Эй, там, наверху!

Г-н президент, в Хамовниках, у лукоморья Москвы-реки, второй год идёт полезный суд над Лебедевым и Ходорковским. Там чудеса, там прокуроры (с трудом) приобретают знания о ценах на нефть, о разнице между баррелем и мегатонной…

Недавно там (невидимо для мира!) были допрошены члены совета директоров крупнейших наших монополий и компаний: “Газпром”, “Транснефть”, РЖД, РАО “ЕЭС” (остальные потом перечислю). Об этом нигде не было ни слова. Зато вся пресса рассказывала, как был допрошен председатель Сбербанка Греф. А на следующий день должен был состояться допрос министра Христенко…

…Это было 22 июня, дата знаменательная. Заседание было назначено на 10 утра. Все расселись: обвиняемые в пуленепробиваемой клетке, адвокаты и прокуроры за столами, мы (публика) по лавочкам. Сидим. Ведём себя тихо.

Г-н президент, там, в небольшом зале, восемь (а то и больше) очень крепких вооружённых мужиков, у некоторых — автоматы, а у некоторых такие кулаки, что хуже всякого автомата (невольно вспомнишь слова генералиссимуса “пуля дура, кулак молодец”). Такие, мгновенно внушающие уважение типы бывают в хороших голливудских боевиках. И не очень понятно, что эти профессионалы здесь делают. Чью жизнь они должны защитить или кого они должны убить? А если надо вытолкать дебошира, то зачем автоматы? В зале несколько журналистов, какие-то старушки… на всех хватило бы одного спецназовца. (На форме у них нашито “судебный пристав”, но по всему видно — это спецназ.)

Ждём 20 минут, полчаса, судья было вышел к нам, объявил перерыв… А зачем перерыв, когда ничего не началось? И вот поползли ужасные мысли: а вдруг сейчас в наручниках введут совсем других двух людей? А Ходорковский и Лебедев будут вызваны как свидетели обвинения? Интересно: останутся ли на месте прокуроры или окажутся в клетке?.. Конечно, бред, но, с другой стороны, совсем недавно именно так случилось в Киргизии. Помню, утром президент и премьер-министр Киргизии высказывали строгие упрёки русской прессе (за то, что мы неправильно описываем происходящее), а их министр иностранных дел направил гневную ноту, чтобы власть РФ усмирила журналистов. Это они всё утром успели сделать, а днём их уже никто не мог найти.

Тут, слава богу, появился Христенко, опоздавший на 45 минут, и стало ясно, что всё у нас по-прежнему в порядке.

Вопросы ему задавали примерно такие же, как Грефу. И отвечал он примерно так же. Но вряд ли вы видели, как это происходило. Например, Ходорковский из клетки передаёт через окошечко Грефу его же документ (на бланке министра Грефа с подписью Грефа) и спрашивает: это ваша подпись? Греф рассматривает, думает, а потом и говорит:

— Вероятно, подпись моя.

Вообще на очень простые вопросы обвиняемых Греф отвечал очень медленно, а перед ответом долго думал. Так долго, что судья не выдерживал и ласково спрашивал:

— Вопрос понятен?

— Вопрос понятен, — отвечал Греф и продолжал думать. А для него вопросы сами по себе не представляли сложности. Типа сколько будет дважды два четыре? Проблема была в другом. Он искал формулировки, позволяющие сказать правду, но при этом не выглядеть человеком, который оправдывает преступников. И часто он пользовался лучшим в мире ответом: “Не помню”. (Второй по частоте употребления ответ был “не уверен”.)

Когда вопросы начали задавать прокуроры, Греф отвечал быстро, подробно, совершенно не задумываясь. Никаких “не помню”, “не уверен”. Контраст был такой яркий, что плохой человек мог бы заподозрить, что с Грефом репетировали. Но дело не в этом.

Дело в том, что во всех своих ответах Греф был совершенно стальным государственником. Почти в любой свой ответ он вплетал защиту государственных интересов от хищных олигархов. Его, например, спрашивают о разнице цен на нефть в устье скважины и на европейской бирже. Естественно, она сильно различается: транспортировка, переработка, пошлины, прибыль. А Греф отвечал, что цена, конечно, различается (иначе любая компания бы разорилась), но он как министр постоянно добивался, чтобы с ЮКОСа брали максимально большие налоги, заботился об интересах миноритарных акционеров (которых, правда, у ЮКОСа не было), но главное — постоянно и всеми силами отстаивал интересы государства, Российской Федерации.

