Сказка.

            На горе Кудыкиной стоял столб. С перекладиной. Каждый год жители села Глупова обкладывали его яйцами и корзинами с цветами (строго по национальному признаку. С юго-востока четыре, с северо-запада пять. А может, наоборот… Впрочем, никто особо и не считал — всё равно эти цветы уже на следующий день продавались на базаре). Столб обвязывали египетскими тряпками, троекратно поливали водкой и под звуки трупного оркестра плясали, подсыпая себе под ноги ячмень.

            Гора Кудыкина — место неопределённое: и направо пойдёшь — её найдёшь, и налево пойдёшь — от неё не спрячешься. Стояла она в пятьдесят седьмом государстве, и все о нём говорили: «Пуп Земли». Нимрод там служил царским наместником и по низости своей удостоился права человеков и скотину делать богами.

            Иногда мимо Глупова проходили прохожие. Поэтому иногда их встречали по местному обычаю — плевали и гоготали, помахивая тесаками. Одна остановилась, и тут к ней подбежал глуповец. «Чужестранка! Что ты ищешь?» — на ходу закричал он. «Покой и мир ищу я», — сказала душа. «Падши, выживешь!..» Но она удалилась.

            Проходил этим путём муж её.

Не выдержали глуповцы, повыскакивали из деревни, выстроились в канаве, кричат ему издали: «Не знаем и знать не хотим вашего царя. Был он тут в XVI веке, так наш Жан сразу одёжку-то ему и поджёг. А Пилата нашего вы заполучили. И бесновавшихся у нас отбираете, проклятые!.. А в XXI веке Бог и целоваться вам не запрещает, и секс между вашими мужчинами и женщинами одобряет, у-у… Ненавидим!!!». И так они гомонили, и бесновались, и царапали себя как в дни Илии, пока не наступила тьма.

            А в предгорьи ночь настаёт внезапно. И тогда делать никто не может, кроме имеющих. «Вимана приблизилась к земле с немыслимой скоростью и выпустила множество снарядов, сверкающих как золото, тысячи молний… Грохот, изданный ими, был подобен грому от тысячи барабанов… За этим последовали яростные взрывы и сотни огненных вихрей.»

            Закричали: «Распни его». Сказка кончилась. Пришёл один, попрал гроздья. И более никто не услышал криков их.