Кадровая реформа у чекистов

Когда в 1937 году начались чистки в РККА, в системе власти СССР окончательно сложились группы влияния. И хотя сегодня стараются этого не замечать, но Иосиф Сталин и его люди оказались в меньшинстве.

Для начала надо понимать, что между соратниками-товарищами и подчиненными огромная разница. У самого Сталина самых крепких сторонников было не очень много.

На этом фото 1932 года в втором ряду--Каганович, Молотов, Сталин, Ворошилов, Тухачевский, через несколько лет их интересы столкнутся

Расклад в 1937 голу был сдедующим, здесь перечислены лишь самые активные члены участвовавших сторон

В 1937 году ведомство и ближайшее окружение К.Ворошилова первым попало под волну чисток

Ворошилов стремился сдержать волну чисток--но безуспешно

Иосиф Сталин поддержал чистки в РККА начатые командами Кагановича-Ежова

Лазарь Каганович выступал главным "ястребом" Политбюро, он курировал работу НКВД, получив огромную власть

После смерти Орджоникидзе Каганович добился перехода в свое управление наркомата тяжелой промышленности

Из воспоминаний соратника покойного Орджоникидзе А.Мильчакова:

“В 1937-1938 годах я работал начальником Главзолото Наркомтяжпрома СССР. Л. Каганович был тогда наркомом. Он вел себя жестко, постоянно подчеркивая при встречах с работниками:

“ Я не только нарком, я – секретарь ЦК партии”. Излюбленным методом руководства Кагановича были вопли о вредительстве, сеяние недоверия к советским людям, запугивание угрозой ареста. Он не стеснялся высказывать такие мысли: “Уже если мы (т.е. он, Каганович) лишим работника своего доверия, мы его передадим а НКВД, а там его следователи быстро прихлопнут…"

......

Нарком НКВД Н. Ежов выступал горячим сторонником чисток в РККА и во всех областях гражданской или военной жизни страны

Ефим Евдокимов не входил в высшее руководство СССР, но имел огромное влияние на чекистский актив, через 1-го замесителя накрмока НКВД Фриновского он влиял на Ежова.

.........

Чистка в НКВД

Прежде чем приступить к масштабным перекачиваниям в РККА--Ежов решил почистить НКВД

Многочисленные аресты в среде работников НКВД после прихода туда Ежова явились продолжением общего недоверия и подозрительности к этническим полякам.

В ноябре-декабре 1936 года были арестованы бывший сотрудник советской резидентуры в Польше В. Илинич, которого также обвинили в сотрудничестве с польской разведкой, хотя на протяжении нескольких лет он давал ценную информацию по Польше, которой доверял Сталин.

Другим видным сотрудником-поляком, арестованным и обвиненным в шпионаже в пользу Польши, стал бывший заместитель начальника Особого отдела ГУГБ НКВД СССР И. И. Сосновский. В процессе следствия к обоим арестованным применялись методы физического воздействия, и в результате оба сознались, что принадлежали к Польской организации войсковой (ПОВ) и действовали по указаниям разведывательных органов Польши.

Поиски троцкистов и аресты партийных и советских работников, начавшиеся в массовом порядке с конца 1936 года, затронули и других сотрудников НКВД. После того как в показаниях арестованного 19 декабря 1936 года в Азово-Черноморском крае секретаря райкома города Ростова на Дону С. X. Варданяна прозвучало имя начальника Таганрогского горотдела НКВД Е. Баланюка, тот был незамедлительно арестован
 Бывший секретарь Сталинского райкома партии Гогоберидзе на допросе упомянул трех работников НКВД, из которых двое к тому времени уже были арестованы. 

 В резолюции февральско-мартовского пленума 1937 года тот упоминался как троцкист-предатель наряду с Баланюком. Шаповалова и Баланюка обвиняли в том, что они информировали членов «троцкистских» организаций о материалах, имевшихся на тех в НКВД. Это обвинение формально могло соответствовать действительности, поскольку, получая нз центра директивы об усилении борьбы с оппозиционерами, сотрудники НКВД рассказывали о некоторых фактах руководителям партийно-советских органов.

В марте 1937 года был арестован заместитель начальника Красноярского горотдела НКВД С. Буда. Причиной его ареста стал предшествующий арест его брата Н. Буды. Весной 1937 года сотрудники УНКВД по Красноярскому краю раскрыли «заговор красных партизан», недовольных политикой советской власти в деревне.

Главным обвиняемым стал бывший нарком земледелия РСФСР В. Г. Яковенко, который в годы гражданской войны командовал одной из партизанских армий в Красноярском крае, а в 1920-е годы подписывал заявления оппозиции. Арест Яковенко и Буды, также в прошлом командира партизанского отряда, повлекли за собой и арест начальника горотдела НКВД.

