О педагогике и не только

К вопросу о пенделе как о двигателе прогресса.

Наиболее эффективном и известном каждому, на его личном опыте. Индивидуумы породы оранжерейных не в счет, их количество, не превысит среднестатистическую погрешность. Где бы то ни было.

Чтоб исключить разночтения, сразу определимся с терминами.

В предлагаемом контексте пендель понимается в самом широком смысле, каждому, как говорится, – по потребностям. Кто-то удовлетворяется подзатыльником, кому-то этого мало и требуются моральные вливания, а третьи понимают, если только их бить рублём.

Прогресс же означает, в первую очередь, отказ от каких-то нежелательных действий, совершаемых получателем этого самого пенделя.

Не стану ввязываться в дискуссии с морализаторами, брезгливо сморщившими свои носы: что такое? Пендель – это же непедагогично (нецивилизованно, некультурно, не… что-то там ещё).

Я не ставлю вопрос: хорош он или плох? Мне интересно следующее: а за счёт чего пендель приобретает свои столь восхищающие нас позитивные качества, становится таким действенным?

Ответ до очевидного прост.

Пендель становится двигателем прогресса всего лишь при одном, но обязательном условии: он должен быть пресекающим. То есть он должен быть адекватно весомым, комар слона не забодает, и, что не менее важно: его надлежит применять исключительно в момент учинения раздолбайского деяния.

Стоит хоть немного упустить этот момент – и всё.

Благотворящий пендель вырождается, он становится всего-навсего наказанием, то бишь, делом совершенно дурацким и бесполезным.

И что тогда? Недалёкие мамаши упрекают своих отпрысков: я тебе тыщу раз говорила, а ты… Они считают, что это сильный аргумент! И наказывают. Когда всё уже давным-давно произошло, когда непоседливый сынуля уже влез на запретную территорию и разгрохал очередную вазу династии Мин. В тысячный раз одно и то же, они сами об этом сказали.

А толку-то, толку? Сама конструкция этой идиотской фразы прямо указывает на то, что они ещё тыщу раз повторят то же самое своим вовсе не таким глупым, но до чёртиков упёртым деткам. С тем же самым успехом.

Иное дело пендель пресекающий. Он бьёт неожиданно, как удар грома, как африканское каменное идолище лупит своих поднадзорных негров. Это идолище всегда попадает в точку, ему даже не надо непосредственно метать молнии, ведь живёт оно у этих негров внутри. А как оно попадает к ним внутрь? В тот самый волшебный момент пресечения. Шаманы всех племён всегда умели убедительно смухлевать, чтоб продемонстрировать божью силу именно в этот, самый необходимый момент.

Пендель пресекающий приобретает своё высокое педагогическое значение в начале процесса, когда такой идол ещё не успел поселиться внутри. Придёт время, и пендель уже не понадобится. Он намертво, в единый, неделимый узел, увяжется в памяти того, кто его отхватил, с тем, что он вытворял в момент его получения. И станет тем самым идолом. Или, если хотите, моральным императивом.

Не влезай – убьёт. Только не убивает.

Впрочем, это когда как. Но и кирдык – это тоже очень неплохо. В своём роде. Ибо в таком случае пендель обретает свою наивысшую форму, образуется, можно сказать, самая квинтэссенция пендельского позитива – назидание потомкам.