Фальшивый интернационализм

Восприятие истории изобилует мифами и штампами. Одним из таких штампов является представление Владимира Ильича Ульянова-Ленина как подлинного интернационалиста. На деле он, как и К.Маркс и Фр.Энгельс, делал исключения из интернационализма, произвольно назначая одни народы революционными, а другие контрреволюционными.

К контрреволюционным традиционно относили русских: роль русских в подавлении Великой французской революции (заграничные походы русской армии) и Венгерского восстания 1848 года несомненны. Также русские войска подавляли польские восстания, которые зачастую проходили под демагогическими революционными лозунгами. Поэтому К.Маркс считал, что русские – контрреволюционный народ.

Вполне в духе этого представления Маркса написана и работа Ленина «О национальной гордости великороссов». Вначале Ильич изрекает пошлый трюизм: «особенно в такой стране, которую справедливо называют тюрьмой народов».

Трюизм, изреченный когда-то западным русофобом маркизом де Кюстином, пошл и не верен, так как Российская империя никогда не была «тюрьмой» для населяющих ее народов: по мнению историка Ключевского ряд мер, осуществлённых Россией на национальных окраинах к началу царствования Николая I (освобождение крестьян Прибалтики от крепостной зависимости, придание привилегированного статуса Финляндии и Польше и т. д.), мог свидетельствовать скорее о дискриминации коренного населения России, чем о дискриминации и угнетении национальных меньшинств.

Вадим Кожинов подверг тезис о «тюрьме народов» резкой критике: «И если уж называть Россию „тюрьмой народов“, то, в точном соответствии с логикой, следует называть основные страны Запада не иначе как „кладбищами народов“…».

То, что Ленин повторяет избитую пошлость про Россию — свидетельствует о том, что России он не знал. Как и большинство тогдашних интеллигентов. Партия большевиков на 1914 год, равно как и прочие революционные партии, была сектантской организацией интеллигенции, плохо знавшей родной народ. Более того, верхушка партии большевиков, как и прочая (за малым исключением) интеллигенция были воспитаны в западнической традиции, русской культуры не знали, более того — даже презирали ее.

В этой же статье Ленин пишет, что: «Мы полны чувства национальной гордости, и именно потому мы особенно ненавидим своё рабское прошлое (когда помещики дворяне вели на войну мужиков, чтобы душить свободу Венгрии, Польши, Персии, Китая) и своё рабское настоящее, когда те же помещики, споспешествующие капиталистами, ведут нас на войну, чтобы душить Польшу и Украину, чтобы давить демократическое движение в Персии и Китае, чтобы усилить позорящую наше великорусское национальное достоинство шайку Романовых, Бобринских, Пуришкевичей. Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает своё рабство (например, называет удушение Польши, Украины и т. д. «защитой отечества» великороссов), такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам».

Помимо площадной брани, у Ленина видится опять вера в некую мифическую нацию украинцев, а равно отношение к русскому народу как к рабам (в противоречие с названием статьи).

В другой ленинской статье «О сепаратном мире» сказано, что:

«Россия воюет за Галицию, владеть которой ей надо в особенности для удушения украинского народа (кроме Галиции у этого народа нет и быть не может уголка свободы, сравнительной конечно), за Армению и за Константинополь, затем тоже за подчинение Балканских стран. Наряду с столкновением разбойничьих «интересов» России и Германии существует не менее — если не более — глубокое столкновение между Россией и Англией. Задача империалистской политики России, определяемая вековым соперничеством и объективным международным соотношением великих держав, может быть кратко выражена так: при помощи Англии и Франции разбить Германию в Европе, чтобы ограбить Австрию (отнять Галицию) и Турцию (отнять Армению и особенно Константинополь)».

