Сокровища ленд-лиза. Золото

Недавно в сообществе было опубликовано сразу несколько материалов, посвященных ленд-лизу. Вечный, по всей видимости, спор продолжается.

Автор данного материала не претендует на свежий взляд и глобальные оценки проблемы ленд-лиза. Просто, в пределах обсуждения, в голову пришли два случая, имеющие отношение к теме, которые и будут изложены ниже. С чисто техническим уклоном. Материал не является последовательным изложением событий, произошедших 28.04 – 2.05 1942. Гораздо более интересными представляются нестыковки в описаниях и выводах различных источников информации. Именно для того, чтобы проиллюстрировать их и обосновать свои мысли, автор допускает постоянные «отвлечения в сторону». Заранее прошу извинить, если кому-то это покажется недостатком, затрудняющим чтение…

Кому-то все это известно, кто-то (надеюсь) узнает что-то новое. Кто-то не согласится с моими выводами, поспорим…

Итак, случай первый.

Накануне выхода командира конвоя QP 11, контр-адмирала Бонхем-Картера пригласили в штаб Северного флота, где ознакомили с обстановкой на пути следования, указали на карте районы вероятного появления немецких подводных лодок.

— Кажется, нам предстоит нелёгкая работёнка, сэр? — сказал ему командир крейсера, когда оба вышли из здания штаба.

— Чепуха, — буркнул адмирал. — Всё как всегда!

Вице-адмирал Бонем-Картер и капитан Фолкнер на мостике «Эдинбурга»

В субботу 25 апреля 1942 года командир «Эдинбурга» Хуг Фолкнер, бросив якорь на рейде Ваенги, дал официальную расписку советскому правительству за груз, доставленный на двух баржах, охраняемых солдатами НКВД. Золото, перевозимое на «Эдинбурге», было уложено по пять брусков прямоугольной формы в каждый ящик. Все бруски были проштампованы советским официальным государственным знаком — серп и молот. В 93 небольших необструганных деревянных ящика, опечатанных двумя сургучными печатями Гохран, было помещено 465 слитков золота. Всего переправляемая партия золота составляла 5 тысяч 535,6 килограмма золота высшей пробы. Стоимость его равнялась 6 миллионам 227 тысячам долларов.

Отправляемая партия золота была застрахована в Гохране СССР от транспортных и военных рисков и частично перестрахована согласно сертификату № А 171 192 в размере 500 тысяч фунтов в английском правительственном комитете по страхованию военных рисков.

Авторы книги «Золото с крейсера «Эдинбург»», профессиональный водолаз, капитан 1-го ранга О.А. Крымцев и страховщик-международник, ветеран Ингосстраха А.Л. Злобин писали:

«Несмотря на секретность операции, при погрузке золота до команды «Эдинбурга» дошли слухи, что они везут нечто необычное. Один из бывших членов экипажа, Р. Левик вспоминал, что он был назначен в число работающих на погрузке ящиков в бомбовый погреб. На корабле имелся кран для погрузки авиабомб гидросамолётов на палубу. Этот кран и был использован для загрузки секретных ящиков на корабль. Конечно, команда не имела понятия о содержании этих ящиков до тех пор, пока наблюдающий офицер не сказал Левику, что если какой-нибудь из ящиков упадёт в воду, то Левику придётся отправиться за ним под воду как корабельному водолазу. С этого момента грузившие матросы поняли, что груз является очень ценным. Это предположение подтвердилось, причём самым убедительным образом. Один ящик при загрузке соскочил со своей лямки и разбился, и матросы увидели четыре золотых бруска. Как вспоминал бывший моряк Б. Майлз, присутствующие были поражены, а лейтенант, руководивший погрузкой, увидев золото, спустился к разбитому ящику и хотел унести золото, но оно оказалось тяжелее, чем он думал. Каждый слиток весил около 12 килограммов. Вылетевшие из ящика слитки вскоре снова были упакованы в ящик и опломбированы.

