возглавил в 1918 году Астрономический отдел Естественнонаучного института им. П.Ф. Лесгафта, то включил в план работы отделаработу по поиску возможных изменений на поверхности Луны и изучению физической природы этого небесного тела. Этим вопросом занимались несколько его сотрудников, а сотрудник Отделения А.В. Марков производил систематические наблюдения дна лунного цирка Платона, и была проведена их обработка за период времени с 1913 по 1918 годы с точки зрения реальности видимых на Луне изменений. Однако подтверждение идей Н.А. Морозова о реальности этих изменений было получено лишь в 1958 году, когда Н.А. Козырев снял спектрограмму истечении газа из одного из лунных кратеров. а после полёта на Луну космических аппаратов наличие разнообразных изменений на ее поверхности стало общепризнанным научным фактом. Была доказана и реальность образования лунных кратеров при падении метеоритов на поверхность этой планеты, да и физические условия на Луне, как, впрочем, и свойства её поверхности, оказались весьма близкими к тем, как он их себе представлял.

Многие сотрудники Морозова, работавшие под его руководством над решением комплексных проблем изучения космоса, успешно участвовали и в последующих исследованиях космического пространства.

Влиянию Космоса на различные геофизические и метеорологические явления на Земле была посвящена работа Н.А. Морозова "Основы теоретической метеорологии и геофизики", над которой он работал в последние годы своей жизни и до сих пор не изданной.

Астрономия и история

Итак, организация Астрономического отделения была предметом особого внимания Н.А. Морозова. Составив обширную программу работ нового отделения, он в октябре 1918 года обратился к наркому просвещения А.В. Луначарскому с просьбой поддержать его ходатайство об организации Астрономического отделения при Петроградском научном институте и о выделении "на него возможно значительные с другими отделениями нашего института ассигнования".

Далее в письме к А.В. Луначарскому Морозов раскрыл цель создания нового направления, которое он собирался возглавить. "Главной специальностью моего Отделения, – писал Николай Александрович, – будет то, чего ещё нет на земном шаре: исследование древних документов, содержащих астрономические указания, и определение их времени астрономическими способами, выработанными мною еще в Шлиссельбургской крепости". Затем он подробно изложил свой метод вычисления: "по нескольким планетам путем просеивания сроков одного светила через сроки другого, а потом третьего даёт часто не более одного решения на целое тысячелетие взад и вперёд, т. е. решает дело". Применяя этот метод, Морозов надеялся с помощью молодых астрономов и математиков "начать всеобщую обработку египетских, ассиро-вавилонских, еврейских, латинских, китайских и японских древних документов с астрологическими и астрономическими указаниями, чтобы дать их строго научную хронологию.

Идею Н.А. Морозова о создании Астрономического отделения и план его научных исследований поддержали учёные Главной астрономической обсерватории в Пулкове. В конце ноябряходатайство Н.А. Морозова о создании нового научного отделения было санкционировано государственными органами, руководящими наукой, и выделены средства на приобретение инструментов и необходимого оборудования.

Совмещая руководство Институтом с руководством Астрономическим отделением, Н.А. Морозов наметил обширную тематику исследований в области астрономии и астрофизики. Это: разработка вопросов исторической астрономии, обработка пулковских фотографических снимков звёзд и богатого материала любительских наблюдений, проведение новых наблюдениё целого ряда переменных звёзд, а также изменений на лунной поверхности, вычисление орбит потоков падающих звёзд. В программу работ входили визуальные наблюдения и исследования зависимости телескопических изображений от различных метеорологических факторов. Ввиду недостатка оптических инструментов и приборов Морозов счёл необходимым в Астрономическом отделении Института поставить научно и эту прикладную отрасль астрономии, учредив показательное шлифовальное отделение в астрономическом кабинете Института. Он же выдвинул идею объединить усилия вновь создаваемого отделения со знаниями, опытом и трудами астрономической секции РОЛМ. Это объединение позволяло широко использовать уже накопленный научный материал, ценную библиотеку по астрономии, необходимые инструменты, карты, атласы — всё, чем располагала астрономическая секция Русского общества любителей мироведения.

