БЫТЬ РУССКИМ - ЗНАЧИТ БЫТЬ ВОИНОМ!

ОПРИЧНИНА.

Личность первого русского царя Ивана Грозного, как и его государственные деяния полна загадок. Отчасти эти загадки вызваны различными трактовками тех или иных явлений данного исторического периода, отчасти искусственно придуманы отдельными историками и историографами. Безусловно, одной из самых больших загадок политики грозного царя многие историки считают опричнину.

Сама опричнина (от слова «опричь» – обособлено) возникла в 1565 году и представляла собой особую систему управления со своими землями, администрацией и войском, находившимися в личном подчинении царя, и, по мнению официальной историографии, предназначавшуюся для борьбы Государя со стремившейся к самостоятельности в государственной жизни высшей аристократией, а также для реализации чрезвычайных мер в условиях Ливонской войны. При этом одни историки видят в этом незаурядном явлении той эпохи, карательный отряд «полупомешанного параноика», другие прообраз петровской гвардии, ставшей так же, как и при Петре Первом, кузницей кадров сподвижников новой царской политики, третьи – политический эксперимент, а некоторые, вообще, считают опричнину первой попыткой установления демократии на Руси, когда в противовес аристократическому родовому началу ставилась идея опричного братства, где положение в обществе зависело только от личных заслуг, и никак не было связано с происхождением, а подданные всех сословий были равны перед монархом. И так до бесконечности. Сколько человек, столько и мнений.

Однако, сам характер созданной Грозным опричной системы, её структурированность демонстрирует немало параллелей с существовавшими в то время в Западной Европе духовно-рыцарскими орденами. Весь внутренний уклад жизни опричников строился на основе монастырского устава, написанного самим Иваном Грозным (кстати, уставы некоторых монашеских и духовно-рыцарских орденов, например доминиканского и иезуитского были так же написаны их основателями). Сами опричники во главе с царем, выражаясь современным языком: во время несения внутренней службы, ходили в монашеских одеяниях. Есть сведения, что опричники, так же как и члены монашествующих воинских орденов давали обет бедности, послушания руководителю и воздержания. Как глава опричного ордена Иван Грозный именовался в среде своих опричников «игуменом всея Руси», что в некоторой степени можно сравнить титулами командора, генерала ордена и т. п.

Как и многие из духовно-рыцарских орденов, опричнина имела свою собственную «штаб-квартиру» в Александровской слободе, которая представляла собой хорошо укрепленную крепость с собственным двором, храмами. Жизнь внутри слободы строилась по строгим правилам монастырского общежития. Сам царь и все опричники ежедневно посещали богослужения, которые проводились по аналогу с монастырскими. Утренние богослужения начинались в четыре часа утра, и продолжались до семи часов. Затем следовал час перерыва, а потом наступало время трапезы, во время которой царь, как настоятель, стоя читал назидательные книги. Не съеденная еда раздавалась нищим. Вечерняя же служба заканчивалась далеко за полночь. Посещение этих богослужений было обязательно для всех, кто не нес в данный момент какой-либо службы. На отсутствующих налагалась восьмидневная епитимья.

Сами укрепления Александровской слободы были вполне сравнимы, к примеру, с укреплениями столицы Ливонского ордена в Мальброке. Они были одним из первых каменных оборонительных сооружений на Руси (точнее, деревянные стены были обложены кирпичной кладкой, отчего вся постройка представлялась современникам каменной).

Примечательно, что опричники по своему социальному составу вполне сравнимы с членами духовно-рыцарских орденов Европы. Это были в своем большинстве, незнатные небогатые мелкопоместные, а порой и вовсе беспоместные дворяне и другие служилые люди. Вся их карьера зависела от службы в опричнине. Подобная ситуация была и в рыцарских орденах, в которые вступали, как правило, обедневшие, зачастую безземельные рыцари, которые надеялись в сражениях под знаменами ордена получить славу и богатство. Заслуживает внимания тот факт, что в рядах опричников служили, в том числе и иностранцы, что так же делает похожим опричнину на другие ордена, которые были, по своей сути, интернациональными, т.к. в них принимались рыцари из всех земель и государств. Наиболее известным из таких заморских опричников стал немец Генрих Штаден. Впрочем, слава его весьма сомнительна благодаря оставленным им «Запискам о Московии», в которых он похваляется своими отнюдь не благородными поступками во время похода на Новгород.

Достоверность этих записок, в которых описываются зверства опричников, в том числе самого Штадена, по отношению к местному населению до сих пор вызывает сомнения у исследователей.