Статья написана в 1916 году, то есть уже после геноцида русских (русинов, рутенов) в Галиции (около 100 000 человек только повешенных), и после геноцида армян в Османской империи (около 1 000 000 человек), но В.И.Ленин глух к фактам, излагая исключительно собственное видение данного вопроса, полагая самым опасным явлением в подлунном мире – великодержавный русский шовинизм. Ну да — геноцид армян был приостановлен только экстренным наступлением русской армии под командованием Юденича, то есть проявлением «великорусского шовинизма» по Ильичу.

Слепота Ленина по отношению к фактам в угоду некоей умозрительной концепции борьбы с великорусским шовинизмом и в поддержку национально-сепаратистского движения народов Российской (и не только) империи имеет как теоретические источники (марксизм), так и практическое (национализм как лучший способ расколоть империи в угоду интересам буржуазии САСШ) объяснение, о чем и будет рассказ.

Осуждая некий мифический великодержавный русский шовинизм, Ильич шел в фарватере работ Маркса и Энгельса, скептически относившихся к русскому народу: по мнению Маркса, «Турция была плотиной Австрии против России и ее славянской свиты».

В Англии во время русско-турецкой войны соратники Маркса занимались организацией «национальной демонстрации сочувствия Турции и осуждения русской политики». Сам Маркс, находясь на отдыхе, писал им: «Пожалуйста, информируйте меня об успехах, которых Вы добились в этом направлении». Он писал В. Либкнехту (4 февраля 1878 г.): «Мы самым решительным образом становимся на сторону турок… Потому, что поражение русских очень ускорило бы социальный переворот в России, элементы которого налицо в огромном количестве, а тем самым ускорило бы резкий перелом во всей Европе».

Вот в чем суть — заинтересованность Маркса в «социальном перевороте в России» вызвана вовсе не возможностью устроения справедливой жизни российских трудящихся, а в «резком переломе во всей Европе». На страдания русских Марксу плевать.

Об этой единодушной антироссийской позиции западного общества писал в 1879 г. Н.Я. Данилевский. По его словам, на стороне Турции выступила не только «жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулирующая Европа — то, что вообще понимается под именем буржуазии», но и «Европа демократическая, революционная и социалистическая, начиная от народно-революционных партий… до космополитической интернационалки».

Одним из направлений в борьбе против имперского государства России был подрыв той модели межэтнического общежития, которое сложилось в России. Здесь союзником выступала либеральная российская интеллигенция, которая со второй половины ХIХ века вела непрерывную кампанию поддержки антироссийских движений в Польше и в Галиции. Именно их усилиями был сформирован образ России как «тюрьмы народов».

В дальнейшем Маркс и Энгельс сформулировали концепцию о революционных и контрреволюционных народах (вполне нацистскую по сути). Согласно этой концепции, русский народ был народом контрреволюционным, так как способствовал подавлению революций 1848 года.

Более того, Маркс и Энгельс воодушевлялись самыми русофобскими мифами, авторами которых были поляки. Когда речь заходит о русских, то в поисках оснований для объяснения их прирожденных отрицательных свойств Маркс доходит до привлечения чисто расистского критерия крови. Он с интересом относится к сведениям о происхождении русских, как будто это дает ключ к пониманию их культурных установок в ХIХ веке. Он подхватывает самые нелепые гипотезы о том, что русские — не славяне, почему-то считая, что это сразу отвратит от них южных славян и чехов.

Благожелательно, хотя и с явной иронией, Маркс отнесся и к такой версии. В письме Энгельсу (10 декабря 1864 г.) Маркс спрашивает: «Дорогой Фред… Что ты скажешь по поводу глубоких открытий Коллета — с божьей помощью Уркарта, о Навуходоносоре и происхождении русских от ассирийцев…?» Нечего и говорить, глубокое открытие одного из вождей английского рабочего движения Коллета! А ведь напрашивается вопрос: допустим даже, что есть в русских и капля ассирийской крови — что из этого?

