Адекватный Львов или Кто точит ножи против Донбасса?

Город Львов снискал славу «самого украинского» города Украины. Город Бандеры и Шухевича. Столица украинского национализма, и даже более того – нацизма. Такого мнения о Львове придерживается достаточно большое количество людей. Особенно после развязывания украинской властью страшной братоубийственной войны в Донбассе.

Признаться честно, я тоже придерживалась такого мнения. Но всё-таки журналистское любопытство и стремление докопаться до истины взяло вверх, когда моим собеседником оказался коренной львовянин, воюющий в рядах армии Донецкой Народной Республики Павел Шаляпин. Что он расскажет мне о Львове? Наверное, подтвердит всё то, что думаю о Львове я, ведь он воюет против бандеровщины в том числе, а Львов как раз-таки и есть столица её. Или опровергнет?

При очередной встрече с Павлом, я задала ему этот вопрос. Какой Львов сейчас? Каким он был раньше? И каким может быть его будущее с точки зрения человека, родившегося и выросшего там?

- Павел, вы родились, выросли и даже успели получить образование во Львове. Скажите, во времена вашего детства, юности, вражда на межнациональной почве уже была? Какими были люди в этом городе?

- Я не помню вражды до середины 90-х годов вообще. У нас был многонациональный двор закрытого, колодезного типа, были соединены 4 дома, где жили евреи, русские, поляки, венгры и украинцы. Мы разговаривали между собой на русском языке, и дрались только по своим, детским, обидам. Львов – город многонациональный, он всегда говорил на нескольких языках, и никогда между жителями Львова не было языковых барьеров, мы равно общались и понимали друг друга, общаясь на трех языках – украинском, русском и польском. Более того, чтобы мы в семье (Павел вырос в многодетной семье) знали все эти 3 языка, папа разговаривал с нами исключительно на русском, мама – на украинском или польском. Не было никакого притеснения Украинской ССР, дипломы выдавали на украинском языке, в свидетельстве о рождении данные о родителях указывали на двух языках. Также никогда не было ограничения вероисповеданий.

Были естественны добропорядочные взаимоотношения не только в семье, но и между соседями. Если ребенок соседа пришел домой, и не застал родителей дома, то его к себе в гости забирает сосед, и помогает ребенку сделать уроки, потому что чувствует себя ответственным за него. Это норма. То, что сосед на соседа при Сталине писал анонимки – это черные страницы в истории Российской Федерации, во Львове такого не было. Не подумайте, что я возвышаю Львов, нет. Я говорю правду, которую знаю лично, потому что там вырос. За годы формальной независимости Украины, эта система взаимоотношений претерпела изменения, но не исчезла. Там по-прежнему в массе своей живут хорошие, отзывчивые люди. И никакого националистического бума там не было, там просто жили по-человечески.

После развала Советского Союза на теле Львова появились «националистические бородавки», как следствие ранее совершенных действий исторического дибила (по-другому назвать я его не могу) Степана Бандеры.

- Во времена Советского Союза, влияние националистической идеологии во Львове ощущалось?

- После войны бандеровское подполье было довольно развито и сильно. КГБ занималось его зачисткой. Последний схрон был зачищен примерно в 1979 году. Но объединяло это подполье исключительно людей пассионарных, идейных, воспитанных на этом с колыбели. Их было совсем не много. Подавляющее же большинство горожан вообще никогда не заморачивалось этими идеями. Они всегда были им чужды и непонятны. Однако с конца 80-х годов националисты стали постепенно выползать на свет, всё громче заявляя о себе. Кстати, могу достоверно сообщить, что и Черновол, и Збаровский были «на крючке» у КГБ. Мой отец работал там и я знаю, о чём говорю.

- Откуда вообще взялся этот пассионарный галичанский дух?

- Это миф. Нет никакого пассионарного галичанского духа. Были отдельные террористы типа Бандеры.

