Ловушка для простака

Настоящая публикация предпринята в порядке реализации идеи общественного контроля. Но, прежде чем перейти к конкретному делу, поговорим о... мясных мухах. Этих назойливых насекомых привлекает протухшее мясо. Обнаружив это «лакомство», муха откладывает на нем личинки — опарыши, которые, пожирая «лакомство», выделяют вещества, приостанавливающие его дальнейшее разложение. Зная это, советский хирург — Николай Амосов во время ВОВ засевал гангренозные поверхности опарышами, благодаря чему, ему за всю войну ни разу не пришлось прибегнуть к ампутации: спасать ноги и руки солдат хирургу помогали... мясные мухи и их личинки — опарыши.

Коррупционеров же в отличие от мясных мух привлекают здоровые ткани, разлагая которые, коррупционеры обогащаются, в виду чего порча государственного организма им крайне выгодно.

Но, как это ни странно, профилактика перестанет быть проблемой, если Россия начнет культивировать общественный контроль, субъекты которого вполне способны предохранить этот организм от разлагающего влияния коррупционеров...

А теперь о судебном решении, благодаря которому и захлопнулась ловушка, упомянутая в заголовке этой статьи.

Казалось бы, никак нельзя доказать задолженность, если ее на самом деле не существует. Действительно, сделать это законными методами невозможно. А незаконными — сколько угодно. Об этом свидетельствует дело, с которым Лилия С. — в одиночку воспитывающая двоих детей, обратилась в правозащитный центр «Андурский и партнеры».

Проблема Лилии заключается в том, что Сергей Б. — в недавнем прошлом ее гражданский муж вымогает у нее достаточно серьезные деньги. А вымогательство — это преступление.

Защищать права и законные интересы Лилии взялась студентка IV курса КНИТУ-КАИ Лейсан Ахметова, которую я попросил изложить суть дела Лилии.

Начну с того, что если вам должны, а у вас нет ни договора с должником, ни его расписки, то доказать обязательства должника вы не сможете. Сергею, однако, это удалось благодаря ловушке, в которую и угодила наивная Лилия.

Обратившись в мировой суд, Сергей указал на то, что в июне 2013 года Лилия — в то время его гражданская супруга взяла у него в долг 25 тысяч рублей. И поскольку возвращать долг Лилия отказалась, Сергей потребовал взыскать с нее остаток долга в сумме 23,5 тысячи рублей: 1,5 тысячи ему удалось получить у Лилии еще до суда, как утверждает Лилия, — путем угроз и вымогательства.

Суду Сергей представил «неопровержимые доказательства». Таковыми послужили его «долговые расписки», которые он трижды выдавал бывшей гражданской супруге, не забывая упоминать о якобы существующем остатке долга Лилии и под которыми она по требованию Сергея оставляла свои автографы.

Казалось бы, сам по себе автограф никаких обязательств не обусловливает. Однако, по мнению Сергея, оставляя свои подписи под текстами «долговых расписок», в которых он сам упоминает о якобы существующем долге, Лилия тем самым признавала этот долг.

Ну, что же, Сергей волен трактовать автографы Лилии так, как это ему заблагорассудится. Но судью то что побудило отдать предпочтение его точке зрения?

В своем решении мировая судья упоминает о состязательности гражданского процесса, которая якобы исключает активную роль суда. Но с этим нельзя согласиться уж потому, что суд, решая вопрос об относимости представленных сторонами доказательств, должен исключить такие обстоятельства, которые могли бы обусловить неправильное разрешение дела. А судья этим пренебрегла...

Кроме того, суд обязан определить допустимость применяемых сторонами средств доказывания, потому что есть и такие обстоятельства, которые должны подтверждаться строго определенными средствами доказывания. Так, например, существование денежного обязательства может подтверждаться либо соглашением сторон, либо распиской должника. Иных средств доказывания такого рода обязательств попросту не предусмотрено.

Очевидно, что для правильного разрешения дела могут иметь значение самые различные доказательства. Суд, однако, не должен признавать допустимым доказательством такое обстоятельство, которое, даже имея отношение к предмету доказывания, не подтвержден средством доказывания, предусмотренным соответствующей нормой материального права.

Так, например, несоблюдение простой письменной формы сделки в случаях, когда это установлено законом, лишает сторону права в подтверждение этой сделки и ее условий ссылаться на показания свидетелей.