Протоколы первых заседаний Астрономического отделения свидетельствуют о широком масштабе научных исследований и о большой организационной деятельности Н.А. Морозова. Ему удалось создать работоспособный коллектив сотрудников, которые начали такие исследования, как наблюдения протуберанцев со спектрометром, изучение яркости фона неба и его зависимость от различных условий, систематическое фотографирование путей метеоров, изучение переменных звёзд и т.д. Одновременно Николай Александрович вместе с сотрудниками Отделения приступил к разработке вопросов исторической астрономии; в частности, было вычислено время постройки египетской гробницы, обнаруженной в 1857 году в Фивах, проведено вычисление системы своеобразных историко-астрономических таблиц.

17 сентября 1919 года по предложению Н.А. Морозова было учреждено вдобавок ещё и Астрофизическое отделение. На должность заведующего этим отделением был избран астрофизик Пулковской обсерватории Г.А. Тихов, будущий академик. Задачами этого нового отделения было:

1) производство таких физических исследований, которые имеют применение в астрофизике;

2) проектирование астрофизических приборов и осуществление их как в механической мастерской Института, так и на стороне;

3) производство астрофизических наблюдений как с площадки на крыше Института, так и в других местах, вне Института;

4) организация экспедиций для производства астрофизических наблюдений специального характера и, в частности, для наблюдений, требующих особых условий прозрачности воздуха;

5) измерительная и вычислительная обработка наблюдений, произведённых как в самом Институте, так и в других местах.

Каждую неделю под председательством Морозова проводились совместные заседания Астрономического и Астрофизического отделений, на которых заслушивались и обсуждались научные доклады сотрудников, рассматривались проекты новых приборов, утверждались планы предстоящих исследований и наблюдений. Эти два отделения Института работали в тесном контакте с другими родственными учреждениями Петрограда: с Главной астрономической обсерваторией, с Главной физической обсерваторией, с Оптическим институтом и другими организациями.

Многотомный "Христос"

Как известно, вершиной исторических исследований Морозова стали несколько томов, объединённых общим названием "Христос. Скажем несколько слов о тех томах "Христа", которые так и не вышли свет при жизни автора.

Первоначально план всей работы был обдуман в Алексеевском равелине и в первые годы заточения в Шлиссельбургской крепости, когда Н.А. Морозову стали давать для чтения книги исключительно религиозного содержания. Сначала он представлял себе, что получится одна книга. Но когда он был посажен в Двинскую крепость, появилась вторая книга. После революции, приступив к более планомерному труду над этой текстами, он предполагал, что вполне обойдётся семью томами.

Понятно, что работа в разгар общественной бури, когда всё кругом как бы рушилось, словно при землетрясении, далеко не самое лучшее время для столь фундаментальной работы. Приходилось обдумывать вразброд то ту, то другую деталь и записывать урывками, то здесь, то там, часто в холоде и голоде, с постоянными перерывами и переездами из одного места в другое, отвлекаясь на совершенно посторонние дела. Ведь в это время на его плечах лежала ещё забота об организации и нормального функционирования Научного института им. П.Ф. Лесгафта.

Затем добавились хлопоты по пробиванию издания этой работы. Но вот издание началось, но очень медленно. В год выходило по одному тому и поэтому при издании пришлось не столько руководствоваться первоначальным планом, но и изменять его, прислушиваясь к мнениям читателей и нередко к их советам. А это увеличивало объём выходящих томов; из-за включения в них того, что по первоначальному плану не предполагалось, то, что планировалось, приходилось переносить в другие тома.

Вот простая статистика. Первый том был объёмом в 548 страниц, второй – уже 693 страницы, третий – 735 страниц, четвёртый – 816, пятый – 896, шестой – 1211 страниц. Но к тому моменту, когда стало понятным, что всё равно придётся издавать дополнительные тома, седьмой том имел объём 915 страниц.