Но где их не было? Были люди, которые угнетались поляками и, естественно, были возмущены этим. Боролись с этим дикими методами (Волынская резня, например). Память об этих людях жила некоторое время после войны, люди склонны героизировать даже подонков. Потом всё это забылось, а многие и не знали ничего об этом. Но тут развалился Союз, рухнула идеология (не важно, какой она была, но она была). В отсутствии хоть какой бы то ни было идеи существования государства Украина, на свет вытащили идею национализма и Бандеру, как его олицетворение. И всё. Нет никакого духа. Это искусственно навязанная идея, искусственно созданный герой. Впоследствии эту идеологию натянули на всю Украину. Но то, что есть некий галичанский пассионарный дух – это миф.

- Как нынешние львовяне относятся к личности Бандеры?

- Давайте я вам приведу отстраненный пример, я думаю, вы поймете, о чем речь. В городе Львове 3 крупных улицы – Шевченко (проспект), Городоцкого и Лермонтова. На последней – процентов 40 домов внесено в число архитектурного наследия ЮНЕСКО. На каждом из этих домов до середины 90-х висела чугунная табличка весом около 40 кг. Когда ликвидировали бандита Джохара Дудаева, на тот момент мэр Львова под националистическую марку решил переименовать улицу имени Лермонтова в улицу имени Дудаева. Тендер по переименованию выиграл сын мэра. Из городского бюджета на этот процесс взяли 20 млн. гривен (по тем временам это почти 10 млн. долларов), плюс таблички сменили на пластиковые, судьба чугунных – огласке не предалась, но и так понятно, куда их сплавили. После этого стало понятно – «ничего личного, только бизнес». Вот так и относятся. Это уже некий бренд – Бандера, национализм. На этом можно неплохо зарабатывать. А политикам зарабатывать политический капитал.

- То есть, матрицу национализма накладывать на город Львов нельзя? Сильно приукрашены разговоры о бандеровском городе…

- Однозначно, это миф. Как про Донбасс говорят, что это регион быдла, алкашей, наркоманов и террористов, так и про Львов говорят – бандеровский город. Два самых нелепых мифа, известно зачем и кем созданных.

- Как львовяне относятся к войне на Востоке?

- В массе своей львовяне далеки от войны, у них другие интересы, другие проблемы. Взять того же Святослава Вакарчука, он мой одногодок, учился со мной на одном потоке, на некоторых парах мы занимались в одной аудитории. Гениальный студент, который никогда не носил с собой в университет ни ручку, ни конспект, но всегда приходил с гитарой. Из головы в течение пары мог писать формулы, и объяснять их, он кандидат физико-математических наук. Он пацифист, не хочет, чтобы брат шел на брата, хотя и принимал участие в Майдане. Но одно дело майданить, и совсем другое – идти убивать несогласных с твоей точкой зрения людей. И таких людей во Львове большинство.

- Из кого же тогда состоят националистические батальоны, кто активно скакал на майдане – ведь вы не станете отрицать, что на майдане было очень много львовян?

- В нацбатах есть и западноукраинцы, есть и представители Востока. К сожалению, последних немало. На майдане действительно было много львовян. Но не коренных. Сейчас ситуация такова, что во Львов переехало очень много сельских ребят, грубо говоря таких, которые машину первый раз увидели в 18 лет… И такие «понаехавшие» претендуют не только называться львовянами, но и диктовать коренным жителям свою политику, свою идеологию. Таких во Львове называют рагулями, и стараются не обращать на них внимания. Рагули с пронацистской идеологией и подливают масло в огонь, формируют нацбатальоны и все в этом духе. Коренные жители умнее, у них другие ценности.

- Насколько я слышала, львовяне не забыли, что у них было Магдебургское право. Есть ли настроения им воспользоваться?

- Такие настроения есть с 2001 года. Коренные львовяне не воспринимают идею нацизма, которую им пытаются вдолбить. Посмотрим, что из этого получится.

- Спасибо за беседу, Павел!