Огненный кошмар для захватчиков

Немецкий ефрейтор Ойген Зайбольд описывает то чего боялись почти все оккупанты во время войны.

Этот кошмар преследовал их с самого начала, тут эпизоды биты за Москвы

"6.XII. 1941 г.

 Добродушный ездовой Ролдтке тяжело ранен. День у нас тут проходит вяло. Но впереди — настоящий ад. Русские наступают, не считаясь с потерями. Ночью мы их останавливаем артзалпами.

Но за передней ли­нией сопротивления весь склон начинен бесчисленны­ми дотами, блиндажами, рядами колючей проволоки и другими полевыми укреплениями. Наше командование решило занять ХКЛ (хаупткампфлинию) — главную бое­вую линию.

Говорят, что даже Истру, которая находится [в] 10 км позади, мы оставим. Бухнули последний выстрел, и пошли спать.

Утром нас разбудили обозники — все рады, что пред­стоит т.н. «перенос огневых линий назад». Интересен, между прочим, транспортный вопрос. Во 2-м дивизионе вся батарея как к месту примерзла. Утром ни одну ма­шину невозможно было пустить в ход.

8.ХII. 1941 г. Рано утром нас разбудили. В плохом настрое­нии мы двинулись в путь. Рычаг переключения передач сломался. Пробуем действовать молотком и ключом. Поломался вал. Ни взад, ни вперед. Саперы подрывают мосты. Какой-то паршивый тя­гач с плохим водителем подвез нас за 9 часов на 40 км.

На промежуточной остановке слушали радио: Япо­ния объявила войну США и ведет уже весьма активные операции в Тихом океане. 2 потопленных линкора, 1 авиаматка, 50 сбитых самолетов показывают Рузвель­ту, что на карту поставлено многое.

Утром 9.ХII проследовали через Волоколамск в Ни­кольское, где обоз уже закрепил за нами квартиры.

Разрушенный Волоколамск военных лет

10.ХII. 1941 г. Едем на окончательную квартиру в Нели­дове.

11.XII. 1941 г. Слушали в послеобеденные часы правитель­ственную декларацию. Фюрер объявил совместно с Италией и Японией войну США. У меня глубоко запечатлелось это заявление, осо­бенно выставление в качестве лейтмотива общей борьбы европейской идеи и ее исторического разви­тия. Сведение счетов с Рузвельтом и его женой снова явилось мастерским произведением политической сатиры.

Приятный сюрприз для меня — необычайно малая цифра наших потерь на Востоке — всего около 200 000 человек.

Товарищи встретили речь единственным вопросом: «Насколько все из-за этого удлинится?» Все же каждый видит необходимость продолжения войны.

23.XII. 1941 г. Нас послали в качестве пехоты на подкреп­ление дивизии СС «Райх». Мы обороняем Рузу.

Были в Добровицкой и проехали в Иванково, кото­рое бешено обстреливается противником. Все время в ходу девизы. Фюрер взял на себя командование цент­ральной войсковой группой. Тобрук делает успешные вылазки. Геббельс попрошайничает: «Дайте зимние вещи». Но настроение наше все же сносное. Сойдет! Рождество в землянке! Никогда не забуду!

26.XII. 1941 г. Наконец имею возможность писать. Незабы­ваемое Рождество 1941 г. позади. Сочельник встретил меня в землянке у костра: холод, мокро, сидим, скрю­чившись, и нечего кушать.

Нет хлеба, никаких напитков, и есть только сознание того, что русский наступает. Лей­тенант Гойдель убит.

Ночью мне приносят милый пакетик: «От неизвест­ной девушки неизвестному». Я даю каждому по одной папиросе. Хороший запах действует как чудо. Мы мур­лычем старые песни «о мире на земле», который еще так далек.

Ранним утром 25.XII лейтенант Ладендорф с пя­тью товарищами пал во время разведки. 12 человек ранены.

29.XII. 1941 г. Перестраиваем землянку, которая слишком мала. Стащил печную трубу, при этом поймал русского, который не верил в действенность моего пистолета. Привел его в командный пункт.