Символика опричников так же перекликается с символикой других орденов. Собачья голова – известный символ опричников (точнее говоря – её изображение, а не отрубленная настоящая голова собаки, как многие представляют себе) отсылает нас к символизму собаки. Простейшая и самая поверхностная интерпретация этого знака – принцип служения. Например, доминиканские монахи, которых, играя словами, средневековые авторы расшифровывали как «Domini canes» – «псы Господни», часто использовали пастушескую метафору: пастырь Христос, овцы – верные Христу, волки и лисы – еретики и демоны, а собаки – истовые слуги Христовы, ведущие с волками активную битву«. Самих опричников, кстати, зачастую называли «псами государевыми».

Сам факт появления опричнины спустя всего несколько лет после ликвидации Ливонского ордена в 1561 году наводит на мысль, что одной из целей её создания было проведение различных военных и политических мер в ходе войны за Ливонию. Возможно, что ливонские территории, после их перехода под юрисдикцию Московского государства должны были войти в состав опричных земель. В этом случае не исключено, что Грозный частично позаимствовал организацию опричнины у крестоносцев. Фактически, перед опричниной могла быть поставлена такая же задача, как и перед Ливонским орденом – приведение прибалтийских земель под юрисдикцию, только теперь уже не римского папы, а московского царя. Один орден потерял власть над Ливонией, другой должен был эту власть получить. В связи с этим принятие московским государем титула царя, происходившего от титула цесарь, который носили византийские императоры, т. е. императорского титула имеет ещё один смысл. До этого в Европе существовала одна империя – Священная Римская – конгломерат западно- и центральноевропейских государств, императоры которой периодически претендовали на Прибалтику. Теперь появилась новая империя, которая тоже заявила права на эти территории (по сути, просто намеревалась вернуть утраченное ранее, принадлежавшее ей по праву).

Не случайно ряд обширных земель, отошедших к опричнине, включал в себя стратегически важные участки вблизи границы с Литвой. Точно так же, как и земли крестоносцев располагались на важных участках восточных рубежей.

Опричные войска принимали самое активное участие в сражениях Ливонской войны. Кроме того, царские опричники занимались и вопросами военной контрразведки, нередко ставились Государем над воеводами. Например, известен случай, когда при осаде одного из литовских городов воеводы, ослушавшись царских распоряжений, оставили активные действия, а затем, стремясь завладеть имуществом горожан, стали выпускать из города, забирая при этом все, что находилось при беженцах. Узнав о подобных действиях, Иван Грозный отправил к воеводам одного из своих опричников с наказом провести расследование всех обстоятельств. При этом все распоряжения государева эмиссара были обязательны для воевод. В результате все жители были выпущены из города со всем своим имуществом, а сам город занят русскими войсками.

При этом то, что опричнина не была чисто военной организацией, вовсе не является чертой, отличающей её от рыцарских орденов Европы.

В XVI веке все ордена имели уже сложную структуру и являлись подобиями государств, так же как и опричнина являлась, по сути, государством в государстве.

Имеется, однако, и ряд черт, отличающих опричную организацию от западноевропейских орденских организаций. Несмотря на то, что опричное братство строилось по образу монастырского, в отличие от западных орденов, его главной целью было служение государству, а не Церкви. Объясняется это довольно просто. На Западе католическая церковь была надгосударственным образованием; римский папа стоял выше всех европейских монархов, коронуя их на царство. На Руси же Церковь с учреждением патриаршества стала существовать внутри государства. Государственная власть являлась защитницей Православной Церкви. Поэтому служение государству автоматически подразумевало служение Церкви.

Второй важной отличительной чертой являлось то, что опричнина была создана монархом. В Европе же ордена образовывались «снизу» монахами, священниками и рыцарями, которые сами могли порой избирать королей, как было на Святой Земле, или активно участвовать в борьбе за власть, продвигая своих ставленников. Впрочем, в русской истории был ещё один похожий случай, когда император Павел I встал во главе Мальтийского ордена.

Наконец, ещё одним коренным отличием опричнины стала её теснейшая взаимосвязь с личностью основателя – Ивана IV. После его смерти опричнина окончательно прекратила свое существование. Причина этого до сих пор является загадкой для историков и вызывает немало дискуссий. Впрочем, сам Грозный, по всей вероятности, не ставил задачей непременного продолжения существования опричной системы в последующие времена. В своем завещании сыновьям он писал, что они вольны поступать в государственных делах по своему усмотрению, а опричнина и другие государственные мероприятия могут служить для них примером.

Одно можно сказать точно: даже если миссия опричнины не была, по мнению ряда историков полностью выполнена, это явление оставило яркий след в русской истории.

Ярослав Коломенский

Сергей Яшин
Орден

Мистический орден,
Опричное братство.
Кто чистопороден,
Тот наше богатство.

Мы власть трибунала,
Мы в святости люты.
Собачьим оскалом
Встречаем мы смуты.

Пусть ночи как угли,
Пусть зори кровавы.
Поднимем хоругви
Грядущей расправы.

Мы псы Государя,
Железные мётла.
Нагрянем карая,
Безповоротно.

Прорваться отрадно
Сквозь плотские путы.
Мы зондеркоманды
Святого Малюты.