В письме Энгельсу (24 июня 1865 г.) Маркс пишет:

«Догма Лапинского, будто великороссы не славяне, отстаивается господином Духинским (из Киева, профессор в Париже) самым серьезным образом с лингвистической, исторической, этнографической и т.д. точек зрения; он утверждает, что настоящие московиты, т.е. жители бывшего Великого княжества Московского, большей частью монголы или финны и т.д., как и расположенные дальше к востоку части России и ее юго-восточные части… Выводы, к которым приходит Духинский: название Русь узурпировано московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они — intrus [пришельцы], которых требуется опять прогнать за Днепр и т.д… Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав, и чтобы по крайней мере этот взгляд стал господствовать среди славян».

Отвлечемся от тех мотивов, которые побуждали Маркса обнаружить в русских жилах монгольскую кровь, выгнать их обратно за Днепр и т.д. Вникнем в методологический смысл рассуждений. Казалось бы, какая разница во второй половине ХIХ века, с кем смешались и чье имя узурпировали русские в ХIII веке? Ведь всё это — преданья старины далекой. Есть русский народ, есть Россия, со времени монгольского нашествия прошло несколько исторических эпох — так давайте в оценке идеологии и политики России исходить из реальности Нового времени. При чем здесь анализ крови? Если ему придается такое значение, что у Маркса возникает желание сообщить об открытии всем славянам, то только потому, что именно в «крови», в расовой принадлежности таится, по мнению Маркса, неизменяемая со временем сущность московитов, которые коварно примазались к славянам.

Другими словами, Маркс — нацист. Самого натурального пошиба, со всеми этими рассуждениями про «кровь» и «почву». Да-да, сейчас вы всё это увидите.

Идея, что русские являются не славянами, а пришельцами, которые узурпировали имя Русь, что это азиатский народ, даже не принадлежащий к индогерманской расе — часть русофобии, большой идеологической доктрины, которая внедрялась в сознание западного обывателя начиная с Возрождения. Удивительно то, что Маркс благосклонно обсуждает почерпнутые у польских русофобов самые гротескные мифы этой доктрины, которые уже тогда находились в полном противоречии с научными представлениями. Отсюда и желание найти у русских следы ассирийской крови — ведь один из мифов русофобии гласил, что они произошли от библейского народа Мосох!

Натурализация этничности не ограничивается у Маркса только биологизацией, «голосом крови». Он охотно подхватывает и теории о влиянии «почвы». Сообщая Энгельсу о новой книге, Маркс пишет: «Очень хорошая книга, которую я пошлю тебе…, это П. Тремо «Происхождение и видоизменение человека и других существ» (Париж, 1865). При всех замеченных мной недостатках, эта книга представляет собой весьма значительный прогресс по сравнению с Дарвином… Применение к истории и политике лучше и содержательнее, чем у Дарвина. Для некоторых вопросов, как, например, национальность и т.п., здесь впервые дана естественная основа. Например, он исправляет поляка Духинского, теорию которого о различиях в геологии России и западнославянских земель он в общем подтверждает, отмечая ошибочность его мнения, будто русские — не славяне, а скорее татары и т.д.; считает, что ввиду преобладающего в России типа почвы славяне здесь татаризировались и монголизировались; он же доказывает (он долго жил в Африке), что общий тип негра есть лишь результат дегенерации более высокого типа».

Чувствуете, куда Маркс клонит? Так что не случайно НСДАП выросла из вполне марксистской пролетарской партии.

Далее Маркс цитирует Тремо: «На одной и той же почве будут повторяться одни и те же характеры, одни и те же способности… Истинной границей между славянскими и литовскими расами, с одной стороны, и московитами — с другой, служит главная геологическая линия, проходящая севернее бассейнов Немана и Днепра… К югу от этой главной линии, задатки и типы, свойственные этой области, отличаются и всегда будут отличаться от тех, которые свойственны России».

Как видим, в марксизме мы имеем дело с традиционным русофобским паноптикумом, круто замешанном на представлении о «маленьком, но гордом» польском (украинском, имярек) народом, который мордует и насилует великодержавный русский шовинист.

