Россияне устали от боевых операций даже в качестве телезрителей

Вероятность того, что сирийская кампания поднимется на новый виток, растет на глазах. Одним из признаков того, что верхи на этот случай начали тестировать боевой дух широкой публики, стал всплеск активности подстрекателей, называющих себя военными экспертами. «Турция? Пара часов — и от нее ничего не останется! НАТО вмешается? Шапками закидаем!»

Ничего удивительного и даже просто интересного в этих разглагольствованиях нет. Интересно другое: народный отклик на такие сигналы резко ослабел.

В 2014-м сограждане с упоением смотрели казенный телесериал о донбасском кровопролитии, добросовестно откликаясь взрывами эмоций на каждый знак с экрана. Этот сериал и был той действительностью, в которой они виртуально обитали. Еще в середине февраля 2015-го, вскоре после «Минска-2», отвечая на «открытый вопрос» ФОМа о главных событиях последней недели, 48% опрошенных назвали войну на Востоке Украины, и 20% — переговоры в Минске.

В сентябре 2015-го началась операция в Сирии, а для рядовых граждан стартовал следующий боевой сериал. И в середине октября о сирийской войне как о главном событии недели сообщили ФОМу 43% опрошенных граждан, об украинских событиях — 11%.

К началу нынешней зимы обнаружился еще один враг, и в середине декабря в сознании сограждан значение сирийских операций стало менее явным (28%), еще дальше на задний план отошла Украина (7%), но зато видное место занял конфликт с Турцией (18%).

И вот самый свежий февральский опрос. О войне в Сирии смогли вспомнить только 16%. О споре с Турцией — всего 6%. И об Украине — еще 6%. Зато было много разрозненных сообщений о наших домашних проблемах и скандалах, а 45% респондентов (непривычно высокая доля!) вообще затруднились назвать какое-либо «событие недели».

То есть именно тогда, когда реальная война пошла по восходящей, рейтинг посвященного ей пропагандистского сериала резко упал. Телезритель вдруг вспомнил о собственной жизни и ее растущих заботах. И хотя рассказать о них опросной службе на навязанном ею языке «событий недели» он толком не сумел, но заботы эти властно берут его в оборот. Жизнь быстро ухудшается. Надо искать заработки, экономить деньги и вообще как-то по-другому устраиваться в этой новой действительности. Об этом и мысли.

Не нужно быть большим социологом, чтобы заметить, что поведение и интересы окружающих людей в последние недели меняются. Меняется и их отношение к потокам воинственности, которыми через телевизоры заливает своих граждан начальство. Не то чтобы эту воинственность стали осуждать напрямую. Она просто сама собой отодвинулась на второй план.

Скажем, градус одобрения российских авиаударов в Сирии, по даннымЛевада-центра, держится сейчас на том же уровне, что и осенью — не таком уж высоком, если сравнивать с «украинскими» страстями 2014 года, но вполне убедительном. Поддерживают продолжение этих ударов 59% опрошенных, не поддерживают — 27%. Эта пропорция (2 к 1) установилась еще четыре месяца назад и с тех пор не поколебалась.

Зато число «внимательно следящих» за сирийской войной — а фактически, разумеется, за изображением ее в телевизоре — сократилось с 25% в конце прошлого года до 18% сейчас.

Остальные, в том числе и одобряющие операцию в Сирии, сообщают, что «немного знают об этих событиях, но не следят за ними пристально».

Здесь тот же самый парадокс. Казалось бы, война, того и гляди, станет большой и действительно затронет всех. Самое время следить за ее ходом внимательнее прежнего. А вместо этого люди обращаются к своим, все яснее осознаваемым личным проблемам и стараются поменьше отвлекаться на прочее.

Не знаю, что думают в Кремле, но момент не выглядит подходящим, чтобы призвать рядового человека к материальным жертвам, не говоря уже о жертвах физических, ради спасения Башара Асада и разгрома новообретенного турецкого врага. Открытых протестов в случае чего ждать не приходится, но ни восторгов, ни прилива любви к властям не будет.

Пик народной манипулируемости был, видимо, пройден год—полтора назад. В формальной поддержке последующих мероприятий — например, антитурецкой кампании — уже гораздо меньше искренних чувств. И в самом деле, 68% сограждан (по опросу ФОМа) поддержали запрет нанимать турок на работу в России. Но когда их попросили объяснить, почему, только половина сослалась на необходимость дать отпор турецким проискам. Ответы же остальных вписывались скорее в хозяйственно-кризисную проблематику — безработица, мол, душит, пора сберегать места для россиян и т. п.

Что же касается мобилизованности на битву еще большего масштаба — против НАТО и Запада, — то с этим даже на чисто словесном уровне дело обстоит совсем уже неубедительно. Антизападнические чувства, конечно, не исчезли. Но шапкозакидательских страстей сильно убыло.

В новейших февральских рассужденияхсобеседников ФОМа совершенно не сквозит готовность биться с Европой. Напротив, чувствуется желание дать совет собственным властям что-то сделать, чтобы наладить с ней отношения: «больше общаться, проводить переговоры»; «дипломатические хорошие отношения строить»; «находить точки соприкосновения»; «мы должны договариваться»; «мы соседи, и надо налаживать отношения». И даже: «помогать нужно друг другу» и «предлагать выгодные условия».

Выгодные ли условия предложил в Мюнхене европейцам Медведев, посоветовавшись предварительно с Путиным? Народные чувства все больше расходятся с кремлевскими.

Даже относительно главного недруга — Америки — настроения россиян в последнее время смягчились. Число тех, кто считает, что политика России больше, чем американская, виновата в ухудшении взаимоотношений, по-прежнему пренебрежимо мала. Но зато таких, кто возлагает вину на «политику обеих стран в равной мере», сейчас 15% (было 10%). А доля тех, кто винит во всем только политику США (36%), сейчас наименьшая за последние два года (в 2014-м было 53%).

Хоть и осторожно, но народ сегодня советует вождям не играть с огнем, не ввязываться во все новые войны и конфликты, а наоборот искать способы выхода из тех, в которые впутались. И этот совет, даваемый после двухлетних пропагандистских неистовств и в переломный момент ближневосточного противостояния, звучит особенно веско. Было бы кому слушать.