Были ли слои населения особо предрасположенные к вступлению в Ваффен СС?
Не думаю. По той простой причине, что в этом плане дивизия "Шарлемань" была подобна остальным армиям мира, т.е объединяла представителей всех социальных групп страны. Ну может быть чуть меньше крестьян, зато в ней служило много рабочих, чьи родители были коммунистами. Их мотив - месть Союзникам за бомбардировки некоторых рабочих пригородов.
Им было затруднительно принять идеи национал-социализма?
Идеологически они не были подготовлены, но даже для детей коммунистов этот "переход" был лёгким.
А что касается вашего вступления в Ваффен СС?
Я выходец из семьи с глубоко антикоммунистическими взглядами, наши предки были роялистами, но всё равно я не был готов к подобному шагу. Здесь главную роль сыграли эмоции. Кино и радио, используемые нацистской пропагандой, действовали на нас подобно этим недоступным голливудским красоткам.
Чем вы занимались в начале войны?
Первое потрясение я испытал, когда услышал о заключенном союзе Германии и СССР. До этого я был очарован Германией. С лёгким сердцем я решил сражаться за Францию, записавшись в авиацию. Второй шок - был наш разгром. Как мы думали, мы проиграли из-за недостатка вооружения, пацифизма правительства и отказа от нападения на немцев, когда у них шло перевооружение.
Давайте вспомним 1941 год. Нападение Германии на Советский Союз.
Поскольку СССР стал союзником Англии, к которой я не питал особых симпатий, во мне снова пробудились "старые чувства". В 1942 я приезжаю в Париж и становлюсь национал-социалистом.
Какими обстоятельствами сопровождалось ваше вступление в Ваффен СС?
Я и мои товарищи думали тогда, что никакие договорённости между Союзниками не вечны. К тому же, подписывая бумаги, у нас было требование - не отправлять нас на Западный фронт. Мы не хотели воевать с французами, которые были на стороне англо-американцев.
Что вы можете сказать о Красной Армии?
Самое худшее и самое лучшее. Тем не менее русские - удивительные люди. Мне доводилось даже видеть, как они погибали, защищая пленных.
Будучи солдатами Ваффен СС вы ощущали европейскую или, всё-таки, немецкую принадлежность?
Скорее европейскую. Судите сами. Из десяти тысяч человек только сто пятьдесят более-менее говорят по немецки. То есть, основное общение с немцами: приветствие, цифры, который час... Тяжело говорить о полном слиянии.
Что бы вы сказали о боевых качествах дивизии?
Они были исключительны. Особенно если учесть нашу слабую оснащённость. К тому же у нас служили мальчишки пятнадцати лет, подделавшие метрики, лишь бы попасть на фронт.
Дивизия "Шарлемань" закончила свой путь, защищая Берлин.
Нет. К тому же для них, если ты сражался в рядах СС и не был немцем, это было вроде двойного преступления. Некоторые по прибытию в Берлин даже срывали с себя СС-овские знаки различия.
Но ведь была же татуировка помимо всего?
Совсем нет. Две трети из бойцов дивизии, в том числе и я, не были татуированы. На это просто не было времени.
Что произошло с вами впоследствии?
Несколько немецких тюрем, потом препровождение во Францию. Там меня осудили на пять лет заключения и десять поражения в правах. Достаточно немного. Смягчающим фактом явилось то, что меня расценили как героя войны 39-40. Во Франции меня несколько раз переводили из тюрьмы в тюрьму. А в апреле 1948 я попал под президентское помилование. В день освобождения я должен был играть в тюремном спектакле, и мы с директором заключили соглашение. Я пробыл лишние сутки за решёткой, а взамен мне донесли вещи прямо до машины.
Если бы война закончилась иначе, если бы победа оказалась на нашей стороне, неужели вы думаете, что я бы сожалел об этом?
Мне не в чем раскаиваться. Нам, и тем и другим, не в чем раскаиваться из того, что мы совершили как по отдельности, так и все вместе. Мы не бесчестные люди. Даже если другие думают так, важно только наше мнение о людях, которые разделили с нами эту судьбу и о которых я могу сказать: «они были хорошими людьми, и я восхищаюсь ими».
В этом городе горели дома, рушились стены и здания, над ним поднимался дым пожаров и пыль от рушащихся стен. Иногда было совершенно нечем дышать, и мы больше не понимали, где мы находимся. Было уже невозможно отличить день от ночи. Иногда случались перерывы в бомбёжках, и мы слышали, как кричат женщины. Это было ужасно. Как будто бы нам на голову падали небеса. Больше не было ничего. Это был прыжок в небытие. Не было больше надежды, не было ничего. Полное небытие. Полный крах. В конечном счёте, жизнь больше не имела смысла, и мы больше не заботились о жизни.
Мы совершенно не думали о смерти. Совершенно. Только сражаться. Продолжать сражаться. Мы жили и сражались только для того, чтобы сражаться. Верность до конца. Верность до конца…
Поверьте мне, я сожалею лишь об одном. О том, что не записался добровольцем ещё раньше.
Комментарии