В свое время поляков мордовали великодержавные русские шовинисты: А.В.Суворов (мама-армянка), А.А.Безбородко (малорос), И.Ф.Паскевич (малорос). Вот такие вот страшные русские шовинисты. Сразу же вспоминается разнос, который Ильич учинил великодержавным русским шовинистам Дзержинскому, Сталину, Орджоникидзе за эксцесс с грузинскими большевиками (национал-уклонистами).

В духе такого рода оголтелой русофобской пропаганды Ленин и писал свои статьи до момента захвата власти в октябре -ноябре 1917 года. По сути Ленин не знал своего народа, так как до 1900 года он проживал в Симбирске, где был ограничен дворянско-интеллигентской средой, в столицах, потом в ссылке в Шушенском, где он впервые столкнулся с народом. Вообще с 1900 года он жил в основном в эмиграции.

Не зная и не понимая русского народа, Ленин, тем не менее, писал свои работы на национальную тематику. Здесь отдельно стоит выделить ключевую работу «О праве наций на самоопределение» (написано в феврале—мае 1914 г), которая помимо площадной брани в адрес Розы Люксембург содержит квинтэссенцию представлений Ленина по национальному вопросу.

Вначале Ленин обосновывает необходимость создания национального государства интересами национальной буржуазии. В реальности же создание национального государства и возникновение буржуазии порождены одним общим фактором — империализмом. Это немного выходит за рамки данной статьи, но в определении империализма как высшей стадии капитализма Ленин сильно ошибался. Империализм предшествовала капитализму и обуславливал его возникновение. Между прочим, это успешно доказала Р.Люксембург в своем классическом труде «Накопление капитала» — но в СССР эта работа была непопулярна. Отгадайте, почему.

Далее краткое изложение рассуждений Р. Люксембург:

Для того, чтобы накопить капитал — мало отнимать добавочный продукт у рабочих. Нужно, чтобы еще кто-то купил этот самый продукт. Сами рабочие это сделать не могут – у них же только необходимая часть стоимости остается, а значит, «добавочный» товар можно реализовать либо другим капиталистам, либо каким-то сословиям, не вовлеченным в капиталистический рынок: в первую очередь крестьянам. Либо (вот он, выход!) товар нужно реализовывать со сверхприбылью в колониях или неразвитых странах.

Наибольшие капиталы делались не за счет эксплуатации рабочих, а за счет ограбления Индии, обеих Америк, Африки, Китая, поставок опия в Китай, чернокожих рабов в обе Америки и т.д. и т.п. Так что в Европе, вопреки позиции Маркса, изложенной в т.т. 1 и 2 Капитала, капиталисты-промышленники и рабочие не являются антагонистами, а являются симбионтами.

Капиталистам противостоит не рабочий класс, который нуждается в капиталистах как работодателях и организаторах производства, а мир крестьянства, население колоний и стран третьего мира, то есть периферии капиталистической системы.

Более того, возникшая и окрепшая буржуазия всегда тяготится рамками национального рынка и склонна к экспансии, ибо в родной стране можно только поддерживать определенный уровень рентабельности бизнеса, а за сверхприбылями нужно идти в другие страны, желательно еще не вовлеченные в систему капитализма.

Таким образом, аргументы Ленина о том, что «национализм отвечает интересам буржуазии» — неправилен, так как основан не на фактах, а на умозрительных заключениях самого Ленина. Почему-то английская буржуазия даже не удосужилась заботой о создании национального буржуазного государства, а создало Британскую Империю (Англии, Шотландии и Ирландии), которая затем распространила свою экспансию по всему миру.

То есть тезис Ленина — ложен, и основывается на заблуждениях времен Великой Французской революции, где и была сформулирована эта вот триада: Свобода (либерализм), Равенство (Эгалитаризм, отмена сословий), Братство (то есть национализм, да-да). Заблуждения эти были вызваны реанимацией ветхозаветных представлений об обществе и человеке, которые отвечали новому буржуазному строю. Точнее ветхозаветные представления создавали буржуазное (то есть городское) общество. «Городское» здесь ключевое понятие, так как класс буржуазии образовали почти на 100% обитатели буржей – городов.