Обвинения, ему предъявленные, были стандартными и заключались в том, что он якобы скрывал от арестов «троцкистов и правых», и поэтому они не были выявлены ранее
 Началась кампания арестов сотрудников НКВД, которые должны были ответить за то, что произошло запоздание на четыре года с разоблачением троцкистских организаций. Ежов должен был объяснить Сталину причины «неправильной» предшествующей карательной политики НКВД.

Первым ответственным за указанные ошибки среди высокопоставленных чекистов стал начальник Секретно-политического отдела Г. А. Молчанов.

Г.А. Молчанов был арестован, долгие годы он был ключевой фигурой в политическом сыске СССР

Именно на его отдел возлагалась задача борьбы с антипартийными группировками и антисоветскими партиями. Компрометация Молчанова началась с письма А. И. Радзивиловского на имя Ежова, в котором он обвинял начальника СПО ГУГБ НКВД в том, что тот тормозил расследование дел по троцкистам, при этом все «троцкисты» были подробно в письме перечислены.

Выбор именно Радзивиловского не был случайным. С начала 1930-х годов он возглавлял СПО УГБ Москвы и области и был в курсе всех оперативных разработок.

Написать письмо Ежову ему посоветовал В. Е. Цесарский, начальник учетно-регистрационного отдела НКВД, работавший в свое время с Ежовым в аппарате ЦК ВКП(б). И сделано это было, скорее всего, по заданию Ежова.

Позднее Цесарский рассказал Радзивиловскому, что письмо спасло его, поскольку иначе он бы был арестован.

Действительно, в докладе Ежова на февральско-мартовском пленуме 1937 года Радзивиловский упоминался наряду с Молчановым. 

Критика деятельности Ягоды, Молчанова, Артузова и других как бывших, так и действующих руководителей НКВД была дана на активе оперсостава ГУГБ 19-21 марта 1937 года, где Ежов предоставил со-трудникам полную свободу выражения своего отношения к руководству. Все это стало подготовкой к неминуемым арестам в НКВД, которые развернулись но двум направлениям.

После ареста 29 марта 1937 года Ягоды в первую очередь, в течение месяца были арестованы руководители основных оперативных отделов. Имена главных участников «заговора в НКВД» назвал 29 апреля 1937 года Ягода в ходе допроса, протокол которого был направлен Политбюро.

Генрих Ягода был арестован в феврале 1937 года

 Итак, в так называемый «штаб» заговора входили: бывший заместитель наркома НКВД Г. Е. Прокофьев, начальник Оперативного отдела К. В. Паукер, заместитель начальника оперода 3. И. Волович, начальник Особого отдела М. И. Гай, секретарь Особого совещания бывший секретарь НКВД СССР П. П. Буланов, бывший начальник ИНО ГУГБ А. X. Артузов, начальник транспортного отдела А. М. Шанин, начальник административно-хозяйственного управления И. М. Островский.

Одни должны были ответить за четырехлетнее опоздание в разгроме троцкистско-зиновьевского блока, прежде всего начальник СПО Молчанов, который и был арестован первым в феврале 1937 года.

Павел Буланов еще в 1936 году возглавлял особое совещание НКВД с огромными полномочиями, а теперь он сам был арестован

Другие обязаны были понести наказание за то, что в НКВД «проникли» иностранные шпионы. Начальник объединенного ОО-КРО Гай быстро сознался в том, что он являлся немецким шпионом.

В постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 марта подчеркивалась особая «опасность оставления Ягоды на воле хотя бы на один день».

Уже после того как Ягода был арестован, Сталин обратился к членам ЦК ВКП(б) за получением формальной санкции на арест наркома. Важно отметить, что Ежов, в отличие от других руководителей наркоматов, не ограничился разоблачением заговорщиков, а представил аресты в качестве раскрытого «заговора в НКВД». 

Некоторые сотрудники, наиболее приближенные к арестованным, покончили жизнь самоубийством. Для того чтобы отвести удар от действующих работников, Ежов включил в показания Ягоды в качестве участников заговора помощника начальника КРО ГУГБ И. И. Чертока и начальника УНКВД Горьковской области М. С. Погребинского.  К ним можно отнести начальника Контрразведывательного отдела Л. Г. Миронова и заместителя наркома НКВД Я. С. Агранова.

Например, Миронов, которого при Ягоде называли «ученым евреем», отличавшийся от остальных руководителей ясностью и четкостью мышления, был командирован во главе группы сотрудников в апреле 1937 года в Сибирь и на Дальний Восток для выполнения важного задания — «разоблачения» «контрреволюционных» формирований в армии и на транспорте. 

Особая роль аппарата Главного управления госбезопасности НКВД СССР заключалась в том, что именно на него возлагалась главная задача по ликвидации последствий вредительства в различных отраслях промышленности, на транспорте, то есть фактически во всех сферах жизни страны.

