Переломный год для Великобритании

Серым и мокрым от дождя лондонским днем в начале 2016 года может быть совсем не просто найти повод для оптимизма. Солнце по-прежнему встает по утрам. В какой-то момент оно, вероятно, победит дождь. Мои внуки дают мне лучик надежды; как и все фанаты Звездных войн, они запросто могут убедить меня в том, что, подобно повстанческим силам принцессы Леи, хорошие парни в конце концов побеждают.

Заголовки газет, однако, отлично справляются с охлаждением подобных настроений. Судя по экономическим перспективам в Китае и Бразилии, которые выглядят весьма мрачно, мировая экономика находится перед лицом угрозы плавного падения, если не хуже. Западная Азия находится в состоянии хаоса, а Саудовская Аравия и Иран не проявили никаких признаков готовности работать вместе над борьбой со вспышками враждебности между суннитами и шиитами. Эмигранты продолжают тысячами пересекать хрупкие границы Европы. Северная Корея утверждает, что строит более мощное и совершенное ядерное оружие.

Хорошие новости с конференции Организации Объединенных Наций по изменению климата, которая прошла в прошлом месяце в Париже, были похоронены под лавиной геополитического мрака. И к концу этого года все может стать еще хуже.

Для Соединенного Королевства, где, скорее всего, до конца года состоится референдум о том, оставаться ли нам в Европейском Союзе, дела могут пойти намного хуже. Если Великобритания, ослепленная ложью и притворством, проголосует за выход из ЕС, референдум — представляемый как способ успокоить растущее число голосов в Консервативной партии, настроенных против ЕС — разнесет в клочья кабинет нынешнего премьер-министра Дэвида Кэмерона и нанесет непоправимый вред Британии.

Я не считаю, что этому суждено сбыться. Однако, опять же, несколько лет или даже месяцев назад я бы не поверил, что Республиканская партия в Соединенных Штатах будет делать выбор кандидата в президенты между Дональдом Трампом и Тедом Крузом. Очевидно, политическая глупость способна заглушить голос разума и здравый смысл.

Голосование против членства в ЕС, особенно в такой опасной международной обстановке, было бы действительно иррациональным поступком. Во-первых, аргумент за то, что Великобритания может договариваться о выгодных условиях продажи своих товаров в ЕС, лишен смысла, поскольку единый рынок Европы имеет куда большее значение для британских экспортеров, чем рынок Великобритании для европейского бизнеса.

Заявления о том, что выход из ЕС позволит Великобритании преследовать свои собственные коммерческие интересы, подобно Норвегии или Швейцарии, игнорируют тот факт, что для доступа к единому европейскому рынку эти станы должны принять его правила, не принимая никакого участия в их формировании. В самом начале, норвежцы называли это «Демократией по факсу»: инструкции из Брюсселя просто появляются в государственных учреждениях Осло, которые должны реализовывать их без всяких обсуждений. Именно это, как не странно, британские евроскептики называют «суверенитетом».

Но суверенитет всегда является скользким понятием. Националисты часто утверждают, будто он сродни девственности — сейчас он есть, а через мгновенье его уже нет.

Однако суверенитет далек от абсолютных понятий.

Какой степенью суверенитета обладает Великобритания как импортер чистой энергии, притом что большая часть ее будущих поставок электроэнергии будет обеспечиваться за счет атомных электростанций, принадлежащих Франции и Китаю? Насколько суверенна страна после того, как хедж-фонды и трейдеры облигациями объявят о понижении ее рейтинга? И чем хорош суверенитет, когда мы сталкиваемся с экологическими угрозами, противостоять которым можно только путем международного сотрудничества?

Идея принятия всех решений в одностороннем порядке может показаться привлекательной, однако она не правдоподобна в сегодняшнем интегрированном мире. Даже пятая по величине экономика в мире, Великобритания, скорее всего, столкнулась бы с затруднениями в попытках вести переговоры по выгодным торговым сделкам с такими гигантами, как Америка, Япония и Китай.

На самом деле, если Великобритания решит действовать в одиночку, крупные инвесторы вскоре могут решить выйти из игры. К концу этого года производители могут собраться подсчитать, сколько своих заводов им следует переместить на континент. И в январе Великобритания, только что врезавшая ЕС по зубам, может обнаружить, что она пытается договориться, при новом премьер-министре и кабинете, о новых политических и экономических отношениях с другими 27 членами ЕС. Как мне кажется, это будет сильно напоминать хаос.

Разумеется, вполне возможно, что ничего из этого не произойдет. Британские избиратели могли бы — прислушавшись к советам наших ближайших друзей и союзников из США и Японии — предпочесть оставаться гражданами реального мира.

После такого голосования Великобритания могла бы начать восстановление своей репутации в ЕС — репутации, которая была серьезно подорвана продолжительным состоянием придирчивого, наполовину обособленного члена клуба. На сегодняшний день, даже если другой член ЕС согласен с Великобританией, он может не выразить этого, чтобы не запятнать себя нашей токсичной репутацией.

Изменение негативного восприятия не означает, что мы должны действовать против наших интересов. Это означает, что мы должны прояснить наше желание разрабатывать и продвигать повестку дня, которая устраивает не только нас, но и окружающих. Это значит быть конструктивным, а не просто критиковать все со стороны.

Действуя в таком духе, Великобритания должна возглавить попытки по завершению процесса создания единого рынка. Мы должны быть в авангарде кампании по завершению проекта Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства с США. Мы должны стремиться к принятию энергетической политики ЕС, которая усилит нашу безопасность. Мы должны быть инициатором европейской стратегии решения серьезных вызовов, стоящих перед нашими соседями, а также перед странами Западной Азии и Северной Африки.

Если мы будем все это делать к концу 2016 года, мы привнесем нечто доброе в год, который, скорее всего, обещает принести немало плохих новостей. 

Крис Паттен — последний британский губернатор Гонконга, бывший коммисар ЕС по международным делам. Сейчас является ректором Оксфордского университета.