Куда едем г-н Путин?

Уходящий и наступающий годы определенно войдут в историю. 2015-й и 2016-й – это годы, когда практически одновременная (в историческом масштабе, конечно) смена крупнейших циклов – технологического, экономико-финансового и социального – стала очевидной. Важнейшие технологические изменения – бурное становление альтернативной энергетики, частного космоса, прорыв технологий, ранее предназначенных для обслуживания виртуальных валют, в прочие сферы человеческой деятельности, включая банковский сектор и т. п., – дали старт новой экономической парадигме будущего со всеми ее не до конца еще понятными преимуществами и проблемами.

Это время становится серьезнейшим испытанием не столько для отдельных экономик мира – прежде всего развивающихся, от Китая до ЮАР, – сколько для тех моделей роста, которые они избрали. Период начального накопления глобального капитала в важнейших развивающихся экономиках, наиболее активно проходившего в 1990–2000-х гг. с активной помощью монетарных либертарианцев из ФРС и глобальной банковской системы в целом, похоже, завершен. Наиболее знаковое событие в этой связи: Китай попал в ловушку среднего дохода, а проще говоря, подошел к исчерпанию экстенсивных ресурсов развития.

Наступает время интенсивных путей к росту и вместе с тем решительного наступления «горизонтального общества» как важнейшего института новой экономической парадигмы. Такое общество характеризуется, в частности, массовым инновационным предпринимательством вследствие радикального падения стоимости вступления новых предпринимателей в бизнес, падения стоимости материальных ресурсов, избавления людей от нетворческого труда и т. п. Это, в свою очередь, неизбежно вызывает снижение зависимости от традиционного государства людей, разнообразных объединений, муниципалитетов, территориальных образований и т. п. Глобальная матрица будет разрушаться. Это большое испытание для государств, особенно тех, что сохраняют черты архаики, так называемого «естественного государства».

Откровенно говоря, Россия на сегодня находится в невыгодном положении с точки зрения новой экономической парадигмы. Мы можем спорить о том, составит ли рост ВВП в следующем году 0,5% или, напротив, снижение продолжится, пусть и умеренными темпами. Это не так важно.

Важно, что этот рост, если и будет иметь место, будет являться по своей сути эфемерным, некачественным и неустойчивым. Неспроста различные исследователи видят возможность для слабого роста в России в 2016 г., основываясь лишь на динамике падения запасов в экономике, ныне рухнувших беспрецедентным образом. И реальные доходы, и розничная торговля как надежный индикатор конечного потребления рухнули столь же резко, ниже кризисного 2009 года, причем сегодня совсем не очевидно, что это и есть вожделенное дно. Бизнес время от времени обнаруживает поводы для оптимизма, но затем раз за разом возвращается к более суровой реальности.

Этот кризис необычный: он медленный, потому что мы имеем дело с эрозией непригодной модели, а не с простым циклическим спадом. И примерно так же – во многих уголках мира, хотя и не везде столь драматично.

Но как раз для России все это достаточно драматично. И это очевидно. Так или иначе, любой анализ и любые прогнозы относительно будущего нашей экономики по-прежнему вновь и вновь начинаются с весьма банальной и примитивной вещи: гадания о будущем ископаемого сырья. Оговоримся: предсказание цен на углеводороды – задача, конечно, сама по себе не примитивная, хотя и вряд ли особенно благодарная. Примитивизм ситуации в другом – в практически линейной зависимости состояния экономики России от навязшего за годы в зубах сырьевого фактора, что особенно очевидно на фоне более чем прискорбного разрыва с внешними рынками капитала. Это не только проклятие, но и, увы, своего рода приговор, впрочем все еще подлежащий обжалованию. Проблема – в структуре экономики и качестве институтов, могущих способствовать или, напротив, препятствовать становлению конкурентоспособной парадигмы.

Российская экономика имеет на сегодня одну из самых слабых стартовых позиций в начинающейся новой гонке: слишком большая зависимость от сырья подразумевает высокую стоимость, глубину и сложность жизненно необходимых и немедленных реформ, при том что институты, о роли которых столько сказано в исследованиях последних лет, находятся не только не в резонансе с этой задачей, но на некоторых направлениях прямо противоречат ее наиболее очевидным решениям. Эти институты – правовые, социальные, властные и проч. – сформировались и законсервировались под влиянием нефтяной ренты, которая превратилась в серьезный сдерживающий фактор, если по ряду направлений не препятствие для развития страны.

Сложившаяся ситуация требует неотложных решительных действий. Необходимо понять и принять окончательно (это в большой мере относится к реальному бизнесу), что время кажущейся стабильности на фоне сырьевой ренты, по всей видимости, ушло безвозвратно. Рассчитывать на улучшение ситуации за счет привычных факторов – самообман. Радикальные реформы по реструктуризации экономики и – особенно – институтов, обеспечивающих ее функционирование, необходимо начать в ближайшие два года максимум. Через два года мир уже сильно изменится. Есть серьезнейшая опасность опоздать.

Автор – директор по исследованиям и аналитике Промсвязьбанка