Уроки перестройки

Дата: 15.03.2010 Метки: история, власть, политика, модернизация
Автор: Александр Галкин, доктор исторических наук

Двадцать пять лет тому назад - в марте 1985 года, с избрания генеральным секретарем ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева в истории нашей страны начался короткий, но насыщенный бурными событиями эпизод, получивший впоследствии наименование перестройка.

Вспомнить о нем, актуализировать преподанные им уроки важно не только потому, что наступила знаменательная круглая дата - четверть века с ее начала. И не только потому, что пришло, наконец, время окончательно очистить историческую правду об этом событии от наносов мусора, пригнанных к его подножью ветром политических интриг и злопыхательств. Это в не меньшей мере важно потому, что перестройка, несмотря на ее трагическое удушение, с особой силой продемонстрировала, как современникам, так и последующим поколениям, опыт героического штурма устаревших общественных структур – штурма, объективно назревшего в мире, созревшем для перемен. А ведь именно сейчас, в наше время человечество оказалось в чем-то сходной ситуации.

Взгляд на перестройку, брошенный с дистанции в 25 лет, убеждает, что она относится к числу тех редких вех, которые издавна определяли ход и направление исторического потока. Разумеется, каждый вправе относиться к ней по-своему. Можно, конечно, скрупулезно рассматривать все ее изгибы и повороты, выискивая недоработки и просчеты. И, тем не менее... Нельзя не констатировать, что мир после нее стал иным, в большей мере отвечающим объективным вызовам последней трети ХХ века.

С позиций сегодняшнего дня предельно очевидно, что перестройка, осуществленная руководством Советского Союза в 80-е годы прошлого века, была вызвана не только необходимостью решить набор острых внутренних проблем, породивших серьезные кризисные явления, но и ощущением потребности в переменах принципиального характера, обусловленной общей ситуацией, складывавшейся не только в стране, но во всем тогдашнем мире. Не случайно ее воздействие начало в кратчайшие сроки сказываться за пределами Советского Союза, а затем существенно изменило расстановку политических сил на обширных территориях земного шара.

Весьма показательна с этой точки зрения внешняя политика СССР времен перестройки. Она, как признано во всем мире, определялась принципами и критериями «нового политического мышления». В их числе были деидеологизация внешнеполитической практики и отказ от применения вооруженной силы как главного средства отстаивания национальных интересов, недопустимость вмешательства в дела других государств, уважение к их самостоятельности и особенностям, оптимальное сочетание внешней политики с моралью, соединение усилий, направленных на решение проблем, имеющих общерегиональный или глобальный характер, использование личных контактов на высшем уровне как предпочтительного метода государственного общения и международных связей.

Большинство этих критериев не было «изобретением» Горбачева. Многие из них сложились исторически как квинтэссенция накопленного опыта и были, в той или иной степени, зафиксированы в общепризнанных документах и в международном праве. Новым было то, что в годы перестройки эти принципы и критерии не только номинально признавались и провозглашались, но и были положены в основу совокупности практических действий.

В полной мере реализовать принципы и критерии «нового политического мышления» не удалось. За шесть лет перестройки невозможно было до конца избавиться от наследия прошлого. Слишком прочными оказались устои сложившегося миропорядка, влияние традиций и степень укоренившегося национального эгоизма.

Тем не менее, многое в этом отношении удалось сделать. Советский Союз прорвал систему искусственных заграждений, обусловивших его изоляцию, и вступил на мировую арену как ее равноправный и влиятельный участник. Его руководство протянуло руку западным партнерам по переговорам, внеся предложения о радикальном сокращении ядерных и обычных вооружений. Одновременно было заявлено о готовности к обсуждению с ними любых, заслуживающих этого проблем.

Важнейшим достижением политики «нового политического мышления» был переход от разорительной гонки вооружений к их существенному ограничению. В 1987 году был подписан Договор о РСМД - ракетах среднего и малого радиуса действия, первый договор о ядерном разоружении. Затем последовал ряд других соглашений, значительно сокративших нависшую над миром угрозу взаимного всеобщего уничтожения.

Болезнью тогдашнего миропорядка была продолжавшаяся на протяжении десятилетий «холодная война», устойчиво отравлявшая международную обстановку, порождавшая острые конфликты, препятствовавшая решению насущных социально-экономических и экологических проблем. Противостояние двух лагерей на международной арене обрекало обе стороны на колоссальную трату людских, материальных и интеллектуальных ресурсов. Для нашей страны военные расходы составляли не менее пятой части бюджета и десятой части национального дохода, отвлекали лучшую часть кадрового потенциала и научных сил.