В этих городах получили самое широкое распространение так называемые ветхозаветные ценности.

Дело в том, что где-то до эпохи реформации, удивительно совпавшей со временем становления капитализм, интерес к Ветхому завету был весьма слабым. Читались только Евангелия и лишь отдельные части Ветхого Завета (Псалтырь, книга притчей Соломоновых, Песни Соломоновы). Считалось, что Ветхий Завет отменен Новым. Именно эта мысль отражена в древнейшее русском литературно-публицистическом произведении «Слово о законе и благодати» митрополита Киевского Иллариона (11 век).

Считается, что эта проповедь была направлена против иудейской общины (Ветхий Закон) Киева, которая занималась ростовщичеством и не чуралась работорговли.

Удивительно, но с укреплением капитализма возрос интерес к Ветхому Завету. Причины следующие:

1. Необходимость преумножать капиталы. В Новом Завете тяга к богатству осуждается («Трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Небесное»). А вот в Ветхом Завете очень даже наоборот: преумножение богатств поощряется и считается, что усердное служение Яхве увеличивает богатства. Протестанты-кальвинисты пошли еще дальше: реанимировали полузабытое учение Августина о предопределении и приспособили к своим делам, поясняя, что де Господь уже избрал своих праведников и всякого рода деяния человека не способны изменить волю божества. Тем не менее можно опознать избранника по успешности. Успешности в труде и делах. Вот так богатство стало мерилом избранности у протестантов, равно как и иудеев ранее. Перемена веры с католика на кальвиниста делала человека чуждым остальной общине, которую теперь можно было обирать как врагов.
2. Необходимость занятия запретными промыслами: ростовщичеством и работорговлей. В христианстве имелся жесткий запрет на занятия ростовщичеством. Считалось, что проценты на ссуду — это торговля временем, а так как время принадлежит только Богу, то это воровство у Бога. По сути повторялось мнение Аристотеля о недопустимости ссудного процента. Это было сделано к вящей радости иудеев, которые по сути монополизировали рынок ссуд. Но многим горожанам, которые наблюдали обогащение иудеев от ростовщичества, тоже как-то хотелось приобщиться к ветхозаветным радостям получения денег в виде процентов «Из ничего». Но был и еще один запрет. В Ветхом Завете во второзаконии Моисей учит евреев: «23: 19 Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост; 23:20 иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею». Иными словами — своим под проценты давать нельзя. Значит, нужно стать чужими для окружающих (как иудеи) и радостно получать барыш! Вот такая вот экономическая подоплека для протестантизма.

И тут Маркс пишет (К. Маркс, «К еврейскому вопросу»):

Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, а следовательно и возможность торгашества, — такая организация общества сделала бы еврея невозможным. Его религиозное сознание рассеялось бы в действительном, животворном воздухе общества, как унылый туман. С другой стороны, когда еврей признает эту свою практическую сущность ничтожной, трудится над ее упразднением, — тогда он высвобождается из рамок прежнего своего развития, трудится прямо для дела человеческой эмансипации и борется против крайнего практического выражения человеческого самоотчуждения.

Итак, мы обнаруживаем в еврействе проявление общего современного антисоциального элемента, доведенного до нынешней своей ступени историческим развитием, в котором евреи приняли, в этом дурном направлении, ревностное участие; этот элемент достиг той высокой ступени развития, на которой он необходимо должен распасться.

Эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства. Еврей уже эмансипировал себя еврейским способом.