Самая бешеная ночь-на 27 [декабря]. Копаем зем­лянки. Днем пробуем сидя уснуть. Ночью — патрулиро­вание, поверки и пр. Ветер метет в потрескавшееся лицо острые как бритва снежные кристаллы. Страшная зуб­ная боль. Ломаем сараи в деревне для постройки блин­дажей. Балки тащим сквозь снег (выше колена) на рас­стоянии 500 м в лес.

Ночь коротаем под вражеским артиллерийским и минометным огнем. Некоторые из моих ребят просто свалились с ног. Они, так же как и я, давно по-настоя­щему не спали ни одной минуты.

6.1. 1942 г. Снова пробую писать одним махом за несколь­ко дней. Встречу Нового года провели без шума, не считая банку шоколада. Ночью в 11 [часов] стреляли русские, в 12 [часов] — мы. Какая-то бессмыслица. В Новый год вступили абсолютно без алкоголя. Памят­ное событие!

Мы стали получать хорошую пищу. Многие припи­сывают это личным заботам со стороны Адольфа [Гит­лера]. Я этому не верю. По-моему, просто подвоз стал лучше работать.

Русские наступают каждый день безудержно, храбро.

Целыми днями подряд они ведут по нам артилле­рийский и минометный огонь.

Удивляемся, что пока ник­то не пострадал.

В полутора километрах от нас — в дер. Шульгино — засели 150 сталинских учеников, которые, переодевшись в гражданское платье, пробуют поодиночке вести раз­ведку. Несколько таких попалось.

Всех — одного за дру­гим — ставят к стенке. Все показывают удивительно пре­зрительное отношение к смерти.

Опять разные девицы у всех на устах. Сам коман­дир бригады предсказывает нам еще несколько недель этой свинской жизни. С радостью оглядываемся на про­житые 14 дней.

16.1. 1942 г. Пишу в Иванково в последний раз. Нам пред­стоит маршировать обратно в качестве «истинной» пе­хоты с разведгруппами в арьергарде.

Прошедшие дни были самыми тяжелыми. Удиви­тельно, к чему только можно привыкнуть!"

Источник: ГИМ, ОПИ, ф. 452, оп. 1, д. 68, л. 110-112. Копия. Перевод с немецкого.

В этом описании прямо говорится о том, что русские солдаты презирали смерть, что немцев поливали безудержным огнем.

.....

Вот Яков Михайлович Ляховецкий передал свои военные воспоминания.

После публикации он продолжил работу над текстом. Были внесены дополнения и уточнения. Новые архивные документы (боевые приказы, распоряжения, наградные листы и др.) позволили подробнее рассказать о боевых действиях 28-го ОГМД, в котором служил Яков Михайлович, его боевом пути.

А, главное, дополнить воспоминания рассказом о ратных подвигах гвардейцев дивизиона, назвать многих по фамилиям (более 40 фамилий).

Яков Ляховецкий

Вот его рассказ:

"В 28-й отдельный гвардейский минометный дивизион (28 ОГМД) мы прибыли 16 октября 1942 г., с опозданием в два дня.

Представляясь командиру дивизиона гв. капитану Сироткину объяснили причину опоздания сменой дивизионом места дислокации, указанного нам при вручении предписания. К нашему объяснению он отнесся с пониманием. Поинтересовавшись, откуда мы, что окончили, комдив приказал дежурному устроить нас на ночлег.

На следующий день в штабе мне сообщили, что я назначен командиром огневого взвода в первую батарею. Бобруйко получил назначение во вторую батарею.

Первой батареей командовал гв. старший лейтенант Пустовойтенко Владимир Семенович. В батарее было четыре установки БМ-13, смонтированных на шасси трехосных автомобилей ЗИС-6.

За 15-20 секунд они выпускали 64 снаряда осколочно-фугасного действия калибра 132 мм.

Я представился комбату. Он приказал построить огневиков. Сказав, что я назначен командиром огневого взвода, он взглянул на наручные часы и ушел.