Да, свои автографы под «долговыми расписками» бывшего гражданского мужа Лилия оставляла напрасно, но это простительно для нее — кулинара, не ориентирующегося в юриспруденции. Судья же, в отличие от Лилии имеющая высшее юридическое образование, не могла не понимать, что доказательством «по Вышинскому» автограф Лилии мог послужить только в том случае, если бы он сопровождался ее собственноручным комментарием, однозначно свидетельствующим о том, что она признает долг. Вне такого комментария подписи Лилии следует расценивать как автографы, которые какому-либо толкованию не подлежат.

В ходе судебного разбирательства Лилия пояснила, что она действительно трижды выплачивала Сергею по 500 рублей, но только потому, что он у Лилии эти деньги вымогал.

В связи с фактом вымогательства Лилия обратилась в полицию, но та, не опровергая этот факт, в возбуждении уголовного дела отказала. Дескать, угрозы Сергея были только «на словах». Лилия, наверное, должна была подождать, пока Сергей приведет свои угрозы в исполнение...

Обратившись к прокурору Приволжского района Казани Наилю Исмагилову, Лилия попросила его обязать полицию к проведению дополнительной проверки по ее заявлениям о вымогательстве. Однако г-н Исмагилов ограничился констатацией, что, с одной стороны, оснований для принятия мер прокурорского реагирования не имеется и что, с другой стороны, разрешение сложившихся между Лилией и Сергеем гражданского-правовых отношений относится к компетенции суда...

Надеемся, что, исполняя закон (п. 2 ст. 144 УПК РФ), г-н Исмагилов все же отреагирует и на признаки вымогательства, имеющиеся в деле Лилии, и на предположительно мошеннические действия Сергея, который свои «долговые расписки» писал таким образом, чтобы доказать несуществующие обязательства Лилии.

Особое внимание хотелось бы обратить на «внутреннее убеждение» судьи. Лилия «по мнению суда, является взрослым лицом, имеющим образование и определенный жизненный опыт, она способна отдавать отчет своим действиям и не поддаваться влиянию со стороны других лиц, и при подписание расписок вполне осознавала характер и смысл подписываемых ею расписок, в то время как при несогласии с наличием у нее долга перед ответчиком, была вправе не подписывать данные расписки».

Никто и не умаляет значение внутреннего убеждения судьи для правильного разрешения дела. Закон, однако, обязывает судью дать оценку всем, представленным сторонами, обстоятельствам и, в частности, установить, являются ли доказательствами автографы, которые Лилия по его просьбе оставляла под расписками Сергея. И если да, являются, то насколько они допустимы.

Законодатель не устанавливает определенную форму долговой расписки. На практике же в такой расписке принято указывать

• сведения о заемщике и заимодавце,

• сумму займа и дату его возврата,

• место составления расписки,

• дату и подпись ее составителя.

Заверить расписку могут свидетели, однако ее получатель в роли свидетеля по понятным причинам выступать не может.

Очевидно, что в долговой расписке не должно быть информации, прямо не относящейся к фиксируемым ею взаимоотношениям сторон. В своей расписке Сергею не следовало указывать на то, что займодатель, в роли которого выступила Лилия, свою очередь, является его должником. И если такого рода долг существует в действительности, он должен оформляться надлежащим образом, то есть путем составления соответствующего соглашения о займе и/или расписки в его получении.

Спрашивается, почему Сергей настроил ловушку, в которую и угодила Лилия? Если указание в его «долговой расписке» на то, что у нее — займодателя есть задолженность перед заемщиком, не может быть доказательством такой задолженности? Причина очевидна. Она заключается в том, что законным образом доказать долг, которого на самом деле не существует, невозможно!

Еще раз заметим, что субъективные выводы судьи, рассматривающего то или иное дело, наверное, имеют значение для правильного его разрешения. Но для принятия решения их недостаточно. Потому что, как это следует из ст. 195 ГПК РФ, судебное решение должно быть и обоснованным, и законным. А как достичь законности, если Сергей не представил суду допустимых доказательств того, что Лилия ему должна деньги?

Очевидно, что доказательством законности требований Сергея не может послужить внутреннее убеждение судьи в том, что Лилия, оставляя свои автографы под «долговыми расписками» Сергея, осознавала их «доказательный характер»?! А если Лилия этого не осознавала? И оставляла свои подписи только для того, чтобы подтвердить получение «данных расписок»?

Решение мировой судьи Приволжский районный суд Казани в апелляционном порядке проверит 17 марта 2016 года. Надеемся, что он не ограничится своим внутренним убеждением в том, что мировая судья постановила безусловно законное решение. И что он вынесет определение, которое окажется не только обоснованным, но и законным. И это будет вполне справедливо.

На основе авторской статьи