Вы хорошо понимаете, что именно означают у Маркса слова «эмансипация человечества от еврейства»? Маркс далее разъясняет:

Еврей эмансипировал себя еврейским способом, он эмансипировал себя не только тем, что присвоил себе денежную власть, но и тем, что через него и помимо него деньги стали мировой властью, а практический дух еврейства стал практическим духом христианских народов. Евреи настолько эмансипировали себя, насколько христиане стали евреями. Еврей, в качестве особой составной части гражданского общества, есть лишь особое проявление еврейского характера гражданского общества. Гражданское общество из собственных своих недр постоянно порождает еврея.

Деньги — это ревнивый бог Израиля, пред лицом которого не должно быть никакого другого бога. Деньги низводят всех богов человека с высоты и обращают их в товар. Деньги — это всеобщая, установившаяся как нечто самостоятельное, стоимость всех вещей. Они поэтому лишили весь мир — как человеческий мир, так и природу — их собственной стоимости. Деньги — это отчужденная от человека сущность его труда и его бытия; и эта чуждая сущность повелевает человеком, и человек поклоняется ей.

Лучше и не скажешь. Поэтому протестанты и восприняли Ветхий Завет. Более того, католичество, зараженное культом денег, уже давно называет свою культуру иудеохристианством. Все по К.Марксу!

Имелся любопытный спор между профессорами М.Вебером и В.Зомбартом об общине, ставшей родоначальником капитализма. М.Вебер считал, что это протестантизм, а точнее кальвинизм («Протестантская этика и дух капитализма»), а его коллега, приятель и оппонент В.Зомбарт («Евреи и хозяйственная жизнь») полагал, что это еврейские общины.

Полагаю, что правы оба, так как и протестанты и иудеи почитали Ветхий Завет. Иудеи отрицали Новый Завет по определению, а протестанты, в особенности пуритане и разного рода сектанты из числа англосаксов, почитали Ветхий Завет выше Нового. Доходило до смешного: пуритане считали себя чистыми и правильными евреями, а вот евреев считали неправильными и даже хотели (Бенджамен Франклин) запретить въезд иудеям на территорию САСШ.

В эпоху Возрождения (или Вырождения?) на щит начали поднимать множество замшелых теорий и учений, чтобы сокрушить «гнет» христианства, которое требовало жить скромно и в заботе об окружающих. На щит подняли древнеримские представления о государстве и гражданстве (тут расстарались Петрарка, Макиавелли и прочие адепты древнеримских ценностей). А с другой стороны началась реабилитация Ветхого Завета и его ценностей. Причем оба процесса имели родиной Италию, а точнее, торгашескую Венецию: там трудились многие философы и писатели – «ценители античности» (Паоло Сарпи, Дж.Бруно и другие), а в венецианской типографии был издан Ветхий Завет. Соединение представлений о римском античном государстве граждан (объединение на почве территории) и представлений Ветхого завета о нации (объединение на почве крови) привело к созданию гремучей смеси национализма, а потом и нацизма.

Еще одним источником возникновения государств современного типа были масонские организации и парамасонские организации. Но они исходили из вненационального характера (в ложах все считались братьями вне зависимости от исповедуемой религии, родства, сословия). То есть здесь мы имеем основу будущего космополитизма и интернационализма. Результатом деятельности масонских организаций было создание Северо-американских соединенных штатов и восстание испанских колоний в обеих Америках, приведшее к созданию латиноамериканских государств.

В русских революциях тоже заметно сильное масонское влияние (кабинет министров временного правительства состоял большей частью из членов масонских лож). Но кроме участия в революциях (американских, французской, русских), создании разного рода Интернационалов, создания Лиги наций и ООН, влияние масонства на мир определяется в первую очередь процессами глобализации, стирания границ, как между странами, так и между сословиями, общинами и даже полами.

В великой французской революции эти два движения вместе участвовали в свержении монархии, а потом столкнулись, чем и вызван террор со стороны якобинского клуба. Великая французская революция отменила общины, отменила регионы (Вандея, Лангедок и проч), отменила цеха, гильдии, сословия и объединила атомизированную массу в новую французскую нацию. Причем посредством системы образования эту насильственную конструкцию начали усердно вдалбливать всем новым поколениям. Доходит до смешного: французы искренне считают, что арабы Магриба, получившие французское гражданство, становятся французами и перестают быть арабами.

