Двухлетняя смута в Китае закончена: впереди - активизация на всех направлениях, кроме России

         По имеющимся данным, в середине декабря в Китае окончательно завершилась ожесточенная борьба в руководстве (трактовавшаяся, в зависимости от позиции наблюдателей, как «межклановая война» или «борьба с коррупцией», - хотя последняя, безусловно, являлась самостоятельным процессом).

          Масштабы этой борьбы потрясали и вызывали в исторической памяти 1937 год, а в современности – переоборудование Саакашвили школ в СИЗО во время его президентства. Так, в одной из крупнейших государственных корпораций Китая из более чем 50 тыс. менеджеров высшего и среднего звена под следствием одновременно находилось более 40%, что существенно затормозило не только ее деятельность, но и в целом работу Китая в соответствующем направлении.

     Об ожесточении борьбы свидетельствуют невнятные, но устойчивые слухи о попытках покушений на высших руководителей Китая, а о неопределенности ее исхода - то, что первичные партийные организации большинства ключевых организаций и предприятий не собирались в течение этих двух лет; работа партии, несмотря на сохранение внешней благопристойности и ритуалов, по сути дела, оказалась парализованной.

         Борьба была существенно обострена тем, что после своего прихода к власти Си Цзньпин, с одной стороны, добился потрясающих результатов на высшем уровне (что во многом было вызвано идеологическим, принципиальным характером борьбы с либеральной группой Ху Цзиньтао), а с другой – потерпел страшное, болезненное поражение на среднем уровне власти.

         Победа заключалась в получении им контроля за вооруженными силами (политическое значение которых в Китае исключительно велико со времен позднего Мао) сразу, а не после длительного переходного периода (в чем заключалась установленная еще Дэн Сяопином и неукоснительно соблюдавшаяся традиция). Кроме того, Си Цзиньпин сумел, сократив состав Постоянного комитета до 9 человек, уменьшить представительство либерального клана, ассоциируемого с Ху Цзиньтао, до одного человека – премьера Ли Кэцяна, по должности несущего всю полноту ответственности за неизбежное в условиях глобального кризиса нарастание социально-экономических проблем.

         Однако эти стратегические успехи были во многом обесценены невозможностью осуществления традиционных для Китая кадровых преобразований на среднем уровне власти. Дело в том, что еще в ходе разгрома «банды четырех» были заложены основы кадровой политики, обусловившие систематическую сменяемость власти без серьезных потрясений и предусматривавшие пропорции разделения руководящих постов на всех уровнях и во всех ветвях государственной власти между основными клановыми группами. Насколько можно понять, победившая группа (а победа определялась тем, что ее представители добились наилучших показателей деятельности на благо Китая) получала, помимо поста руководителя страны, около 52% всех должностей. Проигравшая группа сохраняла за собой около 16%, что служило залогом ее системной лояльности, а занявшая промежуточное положение – 32%. Такие пропорции обеспечивали конкуренцию трех внутриэлитных групп (патриотов, леваков и либералов) без угрозы уничтожения любой из них, при гарантии власти победителя, ограничиваемой пристрастным вниманием проигравших.

         Победа «патриотов», представителем которых является Си Цзиньпин, не оспаривалась представителями других кланов, и они не препятствовали неизбежным при смене руководства кадровым заменам, - однако система китайской власти оказалась столь сложной, разветвленной, разнообразной и инерционной, что осуществить обновление кадров, против которой не возражал никто в руководстве проигравших кланов, оказалось невозможным. Это была проблема не политического сопротивления, но бюрократического трения, стихийного пассивного низового саботажа «в каждой точке», нейтрализовавшего основополагающую политическую традицию.

         Не один лишь клан «черных принцев», как также называются патриоты-националисты, возглавляемые Си Цзиньпином (в этом отношении он ближе к основателю Республики Китай Сунь Ятсену, чем к кому бы то ни было из последующих руководителей), но вся политическая система Китая в целом увязла в бюрократическом болоте, - и «борьба с коррупцией» велась не только за власть, но и за осушение этого болота, за восстановление управляемости китайской государственности. Эта одна из причин чрезвычайной силы выражений, употреблявшихся Си Цзиньпином для ее характеристики: без восстановления эффективности госуправления Китай действительно был обречен на гибель в глобальном кризисе.