АПОЛОГИЯ КОСТРА



Глухой перезвон колоколов... Мрачное, но вместе с тем, предельно возвышенное пение псалмов... Размеренное движение процессии... Народ осеняет себя крестным знамением и преклоняет колена. Помосты... Столбы... Сухой хворост... Скоро небо осветится багряным заревом, высветив готические башни, оскалившихся химер, великолепие старинных витражей. Скорчатся, объятые огнём, враги Веры Христовой. Взметнутся вороны, растревоженные запахом гари.

Инквизиция... Только при её упоминании современный дегенерат, пропитанный испарениями гуманизма, сжимается и пытается заползти в скорлупу своего жалкого существования.

Вместе с тем для истинного христианина Святая Инквизиция отмечена бесконечной богоугодностью. По свидетельству сицилийского инквизитора Луиса Парамо, опубликовавшего в 1598 году трактат «О происхождении и развитии Святой Инквизиции», первым инквизитором был Господь наш, допросивший и осудивший, перед изгнанием из Рая согрешивших прародителей. «Инквизиторы, - утверждает Парамо, - следуют точно такой же процедуре, которую они переняли от самого Бога». Согласно тому же автору, Жертвенный Богочеловек был «первым инквизитором Нового Завета. Он приступил к обязанностям инквизитора на третий день после Своего Рождества, когда сообщил через трёх королей-волхвов, что явился на свет, и потом, когда умертвил Ирода, заставив червей съесть его... После Иисуса Христа Св. Пётр, Св. Павел и другие Апостолы занимали должность инквизиторов, которую они передали последующим папам и епископам».

Святая Инквизиция существовала с момента грехопадения человека. Христианство не мыслимо без неё. Временами её присутствие почти не ощущалось. Так в Средневековье, в этот Золотой век Европы, инквизиторы ограничивались в основном пастырским надзором и попалением нечестивых книг. Крутые меры не требовались. Крепка была Вера. Не возносил себя человек в центр вселенной, замкнув черномагический круг, отмеченный богохульными именами.

Зато в эпоху «возрождения» (сиречь «вырождения»), когда апостасийные процессы в Европе достигли степени угрожающей, инквизиторские костры запылали во всю мощь. Угасание образа Божьего запечатлелось даже в человеческой плоти. Посмотрите на хвалёное искусство «ренессанса». На отвратительное нагромождение человеческого сала, лоснящегося от похотливого жара. Сие не было возвращением к «духу античности», а бесовской карикатурой на неё. Не взывала ли вся эта плотская истерика к ограничению своего буйства при помощи «испанских сапогов», дыб, жаровен с тлеющими углями. Примечательно, что сами орудия пыток, порождённые высоким готическим духом, были куда эстетичнее «возрожденческих шедевров». Всех этих толстозадых «богинь», срисованных с последних шлюх, на потеху коллекционеров «обнажёнки» с туго набитыми кошельками.

Любопытно, что инквизиторы, прибегая к пыткам, пеклись о человеческом достоинстве пытаемого. Так, его не кормили перед пытками несколько дней, дабы избежать естественных для человека выделений при сильном ощущении боли. В знак особой милости, покаявшегося еретика, удавливали перед сожжением, избавляя его от достаточно мучительной смерти.

Следует обратить внимание и на расовый аспект деятельности Святой Инквизиции. Ведь разносчиками всевозможных ересей были как раз представители «пархатого племени» и их пособники из числа «белых предателей». Не секрет, что «возрожденческий оккультизм» был проникнут каббалистическим духом, унаследовав от него изуверские ритуалы и дикое богохульство. Так, что Священные Трибуналы были не только защитой от ересей, но и своеобразным щитом Белого мiра.

Сия миссия, по воле Божьей, была возложена не только на инквизиторов - псов Св. Доминика, но и на Опричное воинство - псов Св. Праведного Царя Иоанна Грозного. Святой террор имеет высшую санкцию. Его исполнители только орудия в длани Господней. Он бесконечно благ для тех, на кого направлен.

«Священная конгрегация по делам вероучения» - уже не Святая Инквизиция. Покаянные речи перед врагами Церкви - не благое дело. Папы и патриархи, посещающие синагоги - суть жидовствующие. Ведь сказано Св. Псалмопевцем: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалище губителей не седе» (Пс. I, 1).

Распад и деградация ныне достигли крайнего предела. Расовое смешение разрушает саму суть нашей духовности, угрожая Церкви превратиться в филиал вудуизма. Нам как никогда надобна новая Святая Инквизиция. Праведный огонь зело изголодался по мясу «ясновидящих», «гадалок» и «потомственных колдунов». Да и не только по ним. При желании читатель может продолжить сей список.

Нам предстоит много работы. Как пелось в одной песне, правда, совсем по другому поводу, «взвейтесь кострами синие ночи!»… 

Сергей ЯШИН