Однако известие, что в помещении, предназначенном для боезапаса, находится золото на сумму в несколько миллионов фунтов стерлингов, быстро распространилось по всему крейсеру. У одного из опускавших золото в артиллерийский погреб крейсера, старшего унтер-офицера Р. Левика, возникло нехорошее предчувствие. Он вспоминает о том, что сообщил командиру Джеффри о происшествии. Вода от этих русских ящиков окрасилась в красный цвет, и это, по мнению Левика, было плохим предзнаменованием. На самом деле это были пятна от тёмно-красных трафаретов, нанесённых на каждый ящик. Но грузившие матросы были так напуганы, что им подумалось, будто русское золото сочится кровью. И надо сказать, что для таких предчувствий были основания, так как проводки северных конвоев представляли собой наиболее опасную и трудную из всех операций английского флота во время Второй мировой войны».

Несколько по-другому эти события вспоминаются другим их участником.

«Внезапный звонок буквально выбросил меня из койки, - вспоминал позже старшина Артур Стюарт. - Взглянув на часы, я решил, что они остановились: стрелки показывали 23.45. Но часы шли, в чем я убедился, выбежав на палубу. Здесь мне пришлось занять место в цепочке моряков, передававших друг другу небольшие, но очень тяжелые ящики. Их поднимали с двух русских барж, стоявших у правого борта. Двое наших, поскользнувшись на обледенелой палубе, выронили свой ящик, и по стальному настилу рассыпались тускло-желтые кирпичики дюймов в 12 каждый. Это было золото! Подошедший контр-адмирал Бонхэм-Картер проследил за сбором слитков и объяснил, что они предназначены русскими для уплаты казначейству США. Когда последние обломки ящиков убрали, мы все увидели, что их маркировка размылась, оставив на снегу ярко-алое пятно.

- Дурной знак, - сказал контр-адмирал, - это золото сочится кровью...».

Лично мне кажется, что при наличии крана, цепочка матросов, грузящих ящики в ручную, смотрится как-то странно. Тем более при абсолютной секретности операции (при которой рядом должна была стоять цепочка автоматчиков). Проще поверить в цепочку работников НКВД и матросов, запертых по кубрикам или собранных в кинозале для просмотра «фильмы». Собрать же десяток-два надежных матросов легче и эффективней. Логичным представляется и сам выбор бомбового погреба, кран как раз и служит для погрузки боезапаса! Ну а сам бомбовый отсек лучший выбор, нежели артпогреба, о которых часто пишут. Представляю, какую радость доставят «левые» ящики в артпогребе, случись бой!

По расхождениям - бывает, кто-то из свидетелей запамятовал, или слегка приврал по «морской» привычке, чтобы создать впечатление, что ИМЕННО БЕЗ НЕГО такое дело никак обойтись не могло!

Гораздо больше вопросов возникает при просмотре отечественного (!!!) сериала про конвой PQ-17, где золото грузят изможденные женщины под дулами автоматов сытых и довольных жизнью охранников из НКВД. Когда же и тут ящик падает и рассыпается (куда же без такого козырного момента!), то бедных женщин, уронивших его, «кровавая гэбня» тут же оттаскивает за ближайшую сопку. И больше, мягко говоря, в фильме они не появляются…

Зачем нам «внешние недоброжелатели», если мы сами про себя такое пишем? Кстати, почему только этих двух? Надо было всех «зачистить», вдруг они «чего видели»?! Как-то слабовато с фантазией у сценариста…

Но извините, отвлекся!

Конвой QP-11 формировался в Архангельске и Мурманске. 25 апреля первая группа судов с охранением покинула Двинской рейд. На следующие сутки, когда «Эдинбург» принимал на борт золото, в море вышли и корабли из Кольского залива. Крейсер отчалил уже в ночь с 27 на 28 апреля. Он быстро настиг тихоходные транспорты и занял свое место в походном ордере.

В составе конвоя находились 13 торговых судов. Охранения конвоя составляли 12 военных кораблей, включая и легкий крейсер «Эдинбург», который нес флаг командующего 18-й эскадры крейсеров контр-адмирала Бонэм-Картера.

В состав конвоя входили 4 транспорта под канадским флагом («Ателтемплар» - 9000 тн, «Браервуд» - флаг коммодора конвоя, 4000 тн,  «Дэн-ай-Брин» – 5000 тн, «Трехата» - 4800 тн.), четыре – под американским («Данбойн» - 3500 тн, «Элдена» - 8000 тн,  «Мормакмар» - 500 тн и «Вест Чесвалд» - 5700 тн), 4 – под флагом Панамы («Баллот» - 6000 тн, «Эль Эстеро» - 4200 тн, «Галант Фокс» -  5500 тн и «Стоун Стрет» - 6000 тн). Один транспорт шел под советским флагом, это был «Циолковский», водоизмещением 2400 тн.