Предполагалось, что восьмой том будет "Об Ассиро-Вавилонских клинописях", девятый – "Сенсационные находки европейцев в первой половине XIX века в Азии, Индии и Египте с точки зрения точных наук" и десятый будет посвящён "Новым основам Русской средневековой истории". Однако пока Морозов добивался разрешения на продолжение издания и приводил в порядок подготовленные рукописи, он понял, что в Русской истории есть много интересного, требующего специального описания. В итоге то, что планировалось сначала как часть восьмого тома, а потом как десятый том, вылилось в два самостоятельных тома.[12]

Их нумерация должна быть 11 и 12 тома. Выделить их в самостоятельную работу заставило то, что против продолжения "Христа" составилась очень большая оппозиция. Тогда учёный решил предложить "Русскую историю" как самостоятельное произведение, а оставшиеся тома издать попозже, когда страсти улягутся. Так разделилась исходно единая работа на две: три тома продолжения "Христа" и два тома "Русской истории".

Оставшийся материал был собран в три тома, причём то, что было названо девятым томом, появилось самым последним, позже, чем тот, что стал десятым томом.

В результате такого деления материала, то, что осталось от восьмого тома, явно имеет незаконченный вид. В то время как девятый и десятый имеют более или менее законченный вид. Кстати, не исключено, что часть восьмого тома была кем-то взята и не возвращена назад. Возможно, если это так, то удастся найти недостающие материалы, когда будет открыт доступ к архиву Н.А. Морозова. Когда этот фонд откроется, то будет возможность издать более полную и выверенную версию.

Но мы рады, что удалось выпустить последние тома работы Морозова, которые сам он так и не увидел воплощёнными в книги. Пусть в этой работе нет окончательной шлифовки, и вся она похожа на статую, вырубленную топором из мягкого мрамора, но всё же она в общих чертах передаёт то, что собирались сделать великий учёный, русский гений. И теперь понятно, куда следует направить свои дальнейшие усилия.

[1] БСЭ, III издание. М.: Советская энциклопедия, 1974, т.16. стр. 580.

[2] Морозов Н.А. Великая Ромея. М. КРАФТ+ЛЕАН 1998. Стр. IV.

[3] Морозов Н.А. Великая Ромея. М. КРАФТ+ЛЕАН 1998. Стр. V.

[4] "Мироведение", 1918, т. 7, № 4, с. 218.

[5] Морозов Н. На границе неведомого: Астрономические и физические полуфантазии. М.: Звено, 1910. 189 с.

[6] Морозов Н.А. Периодические системы строения вещества: Теория образования химических элементов. М.: Т-во И. Д. Сытина, 1907. XV, 437 с.

[7] Морозов Н.А. Эволюция вещества на небесных светилах по данным спектрального анализа: Речь, произнесенная на соединенном заседании XII съезда естествоиспытателей и врачей в Московском обществе испытателей природы 3 янв. 1910 г. М.: Тип. Моск. ун-та, 1910. 28 с.

[8] Морозов Н.А. Основы качественного физико-математического анализа и новые физические факторы, обнаруживаемые им в различных явлениях природы. М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1908. XII, 402 с.

[9] Морозов Н.А. Начала векториальной алгебры в их генезис" из чистой математики. СПб.: Т-во "Обществ, польза", 1909. VI, 178 с.

[10] Морозов Н. Принцип относительности и абсолютное: Этюд из области проявлений волнообразного движения. Пг.: ГИЗ, 1920. 88 с.

[11] Морозов Н.А. Принцип относительности в природе и в математике: Речь председателя Русского общества любителей мироведения на 1-м Всероссийском съезде любителей мироведения.— В кн.: Труды 1-го Всероссийского съезда любителей мироведения. Пг.: ГИЗ, 1921, с. 228—243.

[12] Впервые эта работа была издана в 2000 году издательством КРАФТ+ЛЕАН: Н.А. Морозов. Новый взгляд на историю Русского государства.

Cайт с работами Н.А. Морозова и о нем