Это причина того, что многие руководители сохраняли свои посты в УНКВД, поэтому Ежов не мог организовать массовые аресты немедленно. Но они продолжались среди так называемых ягодинских кадров, среди верхушки УНКВД, тесно связанной с партийными руковдителями, имевшими дружеские отношения с арестованными, а также среди тех, кто проявлял инертность в работе. 

Поводы для арестов были самыми разнообразными.

6 июня В. А. Балицкий, переведенный с Украины в Дальневосточный край, получил секретную шифровку из Москвы, в которой ему предлагалось тайно арестовать руководителя группы чекистов начальника Экономического отдела ГУГБ НКВД СССР Миронова. 7 июня он доложил о выполнении приказа.

А уже 19 июня Балицкий получил от Ежова указание сдать дела и прибыть в распоряжение НКВД СССР.

Нарком направил ему и выдержки из письма начальника УНКВД Западно-Сибирского края С. Н. Миронова, который присутствовал при разговоре Балицкого с секретарем крайкома Западно-Сибирского края Р. Эйхе.

Нарком УНКВД УССР В. Баицкий был арестован за пособничество право-троцкистскому блоку

Во время этого разговора Балицкий говорил о поведении Ягоды, «топившего» во время допросов виновных и невиновных и оговаривавшего многих чекистов. Обстановка в органах НКВД, жаловался Балицкий, сложилась такая, что арестовать могут в любой момент и получить любые показания, так как в Лефортовской тюрьме арестованных по его словам били. Упомянул он и о своем знакомстве с Якиром.

В своих высказываниях он косвенно осуждал и нового наркома Ежова, дававшего санкции на многочисленные аресты. Так что Балицкий имел все основания для опасений.

Во время арестов бывшего руководства НКВД СССР в мае 1937 года он был снят с должности наркома НКВД Украины и переведен начальником УНКВД Дальневосточного края. В своем письме Ежов заметил, что Балицкому с такими настроениями нельзя работать в НКВД. Не помогли бывшему наркому НКВД Украины и обращения к Ежову и Сталину. Сталина, с которым он встречался на протяжении 1930-х годов более двадцати раз, Балицкий хотел убедить в своей преданности.

«Чувства жалости к врагу нет, сам умело и не раз применял самые острые формы репрессии» — писал Политбюро бывший нарком Украины. Значительное место в своем заявлении  он отводил доказательствам того, что не знал о вражеской работе Якира. Балицкий был арестован, а затем расстрелян

Другой видный руководитель органов госбезопасности бывший начальник УНКВД Свердловской области И. Ф. Решетов был обвинен в связях с арестованным секретарем обкома И. Д. Кабаковым. 

И.Ф. Решетов, глава УНКВД Свердловской области был арестован за препятствие следствию

Параллельная волна арестов в Главном управлении госбезопасности НКВД СССР носила ярко выраженный национальный характер.

В своем выступлении на февральско-мартовском пленуме 1937 года Н. Ежов отмечал, что еще после убийства Кирова Сталин рекомендовал обратить внимание на Сосновского. Аресты этнических поляков М. Мазепуса и И. И. Сосновского стали началом массовых арестов поляков, работавших в органах в органах НКВД.

Особенность этих арестов заключалась в том, что они затронули не только руководящий состав НКВД СССР, но и среднее звено оперативного состава.

Так, помимо начальника УНКВД Саратовской области Р. А. Пилляра, начальника Южно-Казахстанского УНКВД С. Ф. Пинталя, было арестовано руководство отделений и рядовые оперработники как в центре, так и на местах, среди них К. И. Романовский, С. М. Глинский, И. Ф. Бжозовский и многие другие.

Глава УНКВД по Саратовской области Р. Пилляр был арестован

С.Пинталь после ареста, он возглавлял управление УНКВД южного Казахстана

Фактически это было началом польской операции, в ходе которой были арестованы замнаркома пищевой промышленности М. А. Логановский, замнаркома оборонной промышленности Р. А. Муклевич и др. Ситуация в органах госбезопасности вносила нервозность в работу остальных сотрудников, опасавшихся новых арестов.

Р. Муклевич, занимавший пост заместителя наркома оборонной промышленности был арестован

.......

13 апреля 1937 года Политбюро ознакомилось с анонимным письмом, в котором говорилось об обстановке, сложившейся в НКВД. Неизвестный автор сообщал, что многие сотрудники боялись ареста, не понимали ситуацию, как могло случиться так, что весь руководящий состав состоит из жуликов и предателей.

Письмо заканчивалось просьбой к генсеку лично проверить ситуацию и прекратить истребление людей 
 Возможно, это письмо повлияло на отношение Сталина к основной массе руководителей ГУГБ НКВД СССР.

В преддверии удара по верхушке РККА руководство страны не могло допустить, чтобы боевой отряд, вооруженная часть партии была парализована, тем более, что наиболее близкие к Ягоде и арестованным партийным руководителям сотрудники НКВД были уже репрессированы.