Корабли охранения – легкий крейсер «Эдинбург», 6 британских эсминцев («Амазон», «Бигль», «Беверли», «Бульдог», «Форесайт» и «Форестер»), 4 британских корвета («Кампанула», «Окслип», «Саксифрейдж» и «Сноуфлейк») и вооруженный траулер с гордым именем «Лорд Миддлтон». В зоне ответственности Северного флота конвой должны были сопровождать и 2 советских эсминца – «Гремящий» и «Сокрушительный».

Тут тоже имеем некоторую «непонятность», на которую многие обращают внимание, а некоторые ее усиленно «педалируют». Зона ответственности СФ СССР  включало в себя пространство восточнее острова Медвежий. Расстояние от Мурманска до о. Медвежий можно определить по карте. По прямой. Только вот конвои «по прямой» не ходили, что видно из схемы. Думаю, не ошибусь, если предположу, что 500 миль до Медвежьего – это «не очень большой крюк». А вот дальность ЭКОНОМИЧЕСКОГО хода ПО ПАСПОРТУ У Сокрушительного – 2200 миль, а у «Гремящего» - вообще 1670! Ума не приложу, как такие корабли могли дойти (да еще с боями и в сопровождении конвоев!) туда и обратно?! Возможно поэтому Брайан Скофилд в своей книге «Русские конвои» написал: «Корабли 1-й флотилии тральщиков, базирующиеся в Кольском заливе, и 2 русских эсминца должны были помогать эскорту в первые сутки перехода» (специально не цитирую «наших» источников, которые можно посчитать «ангажированными»). Это соображение будет весьма важным в дальнейшем.

В это же время в море уже находился другой конвой PQ-15, который направлялся в Мурманск.

В этот конвой входили 25 транспортов с мощным прикрытием: 12 кораблей эскорта, 2 крейсера и 2 ЭМ в крейсерской группе прикрытия. 2 линкора, авианосец, 3 тяжелых и 1 легкий крейсер и 10 ЭМ входили в группу дальнего прикрытия. Последняя должна была обеспечить безопасность обоих конвоев от атак надводных сил Кригсмарине, но пользы конвою QP-11 она не принесла.

Немцы, зная о движении этих караванов на встречу друг другу, постарались приготовить им теплую встречу в ледяных водах Баренцева моря. Адмирал Nordmeer Губерт Шмундт, в подчинении которого находились подводные лодки в Арктике. выделил для этого 9 субмарин, сведя их в группу Strauchritter, которая была создана для поиска и атаки указанных конвоев. В их число вошла и U 456 под командованием капитан-лейтенанта Макса Тайхерта, действовавшая на арктическом театре уже 4 месяца.

Воздушная разведка немцев работала очень неплохо и конвой PQ 11 был обнаружен очень быстро. Источники несколько разнятся в сроках, но практически сходятся в том, что уже 28 апреля немцы обнаружили конвой с воздуха.

QP-11 был обнаружен немецкими лодками через два дня, когда «семерка» U 88 Хейно Бомана установила с ним визуальный контакт в первые часы 30 апреля. В 01:20 Боман оповестил штаб и своих коллег сообщением: «Вижу вражеский конвой. Квадрат АС5925. Держит курс на север».

После получения сообщения Бомана, Тайхерт предположил, что если он будет придерживаться своего курса (норд-вест), то рано утром конвой будет им обнаружен. Тем не менее, после получения в 09:24 нового сообщения с «U-88» о нахождении конвоя в квадрате АС 5921, держащего курс на запад, Тайхерт понял, что его лодка находится севернее от точки нового местонахождения конвоя. «U 456» изменила свой курс и стала двигаться навстречу противнику.

А в это время в составе эскорта QP-11 произошли некоторые изменения. Бонэм-Картер решил покинуть конвой, так как считал, что «Эдинбург» подвергается большой опасности со стороны вражеских ПЛ, сопровождая тихоходные суда. По мнению адмирала, высокая скорость и противолодочный зигзаг являлись лучшей защитой от угрозы из-под воды. Вышеупомянутая U 88 уже выходила в атаку на конвой рано утром 30 апреля, выпустив в 06:03 три торпеды по эскортируемым судам, которые правда в цель не попали. Случившееся вызвало сильное беспокойство Бонэм-Картера и побудило его отдать приказ командиру «Эдинбурга» покинуть конвой. Правда, командир крейсера кэптен Фолкнер придерживался другого мнения, но был вынужден подчиниться. Как показали дальнейшие события, прав оказался именно он.