Во время великой французской революции национализм впервые показал зубы нацизма, когда революционные войска топили в крови Вандею, где крестьяне и аристократы отстаивали свою вандейскую идентичность. В Вандее по сути был осуществлен геноцид вполне в духе Ветхого Завета (уничтожение Иерихона и его жителей). Уничтожение Вандеи было проявлением конфликта между городом и деревней, между обществом буржа и традиционным обществом.

Современные националисты (особенно русские) зачастую наивно полагают, что они враги либерализма и представляют собою традиционные ценности. На самом деле это заблуждение, так как национализм является точно таким же продуктом модерна как и либерализм. Национализм – брат либерализма, обитавший с ним в одной колыбели Великой французской революции. Появление национализма находится в теснейшей связи с буржуазными революциями и реформацией.

Идеологи Английской революции, которую историк Гардинер справедливо назвал «пуританской», широко использовали миф о «народе, ходящем под Богом», перенося на себя ветхозаветный миф об «избранном народе», которым могут быть все же лишь евреи. Их национализм был еще облачен в религиозную оболочку. Поэт Мильтон в своем трактате «В защиту английского народа» отрицал сакральное право короля – субъекта и пропагандировал свободы быдла и нуворишей, отсюда пошли знаменитые «права человека».

Кстати, из того же грязного источника берет свое начало англосаксонский белый расизм, обоснованный еще одним ветхозаветным мифом – о проклятии Ноем своего сына Хама, праотца чернокожих, потомки которого якобы должны быть в услужении у потомков Сима и Йафета, прародителей соответственно семитических и индоевропейских народов. Так что нашим доморощенным расистам лучше принимать баптизм или пресвитерианство, нежели чем рядится в пародийных неоязычников.

К еще более трагичным последствиям привел перенос национализма на Восток. Если в Западной Европе национализм привел к резне ирландцев, шотландцев (после битвы при Каледоне были запрещены шотландские язык, одежда, музыка), нацизму и мировой войне, то на Востоке резня наступила сразу же. Та же Оттоманская Порта начала рушиться после некритического восприятия националистических идей из Франции. Завершил процесс Мустафа Кемаль, который стал Ататюрком. В процессе создания национального турецкого государства от Оттоманской Порты отвалились: Греция, Болгария, Сербия, Египет, Аравия, Междуречье Тигра и Евфрата, Сирия, Палестина. Зато получилась «Турция для турок» на территории Малой Азии.

Пример Оттоманской Порты показал, что лучшим способом крушения Империй был национализм. Умозрительная классовая борьба не приводит к крушению государств. Она может расшатать общество, но не сокрушить его. А вот если в многонациональной империи поставить на повестку дня национальный вопрос, то «дом, разделенный в себе, не устоит». Вот в 20-м веке и пошло-поехало.

Например, в Индии, которую срочно нужно было освободить от Британской зависимости (в первую очередь это было нужно капиталистам США, для которых этот рынок был очень востребован), был букет буржуазных националистов: М.Ганди, Дж.Неру, Джинна. По итогам в процессе «развода» Британской Индии на Индию и Пакистан погибло по меньшей мере 1 миллион человек. Напряженность между Индией и Пакистаном не спадает по настоящее время, к вящей радости экспортеров оружия.