А на следующий день точно таким же манером отвечал министр Христенко: не помню, не уверен, и — постоянная стальная забота об интересах государства, Российской Федерации (уточняю, потому что государств много). Христенко рассказал, как правительство (где он был министром и вице-премьером) боролось с нефтяными компаниями. Правительство, по словам Христенко, просто-таки давило и душило нефтяные компании, чтобы побольше денег получило государство (РФ), простые люди, рабочие, дети.

А прокурору всё было мало, и он снова спрашивал:

— Защищало ли государство интересы акционеров?

— Да, да, очень старались, активно предпринимали усилия к совершенствованию налогообложения и ценообразования в видах защиты акционеров, — отвечал министр.

— В чём была несправедливость внутрикорпоративных цен? — спрашивал прокурор.

— От несправедливых цен могут пострадать дочерние предприятия, региональный бюджет, федеральный бюджет, с чем и велась планомерная борьба в правительстве, — отвечал министр.

Потом был, правда, маленький конфуз. Подсудимый Лебедев попросил разрешения задать вопрос, и когда судья позволил, спросил:

— Какова в 1998—2003 годах (это то время, когда преступники совершали преступления) была методика установления “справедливых” цен?

— …

Христенко молчал в растерянности. Вопрос, видимо, был непонятен. Подсудимый пояснил:

— Вы сказали, что цены были несправедливые. Как это определялось? Где публиковались справедливые цены? Где мы их могли узнать, чтобы соблюдать?

Христенко пояснил:

— Ориентиром служат цены ЮРАЛС (цена на международной бирже), остальное — производное от этой цены. А о справедливости… кто же её может оценить? Это слово употребляют неудовлетворённые лица и органы.

Г-н президент, если всё это слишком сложно, не обращайте внимания, потому что дело не в этом. Дело в защите государственных интересов Российской Федерации.

21 июня, когда в суде допрашивали б. министра Грефа, одновременно с ним допрашивались член Совета директоров ОАО “Морской порт Санкт-Петербург”, член Совета директоров ОАО “Петербург — 5-й канал”, член Совета директоров АО “Связьинвест”, член Коллегии представителей государства в “Росгосстрахе”, член Совета директоров ОАО “Аэрофлот — Российские международные авиалинии”, член Совета директоров “Газпрома”, член Коллегии представителей государства в ОАО АК “Транснефть”, член Совета директоров РАО “ЕЭС России”, член Совета директоров ОАО “Лукойл”. (Список, возможно, не полон.)

И все эти члены на самом деле составляли один. Этот один был член Правительства РФ Греф.

А 22 июня, когда в суде допрашивали министра Христенко, одновременно с ним допрашивались член Совета директоров ОАО “Магнитогорский металлургический комбинат” (ММК), член Совета директоров ОАО “КамАЗ”, член Совета директоров ГК “АРКО” (с 1999 г. председатель Совета директоров АРКО), член Совета директоров ОАО “Газпром”, член Совета директоров ОАО “АК “Транснефть”, член Совета директоров ОАО АК “Транснефть”, председатель Совета директоров ОАО “Федеральная сетевая компания Единой энергетической системы” (“ФСК ЕЭС”), член (затем председатель) Совета директоров РАО “Российские железные дороги”. (Список, возможно, не полон.)

Надеюсь, г-н президент, это количество членов вас не утомило, потому что в этом всё дело, ради этого пишу вам письмо. И суд над Ходорковским здесь ни при чём. Это просто место, где, мне кажется, стало понятно устройство государственной власти РФ. Оно (устройство) и раньше как-то интуитивно брезжило в тумане, а в Хамовниках вдруг туман рассеялся. Выходишь из суда, идёшь прекрасным пешеходным мостом через Москву-реку к метро “Киевская”, солнце сияет, сияют купола, посмотришь направо — Дом правительства, посмотришь налево — Университет, посмотришь прямо — воображаемые (пока) силуэты Сколково. И такое прекрасное чувство, как будто ты наконец выучил таблицу умножения, понял, как оно там, наверху. Ты не в клетке! Полезный суд!
Представляете? Может, вы и представляете. А я стараюсь, но не могу представить, как один член правительства Греф борется с десятью членами советов директоров Грефами за государственные интересы.

Гораздо легче представить, как десять членов побеждают одного в интересах своих АО, РАО и ОАО, и др. и пр. Потому что, как ни бейся за интересы РФ, а зарплата министра не увеличивается. А если член (Совета) отстоял интересы своей компании, то — ого-го! Даже зарплату можно не получать. Просто куда-то капают бонусы от каждой компании. А если имеешь пакет акций, то еще и дивиденды... Эти многочлены, конечно, невероятно умные, а иначе зачем бы их тянули нарасхват в такие доходные места?

А вы в какой компании? В нашей или в ихней?