Из воспоминаний одного из членов экипажа «Эдинбурга»:

«Свидетельства, полученные мною позже от тех, кто находился в то время на мостике, указывают, что между командиром и адмиралом были разногласия по поводу ухода без сопровождения. И это, пожалуй, подтверждается тем, что после катастрофы командир, обращаясь к кому-то из экипажа корабля, сказал: «Адмирал принимает на себя всю ответственность за происшедшее».

По приказу Бонэм-Картера, утром 30 апреля «Эдинбург» покинул конвой и ушел вперед на 20-30 миль. Крейсер двигался так называемым широким противолодочным зигзагом со скоростью 18-19 узлов.

Описаний действий подлодки «U 456» немного, приведем наиболее полное из них, оставляя за рамками достоверность мелких деталей, не влияющих на общую картину.

В 10.12 командир «U 456» был вызван на мостик. Первый вахтенный офицер Рудольф Цорн доложил об обнаружении слева по борту тонкого столба дыма. Тайхерт принял решение начать сближение с его источником. В 11.20 U 456 обнаружила крейсер типа «Белфаст» о чем доложила в штаб Шмунда: «Крейсер типа "Белфаст" в квадрате АС5582, курс на запад, быстрый ход противолодочным зигзагом».

«U 456» начала преследование вражеского корабля. Но верхняя вахта лодки периодически теряла крейсер из виду. В 14:22 Тайхерт отправляет в штаб еще одну радиограмму, в которой докладывает о попытке поддержании контакта с крейсером и отсутствии возможности для атаки. В 15.10 на «U 456» снова устанавливают визуальный контакт с «Эдинбургом» и на этот раз Тайхерту необычайно везет - вражеский корабль, маневрируя, идет прямо на него. Лодка погружается и начинает предзалповое маневрирование. В 15.48 находясь на перископной глубине Тайхерт замечает, что крейсер меняет курс, но через 10 минут снова ложится на прежний. Затем снова следует смена курса. В это время на лодке совершенно некстати запотевает командирский перископ, и Тайхерт маневрирует под водой, руководствуясь данными акустика.

В 16.10 командир «U 456» в очередной раз поднимает перископ и видит крейсер, двигающийся зигзагом в его направлении. Но из-за запотевания перископа вражеский корабль виден очень расплывчато и нечетко, что мешает Тайхерту точно определить элементы движения цели. Тогда Тайхерт определяет их на глаз: скорость 20 узлов, курс 180 градусов, расстояние 4000 метров и отдает команду приготовить к стрельбы торпедные аппараты 1, 2 и 4. В 16.18 лодка веером выпускает три торпеды. Через 80 секунд, что приблизительно соответствовало расстоянию в 1200 метрам, на U 456 слышат два следующих друг за другом взрыва. Торпеды попадают в крейсер, причиняя ему тяжелейшие повреждения – «Эдинбург» имеет большую пробоину в левом борту от попадания первой торпеды и лишается после попадания второй двух винтов и руля.

Но на «U 456» дела тоже идут не самым лучшим образом. Сразу после залпа лодка начинает «брыкаться» и на короткое время показывает свой нос на поверхности. Тайхерт, во избежание обнаружения, приказывает инженер-механику взять ее под контроль и вернуть ее на перископную глубину. Приказ исполняется, но в запотевший перископ ничего кроме пятен не видно. Это вынуждает командира ПЛ принять решение о всплытии. «U 456» появляется на поверхности в 16.32 и Тайхерт видит результат своей атаки: имеющий крен «Эдинбург», описывает циркуляцию на скорости 5-6 узлов. Корабль окутан желтым дымом. Лодка погружается для того, что бы попытаться добить противника, но это решение было видимо весьма оптимистичным, так как перископ выходит из строя окончательно.