Но вернемся к России. Тщета революционного движения развалить Империю заставила Ленина обратиться к более опасному оружию – к национализму, который был способен обрушить здание Российской государственности гораздо надежнее бомб террористов и революционных прокламаций. Разочаровавшись в интернационализме, Ленин стал сторонником буржуазного национализма, что и отразилось в статье «О праве наций на самоопределение» и в дальнейшей полемике с Р.Люксембург. В своей статье он упрекает Люксембург в «умничаньи», отвергая ее вполне разумный аргумент, что невозможна реальная независимость малых наций Европы, которые реально экономически подчинены интересам крупных стран. Ленин уводит разговор в сторону, говоря о некоей необходимости создания национального государства для развития капитализма. В пример он приводит Японию, не учитывая того факта, что Япония того времени была проводником политики США и Великобритании, их дубинкой против русского медведя и китайского дракона. В дальнейшем Ленин пишет:

«Пример балканских государств тоже говорит против нее, ибо всякий видит теперь, что наилучшие условия развития капитализма на Балканах создаются как раз в мере создания на этом полуострове самостоятельных национальных государств. Пестрое в национальном отношении государство — отсталость или исключение. С точки зрения национальных отношений, наилучшие условия для развития капитализма представляет, несомненно, национальное государство».

Как показала история, развитых капиталистических государств на Балканах так и не получилось. Ленин ошибся (впрочем, ошибался он часто). Для развития капитализм важным является объем внутреннего рынка, что означает – крупные объединения стран дают больше простора для капитализма.

В дальнейшем в своей статье Ленин касается национального вопроса в России и далее на Востоке. При этом он легкомысленно предлагает решать национальный вопрос аналогично европейскому пути. Он как правоверный европоцентрист полагает европейский (крайне специфический) путь «Столбовой дорогой» всего человечества. Ленин легкомысленно отмахивается от действительно проблемного случая «лоскутной империи» Габсбургов. А ведь история опровергла спекуляции В.И.Ленина. Причем опровержение пришло через несколько лет. Как Ленин, довольно часто бывая в Империи Габсбургов, так и не заметил очевидного?

В дальнейшем Ленин прямо призывает к развалу Российской империи по принципу «самоопределения наций»:

«Своеобразные условия России, в отношении национального вопроса, как раз противоположны тому, что мы видели в Австрии. Россия — государство с единым национальным центром, великорусским. Великорусы занимают гигантскую сплошную территорию, достигая по численности приблизительно 70 миллионов человек. Особенность этого национального государства, во-1-х, та, что “инородцы” (составляющие в целом большинство населения — 57%) населяют как раз окраины; во-2-х, та, что угнетение этих инородцев гораздо сильнее, чем в соседних государствах (и даже не только в европейских); в-3-х, та, что в целом ряде случаев живущие по окраинам угнетенные народности имеют своих сородичей по ту сторону границы, пользующихся большей национальной независимостью (достаточно вспомнить хотя бы по западной и южной границе государства — финнов, шведов, поляков, украинцев, румын); в-4-х, та, что развитие капитализма и общий уровень культуры нередко выше в “инородческих” окраинах, чем в центре государства. Наконец, именно в соседних азиатских государствах мы видим начавшуюся полосу буржуазных революций и национальных движений, захватывающих частью родственные народности в пределах России. Таким образом, именно исторические конкретные особенности национального вопроса в России придают у нас особую насущность признанию права наций на самоопределение в переживаемую эпоху».

Помимо прямого искажения фактов (юрист Ульянов-Ленин произвольно увеличил социальную группу «инородцы») наличествует традиционное для Ленина умаление доли и значения русского населения Империи: ничтоже сумняшеся он объявил, что де русские составляют меньшинство, а инородцы большинство. Вот данные того периода:

По данным переписи 1897 г. (во время которой задавался вопрос не о национальности, а о родном языке) великороссы составляли 43,4 % населения (80,5 млн чел.), малороссы — 18,4 % населения (33,4 млн чел.), и белорусы — 4 млн чел. Все они официально считались «русскими», численность которых, таким образом, составляла 117,9 млн чел.

То есть русских было реально большинство. Здесь Ильич пошел на прямое мошенничество, отнеся малороссов и белорусов к «инородцам».

И вот так у них всё.

Раскол русского народа в преддверии мировой войны был главным способом борьбы Ленина с Российской империей, так как о мифической пролетарской революции в крестьянской стране не могло быть и речи.