Талдычат нам..Бунин,Бунин,ну вот он,Бунин..

В самом деле, вспомните.

Окончательно возвратился в Советский Союз Максим Горький, самый знаменитый писатель ХХ века, и продолжал здесь работу над эпопеей "Жизнь Клима Самгина", над пьесой "Васса Железнова", над путевыми очерками "По Союзу Советов", выступал со статьями, активно участвовал в общественной и литературной жизни. Ещё раньше опомнился Алексей Толстой и так развернулся на родине, как никогда прежде — от фантастического детектива "Гиперболоид инженера Гарина" до эпопеи "Петр Первый". Не смог жить за границей и великий русский композитор Сергей Прокофьев. Здесь, дома, он пишет оперу "Война и мир", балеты "Ромео и Джульетта", "Золушка"… А его кантата к фильму "Александр Невский"?!

Вставайте, люди русские,

За нашу землю вольную!..

Что этим именам и произведениям может противопоставить нынешняя власть? Прах генерала Деникина? Того самого Деникина, который приехал в Америку умирать и до самой смерти мечтал о разгроме Советской России…

Еще до войны вернулись на родину Александр Иванович Куприн, Марина Ивановна Цветаева, во время войны — Александр Николаевич Вертинский, после войны — Сергей Тимофеевич Коненков, Валентин Федорович Булгаков, последний секретарь Льва Толстого, которого я знал в Ясной Поляне и напечатал в "Молодой гвардии" его переписку с Николаем Рерихом… И почти все продолжали работать, получали почетные звания вплоть до Героя Социалистического труда, ордена, премии.

Мы предлагали тогда вернуться даже Бунину. А ведь он, как упомянуто выше, был закоренелый антисоветчик. Уж не говорю о его "Окаянных днях", а что он писал в дневнике, когда началась война! Например: "Видно, царству Сталина приходит конец… Москву бомбят. Это ей ново…" Какое злорадство! Или: "А может, это и не плохо, что немцы победят русских?" и т.д. Константин Симонов, разумеется, не зная о его дневнике, летом 1945 года даже угощал классика коммерческой колбасой, доставленной в Париж самолетом прямо из Елисеевского магазина. Тот, по словам Симонова, урчал над тарелкой: "Хороша большевистская колбаса!", но так и не решился на репатриацию.

Хотя будто бы и говорил Симонову: "Вы должны знать, что двадцать второго июня девятьсот сорок первого года я, написавший все, что я написал до этого, в том числе "Окаянные дни", я по отношению к России и к тем, кто ныне ею правит, навсегда вложил шпагу в ножны" (К.Симонов. Сегодня и давно. М. 1978. С.142).

Красиво сказано: после 22 июня — навсегда! Но уже 30 июня того года записал: "Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма! Почти 23 года терпели его!" Какая досада! Почему, мол, не могли лет на 10-15 пораньше? Но мало того, уже после всех встреч и бесед с Симоновым, после похвал "большевистской колбасе", в 1950 году у нас — у нас! при Сталине!- вышла книга его воспоминаний, о которой Симонов же писал: "Наряду с несколькими блестящими вещами в ней много дешевой и злобной антисоветчины, которую он мстительно отобрал из написанного в разные годы по разным поводам. Это был последний предсмертный удар, который он нам нанес" (Там же, с.147). Удар той самой шпагой, которая никогда и не была у него в ножнах.

Но продолжим сопоставление иного рода. Итак, живые-здоровые Горький, Толстой, Прокофьев… А либералы доставили, кажется, из Швейцарии прах философа Ивана Ильина, по матери немца, но, может, и не по этой причине даже после войны, уже зная, что соплеменники натворили на его родине, сколько крови пролили и душ загубили, продолжавшего восхвалять фашизм…

Как известно, великий русский художник Репин с давних дореволюционных времен жил в Куоккале на территории Финляндии в своих знаменитых Пенатах. После Октябрьской революции и отделения Финляндии он невольно оказался за границей. Однако 30 мая 1925 года в Русском музее открылась Юбилейная выставка, посвященная 80-летию художника. 340 картин! Это было грандиозно…А в сентябре 1926 года Илья Ефимович обратился с письмом к Ворошилову. Жаловался на безденежье, одиночество, неприкаянность, попросился в Советский Союз. Сталин тоже прочитал письмо и в тот же день написал Ворошилову: "Я думаю, что Соввласть должна поддержать Репина всемерно".