В 16.50 акустик докладывает об обнаружении шума винтов нескольких эсминцев, приближающихся к лодке. Тайхерт прекращает все попытки атаковать крейсер и уходит на безопасное расстояние, что бы избежать контратаки неприятеля. Лодка проводит под водой несколько часов и появляется на поверхности только в 19.45, что бы снова начать поиск поврежденного крейсера. В 20.20 «U 456» устанавливает визуальный контакт с «Эдинбургом», рядом с которым находятся несколько эсминцев. Тайхерт посылает в штаб доклад о своем успехе: «16.18. Два попадания во вражеский крейсер типа "Белфаст", квадрат АС5519, дистанция 1000 метров, глубина 4. На корабле сильный пожар. Имеет крен. Повторная атака невозможна из-за волнения на море и запотевания перископа. Через 30 минут после атаки появились вражеские эсминцы!»

Не имя возможности добить крейсер Тайхерт держался поблизости, передавая сообщения в штаб о его местонахождении, пока лодка не была замечена и загнана под воду эсминцами. Но покидать место событий U 456 просто так не собиралась. Тайхерт продолжил поиск «раненного» крейсера.

На что следует обратить внимание в этом описании?

Прежде всего на хронометраж. Крейсер был обнаружен и идентифицирован в  11-20 . Непосредственно атака началась в 15-10, торпедный залп – в 16-18. На основании этих цифр некоторые источники пишут, что-то типа «несколько часов подлодка преследовала крейсер». Что же это за чудесная лодка такая, которая 4 часа преследует крейсер, как волк оленя?

Подводная лодка «U-456» заложена 3 сентября 1940 года на верфи «Deutsche Werke AG» в Киле. Спущена на воду 21 июня 1941 года. 18 сентября 1941 года вошла в строй под командованием обер-лейтенанта Тайхерта и была включена в состав 6 флотилии подводных лодок Кригсмарине. В первый свой боевой поход лодка и ее командир вышли 31 января 1942 года. Поход, в котором лодка встретилась с «Эдинбургом» был для нее пятым.

Лодка относилась к типу VIIC, самому распространенному типу немецких лодок.

 Водоизмещение 769/871 тонна, максимальная скорость 17,7 (надводная)/7,6 (подводная) узлов. Вооружение – одна 88мм пушка, 4 носовых и один кормовой ТА, 1 зенитное орудие.

Судя по описанию, все 4 часа лодка вела маневрирование в позиционном положении. Естественно, свою максимальную паспортную скорость она дать не могла. Идя на скорости 18-20 узлов, «Эдинбург» должен был легко оторваться от лодки. Если бы «широкий противолодочный зигзаг» не возвращал его обратно на пересечение с лодкой! Вот и верь в полезность «противолодочных зигзагов»…

Странно и то, что за эти 4 часа на крейсере никто лодки не обнаружил. А как же локатор? А чем занимался оператор ASDIC («Эдинбург», конечно, не  корабль ПЛО, но гидролокатор на нем стоял!)? Не «полезней ли для здоровья» было бы идти на малой скорости, но под охраной эсминцев? В общем, теоретически рассуждать можно много, но события показали, что данное решение Бонэм-Картера оказалось ошибочным.

Целый ряд источников явно пытается «смягчить» ситуацию, например, Скофилд пишет: «крейсер «Эдинбург», следовавший зигзагом впереди конвоя, был торпедирован подводной лодкой «U-456». 20-30 миль, причем, судя по схеме прохождения конвоя, в сторону – это «шел впереди»? Ну, чисто в лингвистическом смысле, да! Исландия тоже «была впереди»…

Дэвид Вудворт («Тирпиц». Боевые действия линкора в 1942-1944 годах») подробно обосновывает эту точку зрения:

«Вероятность того, что произойдет нечто подобное, существовала всегда. Для борьбы с немецкими надводными кораблями необходимо было посылать в северные воды наши надводные корабли. В этом же районе одновременно находилось до 15 подлодок противника, а его корабли при хорошей погоде занимались разведкой и наведением подлодок на цель. В то же время действия кораблей эскорта конвоев были скованы малой скоростью транспортов и необходимостью постоянно находиться вблизи них. В связи с этим они не могли охотиться за подводными лодками. Кроме того, необходимо было экономить топливо, ибо расстояние от Мурманска до Исландии составляло 1200 миль».

Только вот обоснование смотрится странно на фоне того, что «Эдинбург» был торпедирован прямо в противоположной ситуации – и конвой его, мягко говоря, не сковывал, и скорость у него была вполне «не малой». Правда, ни на какие лодки он не охотился, но он был придан конвою и не для этого!