Мы остались одни. Сержанты и солдаты смотрят на меня. Я, восемнадцатилетний гвардии лейтенант (19 мне исполнится 19 декабря) – на них. Предо мной гвардейцы старше меня возрастом, некоторые мне в отцы годятся. За плечами у них, как я потом узнал, тяжелейшие бои на московском направлении.

Я же «вживую» залп «катюш» видел всего-то один раз, перед выпуском из училища. А уже где-то на второй день выезд на огневую позицию. Естественно, в пути какое-то беспокойство было. Все-таки первый выезд. Не учебный. И со взводом как следует не познакомился.

В лесу на поляне с редким кустарником, окруженной низкорослыми соснами с длинными мохнатыми ветвями, заняли огневую позицию. И как-то сразу исчезло ранее возникшее беспокойство. Занялся привычной работой. Той, что учили в Омске, в военном училище. По буссоли провожу разметку огневой позиции.

В направлении стрельбы устанавливаются вехи, места боевых машин обозначаются колышками. Командиры расчетов подгоняют к ним установки. Расчеты точно и четко выполняют команды.

Действуют слаженно, до автоматизма отработанными приемами. Каждый в соответствии со своими обязанностями. В считанные минуты расчехляются установки. Освобождаются от креплений поворотные рамы и фермы. Опускаются домкраты. Вставляются в консоли прицелы. Броневыми щитками закрываются стекла кабин.

Прошло не более пяти минут, и все боевые машины приведены из походного в боевое положение.

Командир батареи гв. старший лейтенант Пустовойтенко не вмешивается. Отошел к радисту, пристроившемуся с рацией в небольшом овражке на краю огневой. Ждем команды.

Получив из дивизиона координаты цели, Пустовойтенко рассчитал по карте исходные данные, сообщил мне. По готовности приказал дать залп.

Отмечаюсь буссолью по прицелу каждой боевой машины. Наводчики устанавливают угломер, уровень, прицел. По ним установки наводятся в цель. Со взрывателей снимаются колпачки. Отправляются в укрытие расчеты.

Во время залпа никто не должен находиться на огневой позиции. На направляющих 64 ракеты. Позади кабин ящики с толом (для подрыва установок в случае захвата их противником). Сбой хотя бы в одной из ракет может привести к печальным последствиям.

Командую: «Батарея, залпом — огонь!»

Впервые так близко, «вживую», вижу залп «катюш». Из сопел ракет вырываются яркие струи огня, сопровождаемые характерным гулом и скрежетом. Тугая воздушная волна накатывается на меня, заставляя пятиться. Одна за другой срываются с направляющих ракеты, оставляя в небе яркие хвосты с белесой дымкой. Убедившись, что сошли все ракеты, вызываю расчеты к боевым машинам.

Закрываются темнозелеными брезентовыми чехлами боевые машины. Выстраиваясь одна за другой, они покидают огневую позицию. Медлить нельзя. Если нас засекут, накроют артиллерийско-минометным огнем.

В пути тоже небезопасно. В небе появляется «рама» (самолет-разведчик «фокке-вульф»). Обнаружит нас, тогда будем иметь дело с «юнкерсами». В расположении дивизиона от комбата узнал, что залп точно накрыл цель.

Огонь вели по опорному пункту восточнее Гжатска. Разведка установила, что с рассвета туда подтянули до батальона пехоты, несколько танков. Что-то замышляли. Леонид Бобруйко пробыл в дивизионе не долго.

В чем-то он не угодил комбату и где-то через несколько месяцев его откомандировали в отдел кадров ГМЧ. Не помню, что конкретно явилось причиной конфликта, но поступили с ним явно несправедливо. В училище он был не на плохом счету, хорошо учился, был дисциплинирован.

Мы с ним переписывались. Его направили в другую часть, он неплохо воевал, был представлен к правительственной награде.

К сожалению, по прошествии времени многое забывается. И сейчас уже трудно по фамилии вспомнить многих из тех, с кем служил в дивизионе. Некоторые из них все же остались в памяти или в переписке и документах, сохранившихся у меня. О многих напомнили архивные материалы.