         Борьба с коррупцией, направленная на достижение исторически согласованной пропорции распределения должностей между представителями трех кланов, объективно была направлена на два потерпевших поражение клана, представители которых не хотели освобождать места, подчиняясь традиции. В результате она вылилась в масштабную борьбу за власть, которая велась с ожесточением и закончилась если не разрушением исторически созданной Дэн Сяопином системы «сдержек и противовесов», то, во всяком случае, ее существенным ослаблением в пользу личной власти Си Цзиньпиня.

         Дело не ограничилось межгрупповой борьбой: в серьезной опасности оказался ряд представителей победившей группы патриотов, не поддержавших Си Цзиньпиня ради сохранения прежней, сбалансированной системы, а также представлявших чрезмерно влиятельные в прошлом группы региональных интересов.

         Так, Цзян Цзэминь, руководивший Китаем после Дэн Сяопина и сыгравший решающую роль в разгроме либерального мятежа 1989 года (известного как «события на Тяньаньмынь»), сохранит свободу в силу своего исключительного статуса. Однако как лидер шанхайского регионального клана (ненавидимых всем остальным Китаем «жирных котов», нажившихся на рыночных преобразованиях) он уже утратил политическое влияние, а его окружение, скорее всего, будет серьезно степени прорежено арестами.

         Консолидировав власть в своих руках, Си Цзиньпин активизирует как внутреннюю, так и внешнюю политику Китая. Партия сохранится как несущая опора и инфраструктура власти, но ее идеология и кадровый состав (вплоть до первичных ячеек на ключевых организациях и предприятиях) будет кардинально обновлен.

         Поскольку идеология китайского патриотизма Си Цзиньпина является, по сути дела, идеологией гоминьдана, ожидается воссоединение Китая и Тайваня: следующий съезд КПК, скорее всего, будет объединительным. Тайваньские патриоты будут при этом умиротворены особыми полномочиями по аналогии с Гонконгом (а, возможно, и несколько более широкими).

         Активизируется борьба Китая с США за европейский рынок, внешне проявляющаяся, в частности, в угрозе Англии выйти из Евросоюза в случае заключения соглашения о трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (отдающем Евросоюз под экономический контроль США и обессмысливающий китайскую стратегию «экономического пояса нового Шелкового пути», названного Фукуямой единственным сегодня глобальным проектом, имеющим стратегическую перспективу в следующие 25 лет). Англия и «группа Ротшильдов» являются в этом противостоянии стратегическими партнерами Китая, манифестацией чего стал беспрецедентный прием Си Цзиньпиня королевой Великобритании. Китай, осознавая опасность для себя транстихоокеанского партнерства США (закрывающего их рынок от Китая за счет замены его дешевыми производствами стран Юго-Восточной Азии), намерен от ориентации на глобальный рынок перейти на ориентацию на внутренний и европейский рынки (так как одного внутреннего рынка ему для нормального развития очевидным образом не хватит).

         Стратегический план США отгородить Европу от Китая (а заодно и от России) новым «санитарным кордоном» в виде новой «Речи Посполитой от можа и до можа» в составе Польши, Прибалтики, Украины, поглотившей Молдавию Румынии, а также, возможно, Чехии, Словакии и Венгрии с вероятной столицей в Каунасе, скорее всего, будет сорван, - однако даже попытка его реализации создает Китаю серьезную угрозу, которой тот будет активно противодействовать.

         Принципиально важно, что в настоящее время новые «шелковые пути» Китая (не только морской, но и сухопутный) идут мимо России: китайское руководство осознало и оценило категорическое нежелание сотрудничать с ним проамериканского либерального клана, контролирующего всю социально-экономическую политику нашей страны, и четко зафиксировало, что не будет разговаривать с его представителями в силу очевидной бессмысленности этого.