Чтобы окончательно «расставить точки над I» в этой ситуации, воспользуемся правилом: «лучшее основание для правильного вывода – сравнение с аналогом». Для этого отмотаем время назад, в конец марта 1942 года.

Эскорт конвоя PQ-13 составляли британский эсминец «Эклипс», два военных траулера и три норвежских вспомогатель­ных тральщика. Около 05:20 29 марта в охранение каравана всту­пили советские эскадренные миноносцы «Гремящий» и «Сокрушительный», а также британский «Ориби». Примерно в 3 ми­лях впереди и справа от конвоя противолодочным зигзагом на ско­рости 20 узлов маневрировали силы ближнего прикрытия - британский крейсер «Тринидад» и эсминец «Фьюри».

Радиолокационный контакт между противниками был уста­новлен почти одновременно. В 09:42 радар крейсера 2Тринидад» за­сек неизвестные корабли на дистанции 65 кабельтовых, по пеленгу 79°, а спустя шесть минут взорам английских наблюдателей откры­лись три германских эсминца. Немцы заметили британский крейсер на несколько минут раньше. В 09:46 Пёниц приказал атаковать противника торпедами и артиллерией. «Z-26» выстрелил семь, «Z-25» - восемь и «Z-24» - четыре торпеды. «Тринидад» от всех вы­пущенных торпед уклонился.

В завязавшейся артиллерийской перестрелке «Z-26» был на­крыт вторым залпом. Попадания 152-мм снарядов крейсера вызва­ли повреждения левой турбины. Замолчали орудия N2 и N3, начался пожар. «Тринидад» перенес огонь на «Z-25», но тот, едва получив незначительные повреждения, Поспешно отвернул и скрылся в снежном заряде. Третий эсминец – «Z-24» - последовал примеру своего переднего мателота. Германским кораблям благо­даря плохой видимости удалось оторваться от противника.

Поврежденный «Z-26» отходил 26-узловым ходом на северо-запад. «Тринидад» преследовал его, основываясь на данных радио­локации. Вскоре произошел второй бой между крейсером и эсмин­цем. В ходе предыдущей стычки в «Тринидад» попало два 150-мм снаряда, но он полностью сохранил свои боевые возможности. Благодаря превосходству в скорости на четыре узла британский крейсер сблизился с «Z-26» на дистанцию 17 кабельтовых и в 10:18 открыл огонь из орудий башен «А» и «В». Энергичное маневриро­вание не спасло «Z-26» от новых повреждений. Около 10:20 Пёниц передал по радио, что его эсминец находится в тяжелом положе­нии, и приказал двум другим кораблям оказать ему поддержку. Однако эти корабли пришли на помощь «Z-26» только через час. Пока же «Тринидад» сократил дистанцию боя до 10 кабельто­вых и ввел в действие всю свою артиллерию. Под градом снарядов «Z-26» стал валиться на правый борт и значительно снизил ско­рость.

В 10:22 «Тринидад» выстрелил по «Z-26» три торпеды, но не­предвиденное обстоятельство помешало англичанам добить гер­манский флагманский эсминец. Одна из торпед описала циркуляцию и спустя две минуты поразила сам «Тринидад». Две другие же просто не вышли из обледеневших аппа­ратов. Огромная пробоина размером 18x6 метров и внушительные разрушения, вызванные попаданием торпеды, вероятно, убедили моряков крейсера в высокой эффективности британского оружия. Но в данном случае это не стало поводом для радости. Повреждения оказались достаточно серьезными: скорость снизилась до 8 уз­лов, крен быстро вырос до 17 гр. В таком состоянии «Тринидад» не мог продолжать бой. Задача расправиться с «Z-26» была теперь возложена на маневрировавший где-то no-близости эскадренный миноносец «Фьюри» (примерно в 10:18 он отделился от крейсера, вероятно, с той целью, чтобы в случае, если эсминцу противника удалось бы ускользнуть от «Тринидада», отсечь его от конвоя).

