«Репортер без границ»

Запредельное понимание положительного имиджа городской администрации демонстрирует мэр Абакана Николай Булакин. В номере 21 от 19-25 мая газеты «Абакан» в рубрике «Особое мнение» журналист издания Мария Кидяева опубликовала материал о том, как на праздновании 65-летия Победы в Великой Отечественной Войне 9 мая в Абакане, ветеран потерял георгиевскую ленточку служившей пропуском за импровизированные «фронтовые столы» под открытым небом в парке. Ветеран пришел к столам, чтобы посидеть с ветеранами, но чиновники его не допустили из-за отсутствия «пропуска» - пресловутой георгиевской ленточки. Наговорив при этом, ветерану с боевыми наградами на груди, всяких гадостей. Случайным очевидцем изгнания городскими чинушами ветерана, стала журналистка газеты «Абакан» Мария Кидяева. О чем написала спустя 10 дней. По тексту статьи чувствуется искреннее сопереживание девушки чувствам ветерана. И непонимание черствости чиновников по сути, выгнавших ветерана с главного праздника его жизни.

В минувший понедельник глава администрации Абакана Николай Булакин вызвал к себе главного редактора газеты «Абакан» Всеволода Пименова и директора муниципального медиа-холдинга Дмитрия Чечурова. Обоим было предложено написать заявление об уходе. Пименов заявление написал. О решении Чечурова ничего неизвестно. Уволена была и Мария Кидяева. Карающий меч гнева городского главы прошел по всей вертикали медиа-холдинга из-за материала Кидяевой. А пожаловался на журналистку якобы городской Совет ветеранов.

Так и получается. Отдавать участки земли под строительство опасного химического производства совесть Булакина не мучает. А вот когда журналисты подконтрольных тебе СМИ слегка нарушили атмосферу всеобщего священного праздника, организованного под чутким руководством самого градоначальника, да еще осмелились намекать на бездушие городских чиновников, так известно кто виновен. Те, кто своими корявыми руками портит картину заботы власти о ветеранах. Не понимает, что организованные мудрым начальством праздники должны иметь только один итог: все счастливы и славят городскую власть. Те, кто имеет наглость проникнуться слезами обиды какого-то там отдельного ветерана и писать нудные пасквили бросающие тень на заботливых, чутких, бесконечно благодарных ветеранам городских чиновников. Да еще за твой же счет! Ладно журналист, а куда смотрел редактор? И это в то время как все «правильные журналисты» должны ясно отдавать себе отчет в том, что их работа – рассказывать об успехах власти в радении о нуждах народа. А уж тем более, ветеранов. Они у нас святое. Надо преподать хороший урок тем, кто не уважает спасителей Родины от фашисткой чумы – ветеранов Великой Отечественной Войны.

А может все к лучшему? Молодая журналистка не осталась безразличной к отношению чиновников к ветерану ВОВ. Ее за это уволили и…она осталась человеком.

Материал Марии Кидяевой за который ее попросили написать заявление об уходе.

За чертой благодарности

Этого я, наверное, не забуду никогда. Дрожащие старческие руки шарят по карманам и не находят. Не находят той георгиевской ленточки со знаком, без которой он не сможет сделать этот шаг. Шаг навстречу фронтовым товарищам, улыбкам, рукопожатиям, празднично накрытым столам. Всему тому, от чего его, беспомощного старика, отделяют всего несколько метров.

А еще огороженная зона и куча разномастных сторожей на входе, в чьи функции входит отделять их, избранных, от всех остальных. И преодолеть этот кордон спустя 65 лет после войны для него было сложнее, чем перейти линию фронта.

Так случилось, что у меня никогда не было дедушек. И, собрав свою компанию уличной ребятни, мне не к кому было нестись с криком: «Де-да-а-а! Пусти нас в сад!» Меня никто не качал на руках, пока мама пропадала на работе, мне некому было чинить игрушки. И единственное, что я помню из раннего детства, когда малыши не слезают с рук родных стариков, – это черные, с густой проседью кудри и морщинки моего прадедушки, оружейного мастера, делавшего винтовки для фронта и пережившего смерть всех своих сыновей. Он наклонялся над моей коляской и долго-долго смотрел на меня, улыбаясь довольной стариковской улыбкой. Но и он прожил недолго. И дедушки мне всегда не хватало.

Не хватало возможности побаловаться с ним, посидеть на коленях, послушать сказки или просто истории из жизни. Не хватало возможности хвалиться друзьям его орденами и им самим, самым лучшим на свете. А потому каждый год 9 мая я выхожу на площадь, чтобы завидовать тем, у кого они есть. И порадоваться за тех, кто выходит на парад в орденах и медалях, для кого поют песни и накрывают столы на фронтовом привале. На той небольшой площадке, перед которой теперь стоял беспомощный старик с трясущимися руками, на моих глазах пытавшийся доказать толпе широкоспинных теток, что это он, он голодным и холодным, совсем еще молоденьким мальчиком прошел через кровь и смерть, чтобы теперь остановиться перед ленточным ограждением. «Но ведь я ветеран, – повторял он срывающимся от беспомощности голосом. – Я воевал». Только никто его уже не слушал. «Мы всем ветеранам ленточки раздавали!» – отрубили командно-начальственными звенящими голосами тетки. И он ушел. Он махнул рукой, сжал губы и поплелся прочь. А у меня сжалось сердце.

Слова любви и уважения, восторженно-фальшивые восклицания ведущих концерта о благодарности ветеранам за их подвиг так и остались на этом празднике просто словами и восклицаниями. Не имеющими ничего общего с реальной действительностью. Иначе как объяснить то, что те, кого мы так чтим вслух и напоказ со сцены, там, внизу у этой сцены, продолжают терпеть унижение и пренебрежение? Почему на свой собственный праздник эти люди должны предъявлять многочисленным сотрудникам разных органов и организаторам пропуск? И разве ордена и медали на груди сами по себе не должны служить им пропуском в любые двери? Почему вообще их фронтовой привал огородили и оцепили, как резервацию? Что это, страх, что кто-то кого-то объест? Или кому-то постороннему достанется ложка небогатой гречки из алюминиевой миски? А может, все это было для комфорта многочисленных ВИПов, красиво заседавших вместе с прошедшими в “резервацию” стариками? Так зачем же было ее оцеплять? Пусть бы раз в году показали свою максимальную близость к народу…

Я думаю, думаю об этом и не понимаю. Не понимаю, как такое возможно в такой праздник. И с такими людьми. Не понимаю, как можно не поверить старичку, грудь которого покрывают медали. Не понимаю, как можно не любить его просто за одно это. А еще за то, что он остался на этой войне жив и кто-то может сказать ему то, что мне сказать некому: «Спасибо тебе, деда».
Но он остался там, за чертой благодарности.

Мария КИДЯЕВА