В разное время командовали дивизионом гв. капитан Н. И. Бондарев (первоначально в звании гв. старший лейтенант), гв.капитан Д.К. Сироткин, гв. майоры К.И. Подушкин, А.И. Козин, К.К. Михайлов, С.Д. Шилов.

Комиссаром дивизиона был батальонный комиссар И.Ф. Зайцев, заместителями командира дивизиона по политчасти (после упразднения института комиссаров) были в разное время гв. капитан Н.П. Ядренников, гв. майор А.А Головастиков.

Штаб дивизиона в разные периоды возглавляли гв. капитан Д.К. Сироткин, гв. капитан С.Д. Шилов (с января 1943 г.), гв. капитан П.Г. Давыдов, гв. капитан В.С. Пустовойтенко (быв. командир 1-й батареи), начальником связи был гв. лейтенант П.М. Запара (начинал службу в дивизионе ст. сержантом), начфином — Журавский, врачом дивизиона — гв. лейтенант медицинской службы Г.С. Соколов.

Из офицеров батареи, кроме комбата В.С. Пустовойтенко, хорошо помню Виктора Лашина, Василия Никифоровича Сысоева.

Гв. ст. лейтенант В. Лашин был командиром взвода управления батареи. Средних лет, высокий, стройный, всегда подтянутый, грамотный, опытный командир. Хорошо играл на гармошке, обладал сильным мелодичным голосом. Особенно заслушивались мы, когда он пел «Ямщика». Когда он затягивал: «Ямщик умолк и кнут ре-мен-ный…», казалось, что этот «ременный» он мог тянуть до бесконечности.

Гв. лейтенант Сысоев, зам.командира батареи по политической части, был невысокого роста, старше других командиров по возрасту, из Павлова-Посада в Подмосковье.

Меня, естественно, интересовала история дивизиона, где и как воевал он ранее. И об этом многое я узнал от В. С. Сысоева. Он находился в дивизионе со дня формирования. Его рассказы я всегда слушал с интересом.

Так получилось, что ни дневника, ни других записей, кроме пометок в блокноте об исходных данных на открытие огня, подавляемых целях, которые, естественно, не сохранились, я практически не вел.

Времени с тех пор прошло порядочно, и многое из того, что рассказывал Василий Никифорович об истории и боевом пути дивизиона, позабылось. Запомнилось, что дивизион формировался под Москвой, в Алабино, и что одно время им командовал Бондарев. Это помогло мне в дальнейшем восполнить пробел в моих знаниях об истории дивизиона, его действиях в начальный период войны в Подмосковье.

Фамилия командира дивизиона Бондарева упоминалась в ряде произведений мемуарной литературы о гвардейских минометных частях, военно-исторических очерках (П. А. Дегтярев, П. П. Ионов «Катюши на поле боя», М. Сонкин «Рассказы про «катюшу» и ряд др.).

Если в книге М. Сонкина номер дивизиона, которым командовал гв.ст. лейтенант Бондарев, не указывается, то в военно-историческом очерке П.А. Дегтярева и П.П. Ионова говорится, что капитан Бондарев командовал 3-м дивизионом 13-го гвардейского минометного полка (командир полка – гв. подполковник В.С. Васильев), приводятся некоторые данные о формировании дивизиона, его действиях в Московской битве. Дивизионом он начал командовать гв. ст. лейтенантом (как у Сонкина), а затем получил звание гв. капитана.

Так как боевой опыт летне-осенней кампании 1941 г. показал, что созданные полки реактивной артиллерии вследствие недостаточного их количества не всегда удавалось использовать централизованно, что более выгодным оказалось применять их рассредоточено, используя отдельные дивизионы для поддержки стрелковых дивизий, с 26 октября по 12 декабря 1941 г. из 14 первых полков реактивной артиллерии 9 были переформированы в отдельные гвардейские минометные дивизионы, состоящие из двух батарей"

Дегтярев П., Гуркин В. «Становление и развитие реактивной артиллерии», ВИЖ №12, 1976 г.С.27