Не будем подробно рассматривать дальнейшие события, скажем лишь, что «Z-26» подвернулся под орудия эсминца «Эклипс» и был добит. Экипаж его был снят другими немецкими ЭМ и подлодкой «U-376», после чего «Z-26» затонул. Победа англичан была бы «чистой», если бы командир «Тринидада» не вошел бы в раж и не использовал ТА. Но сами действия по охране конвоя – правильны. «Впереди», - это в 2-3 мили, а не в 20-30. Причем некоторые источники называют для «Эдинбурга» удаление от каравана и в 50-70 миль! Но будем считать это художественной гиперболой. Понятно, что в случае экстренной ситуации, крейсер мог и не успеть на помощь каравану, а ведь именно его орудия и локатор должны были стать основной силой при столкновении с надводными кораблями Кригсмарине!

Вернемся к торпедной атаке «U 456».

Как уже отмечалось, достоверных материалов, описывающих собственно атаку «U-456» не так много. Большинство серьезных источников (те же Роскилл, Скофилд, Майстнер) просто констатируют факт атаки. Однако, интерес к этой теме, обострившийся после подъема золота (в 1981 году) привел к появлению, в основном в интернете, целого ряда материалов, говорящих о лодке и ее командире, мягко говоря, «с придыханием». Например: «U-456 - одна из лучших в 16-й флотилии немцев. Командир ее - капитан-лейтенант Макс Тайхерт считался мастером «бесперископных атак».

Понятно – только ас из асов на суперподлодке мог попасть в «Эдинбург»! Неправильное указание номера флотилии (как уже отмечалось выше, «U-456» входила в 6-ю флотилию, а 16-й у немцев не было вообще!) – такая мелочь!

Командир «U 456» Тайхерт.

В реальности, как уже говорилось, этот боевой поход был для лодки и Тайхерта пятым. Но вот претендовать на превосходные степени и эпитеты ни лодка, ни ее командир, пока не могли! Ибо ПОКА не было ни потопленных кораблей, ни «безперископных атак». За 4 предыдущих похода лодка провела в море 62 дня, но лишь за месяц до встречи с крейсером, 30 апреля 1942 года, Тайхерту удалась атака на транспорт «Эффингем» из состава конвоя PQ-13. По материалам сайта Uboat.net, в 10.35 Тайхерт атаковал 3мя торпедами пароход «Манна» и промахнулся, а в 10.36 4й торпедой попал в транспорт «Эффингем» (6421 тн) и повредил его. Так как 2 атаки в течении 2 минут дело невозможное, логично предположить, что Тайхерт стрелял «дуплетом», сразу по двум транспортам, попав в один из них. Предположение, что залп предназначался только «Манна», а «Эффингем» «словил чужую торпеду» доказательными фактами не сопровождается, так что обижать командира не будем. Но и оснований для «лучшая» и «мастер бесперископных атак» - ни малейших.  Экипаж транспорта из 8 офицеров, 26 матросов и 9 артиллеристов («Эффингем» был вооружен одной 4дм пушкой, 2мя крупнокалиберными и 4мя простыми пулеметами) радостно попрыгали в 2 спасательные шлюпки и были таковы, но судно не затонуло! Тайхерт пытался добить транспорт, выпустив торпеду из кормового ТА, но промахнулся. При перезарядке ТА, транспорт был потерян в снежном заряде. Затем этот транспорт был обнаружен подлодкой U-435», но ее двухторпедный залп также прошел мимо, как написано «потому, что командир  не понял, что судно покинуто». И стрелял, как по идущему (очевидно, повреждения были «так ужасны», что даже командир лодки не смог их засечь!). И лишь в 12.19 третья торпеда попала в котельное отделение, которое взорвалось, еще через две минуты, после попадания еще одной торпеды, судно затонуло. Да простит меня читатель, но не могу не закончить «отвлечение» фразой типа «бог шельму метит». Одна из шлюпок с моряками (14 человек), посчитавшими, что в море будет безопасней, была подобрана через сутки тральщиком «Харриер», производившим поиск уцелевших. Но 6 человек уже погибли от переохлаждения. Вторая шлюпка была обнаружена советским патрульным кораблем уже через 65 часов после торпедирования «Эффингема». В ней, тоже от переохлаждения, погибли 4 человека из 13. Возможно, бороться до конца было бы лучшим выходом?

Возвращаясь к Тайхерту и «U-456» заметим, что всего лодка совершила 11 боевых походов и в дальнейшем потопила 6 судов общим  водоизмещением около 31 тыс. тонн, в том числе советский мотобот «Чайка» (80 тн). Сам Тайхерт к моменту атаки имел железные кресты 1 и 2 степени, за службу на миноносце.  Но это все уже совсем другая история…

Вот какую легенду можно сотворить из фразы о маневрировании по данным акустика!