Вопреки мифам, сложившимся «пост-фактум», завершение «холодной войны» не было связано с уступками и, тем более, капитуляцией какой бы то ни было стороны. Оно было, в конечном счете, одинаково выгодно всем ее участникам.

Очевидно, что, будучи насильственно прерванной на пике своих свершений, перестройка не могла решить всех задач, которые встали в те годы перед нашей страной, европейским континентом и всем человеческий сообществом. Не удалось реализовать установку на создание в СССР более совершенной, социально ориентированной и демократической общественной системы, сделать необратимыми внедренные в практику внешнеполитические принципы нового мышления и, что не менее важно, парализовать ретроградные силы, нацеленные на попятное движение. Этим, и только этим, было обусловлено зафиксированное общественным сознанием тяжелое кризисное состояние Российской Федерации и ряда других стран постсоветского пространства на протяжении двух последовавших десятилетий.

Иными словами, насильственная ликвидация перестройки была трагической ошибкой. Российское общество получило в 80-е годы минувшего века исключительный шанс выйти на путь всестороннего обновления, отвечающего интересам всех его членов, без бессмысленных потерь и потрясений. Для его реализации имелись необходимые предпосылки: материальная база, общественная атмосфера, возможность опереться на институты государственной власти. Однако шанс использован не был. И вина за это – естественно, в разной степени - лежит на всех: и тех, кто делал, и тех, кто не делал, и тех, кто целеустремленно мешал делать.
То, что произошло после насильственного удушения перестройки, было не ее предложением, как утверждают некоторые из модных ныне историков, но принципиальным отрицанием.

Перестройка предполагала реформирование существовавшей общественной системы. Постперестройка ставила целью ее полное уничтожение. Перестройка была ориентирована на эволюционный путь развития страны. Постперестройка – на экстремистские методы преобразований. Движущим стимулом перестройки было стремление к достижению всеобщего блага на базе социальной справедливости. Постперестройка была рассчитана на блага для немногих – не обремененных «излишней моралью», хватких, деловых и бесцеремонных.

Экономическая программа перестройки предполагала развитие народного хозяйства на базе множественности форм собственности: кооперативной, частной, муниципальной, государственной.

Их состязание должно было стать стимулом интенсификации производства, широкого использования достижений научно-технической революции и повышения производительности труда. В рамках постперестройки был принят курс на установление монополии частной собственности на природные ресурсы и средства производства.

В этом, в частности, заключался смысл приватизации, в ходе которой была раздарено и разграблено накопленное за многие десятилетия общественное добро. В результате сложилась нынешняя экономическая система, при которой основные богатства страны сосредоточены в руках высшей бюрократии, с одной стороны, и крупнейших финансово-промышленных олигархов, с другой.

Перестройка была направлена на демократическую реформацию, то есть на реальную демократизацию всех общественных отношений, в том числе политической системы. Для постперестройки демократия оставалась лишь ширмой, позволявшей замаскировать презрение к простому народу, необходимой лишь в той мере, в какой помогала удерживать власть и сохранить образ режима, приемлемый для столь высоко ценимых западных партнеров. Перестройка предполагала сохранение Советского Союза, как обновленного содружества свободных союзных республик. Постперестройке была свойственна откровенная враждебность к СССР, который рассматривался как отжившая свой век империя, разрушение которой – благо для входящих в нее народов. Отсюда осознанные действия, направленные на осуществление этой цели.

Целью перестройки было создание условий, обеспечивающих преодоление жесткого противостояния страны другим развитым государствам и ее вхождение в мировое сообщество на правах влиятельного, равноправного партнера. Постперестройка отводила стране роль сателлита «западного мира», подбирающего крохи со стола хозяев.

Неполное решение проблем, поставленных перестройкой, затруднило реалистическую оценку вызовов человечеству, созревших в последующие годы, в новом ХХ1 веке. В результате своевременно не был найден адекватный ответ на вставшие в связи с этим новые проблемы. Сейчас человеческое сообщество оказалось перед двойной задачей: с одной стороны, доделать то, что было упущено в свое время, с другой - осуществить то, что надлежит совершить сегодня.

 Не случайно в последнее время в политической литературе можно все чаще встретить ссылки на необходимость новой перестройки. Это, разумеется, метафора. Но она отражает реальные потребности нынешнего этапа развития. Мир нуждается в серьезнейших переменах. И заинтересован в них не в меньшей, а в большей степени, чем прежде.

Конечно, за четверть века утекло много воды. Не тот окружающий нас мир. Не та расстановка сил. Видоизменились и многие жизненно важные проблемы, требующие безотлагательного решения. И тем не менее... Многие стороны накопленного тогда, как позитивного, так и негативного опыта ждут своего осмысления и практического использования.

Обратимся в качестве примера к международной стороне дела. Ситуация в сфере международных отношений, сложившаяся в постперестроечные годы, определяется ныне следующим коренным противоречием: С одной стороны, перед человечеством со всей очевидностью встала проблема создания принципиально нового мирового порядка, который отвечал бы возросшему уровню взаимозависимости народов и государств. С другой, этот уровень размывается под воздействием совокупности дестабилизирующих факторов. Взаимозависимость интенсивно подпитывается глобализационными процессами, а дестабилизация - растущим сопротивлением населения и элит многих национальных государств унификационным тенденциям.

Оказалось, что на поведение субъектов мировой политики по-прежнему сильно воздействуют партикуляризм и эгоизм, имеющие глубокие социокультурные корни. Национально-государственные и корпоративные интересы не укладываются пока в общечеловеческие рамки. Да и само определение этих рамок остается сферой противоборства политических и экономических интересов. В результате, вместо нового миропорядка, которого требует ситуация, человечество столкнулось с дестабилизацией международных отношений. То здесь, то там вспыхивают силовые конфликты.

Ограничение вооружений, характерное для последних десятилетий прошлого века, сменилось новым циклом их гонки. Происходит ползучее распространение ядерного оружия. Повсеместно попирается международное право. Углубляется кризис международных институтов, призванных служить инструментом мира и сотрудничества. Как не хватает в этих условиях предложенного и частично реализованного в годы перестройки нового политического мышления с его установкой на взаимопонимание и сотрудничество.

Перед острой необходимостью перемен оказалась ныне Россия. Общественно-политическая система, сложившаяся в ней к середине первого десятилетия нового века, худо-бедно, но помогла как-то упорядочить искусственно вызванный хаос 90-х годов и продержаться на протяжении нескольких лет относительно высокой мировой экономической конъюнктуры. Однако наступивший вскоре и продолжающийся ныне мировой экономический кризис с беспощадной откровенностью высветил предельную слабость того костяка, на котором держится вся казавшаяся монолитной российская постройка.

Во-первых, созданная система управления обществом и государством, ориентированная в своей основе на прошлое и будучи консервативной в самом негативном смысле этого слова, решительно отвергает любые новации. А это, в свою очередь, предельно затрудняет перевод страны на модернизационно-инновационные рельсы, являющийся непременным условием сохранения и развития страны. Во-вторых, управленческий аппарат, созданный за прошедшие годы, оказался, в конечном счете, коррумпированным и не мотивированным на положительные сдвиги.

 Более того: в ряде случаев он просто вышел из подчинения высшей власти, в результате чего потеряна минимальной необходимая управляемость происходящими в стране процессами. В-третьих, отчуждение общества от власти и государства, издавна свойственное России, приобрело в последние годы поистине катастрофический характер. Они устойчиво существуют как бы в различных мирах, приходя в соприкосновение лишь в крайних, катастрофических случаях.

Разумеется, такая система крайне неустойчива. Долго она так существовать не может. Ощущение потребности в переменах созрело во всех слоях общества и власти. Опыт перестройки мог бы подсказать как надо и как не надо поступать в тех или иных случаях.

В 2008 году противоречия, накопившиеся в мире к первому десятилетию нового столетия, были дополнительно заостренны финансово-экономическим кризисом - самым глубоким и продолжительным за многие десятилетия. Нанеся огромный урон условиям жизни людей в странах самого различного уровня развития, он поставил перед человечеством дополнительные острые вопросы. Не является ли он порождением не только экономических сбоев, но и наложившейся на них совокупности глубинных общественных противоречий?

Возможно и вероятно ли в этих условиях перерастание кризиса во всестороннее потрясение базовых структур регионального или даже глобального масштабов? Окончательный ответ на эти вопросы, очевидно, даст только будущее. Пока что ясно одно. Налицо реальные шансы на то, что в мире, в пределах нашей жизни может возникнуть новое качество, способное адекватно реагировать на вызовы времени?

Но для того, чтобы это произошло, потребуются значительные усилия. И опыт перестройки может в немалой степени посодействовать этому. Сходство между прежней и нынешней ситуациями определяется тем, что, как тогда, так и ныне, они в одинаковой степени ставят человечество перед необходимостью не только приспособления к произошедшим изменениям, но и создания условий, расчищающих пути для предстоящего движения вперед.