Вдруг вспомнилась фраза из «Василия Теркина»: «Кто стрелял, куда попал?». С первой половиной этой фразы мы разобрались, займемся второй частью.

Попадание одной торпеды (если быть точным, она была второй) ни у кого сомнений не вызывает – кормовая часть. Все сомнения рассеиваются при взгляде на фото крейсера, где корма разнесена «вдребезги и пополам». А вот другое попадание в разных источниках описывается по-разному. С. Балакин в монографии «Крейсер Белфаст» (Морская коллекция. Выпуск 1. 1997) «запустил» ее в район 80-го шпангоута, да еще и с правого борта (показано оранжевым цветом на чертеже, приведенном выше). Автор монографии пишет, что «крен на правый борт уменьшили контрзатоплением отсеков и даже перетаскиванием тяжелых предметов». Интересно – золото к числу этих предметов он не относит? Найти на борту что-то более тяжелое и компактное, думаю было трудно…

При этом он же уверяет, что «бомбовый отсек, где оно (золото И.А.) хранилось был мгновенно затоплен после взрыва самой первой торпеды». Возможно, уважаемый автор монографии просто увлекся, нужно же чем-то обосновать отсутствие попыток спасти «спецгруз»? Что же может оказаться удачнее попадания торпеды «в самое яблочко»?

В принципе, подобное описание встречается в различных источниках, так что высказанные сомнения относятся к каждому из них.

Из воспоминаний матроса крейсера «Эдинбург» Джона А.П. Кеннеди (в списках экипажа «Эдинбурга» я не нашел Джона А П Кеннеди. Есть J A P Kenny, возможно опечатка? И.А.):

«В тот день я был до 16.00 на вахте на центральном посту связи, а затем пошёл на свою жилую палубу, которая находилась непосредственно под ходовым мостиком, пить чай. Жилая палуба выглядела типично для вахтенной жизни в условиях плавания: одетые в случайную одежду, большинство людей спали везде, где могли найти свободное место — на палубе, на ящиках, — так как подвесные койки можно было устанавливать только на ночь. Один мой друг пошёл в душ, а те, кто не спал, сидели за столом и пили чай. Надежды были радужными, так как не было ни воздушных налётов, ни кораблей, погибших от торпед, а мы всё дальше уходили от берегов Норвегии. Французский матрос-доброволец, служивший с нами, говорил, как он был спокоен. Это было в 16.13.

В этот момент появилась ужасающая вспышка, два страшных удара почти слились в один, погас свет. Казалось, время остановилось, как во внезапно остановившемся фильме, и в тусклом свете, идущем от палубного люка, я увидел сквозь густой дым громадную широкую трещину в переборке посредине корабля, которая шла от подволока до палубы. Казалось, прошёл целый век, а мы ещё всё сидели за столом. Затем волна шока прошла, и мы, как наэлектризованные, начали бегать по большой жилой палубе и будить людей. Это невероятно, но многие спали, несмотря на грохот взрыва, вероятно, от изнурения. Одна из торпед попала в середину корабля на расстоянии примерно одного стального листа от нашей жилой палубы. Доля секунды отделяла нас от катастрофы. Пробоина была такой величины, что в неё мог пройти автомобильный фургон. Соседняя с нами жилая палуба, которая испытала на себе всю силу взрыва, представляла собой сцену кровавой бойни. Многие были убиты сразу же; им, пожалуй, повезло, потому что остальные погибли медленной смертью, упав в расположенные ниже топливные цистерны. На нашей палубе все проснулись и, к счастью, не пострадали. Вода ещё не начала поступать, и, так как мой рундук находился в другой части корабля и мне нечего было здесь спасать, я вскоре занял очередь к трапу, чтобы подняться наверх. Все сохраняли спокойствие, никакой паники не было.

Оказавшись на палубе, я обнаружил, что вторая торпеда разрушила 63-футовую корму, оторвав рули. Квартердек загнулся вверх, обернувшись вокруг башенных орудий. Орудийные стволы прошли сквозь него, как нож сквозь масло. Таким образом, половина нашего вооружения была выведена из строя. Третья торпеда прошла мимо. Из четырёх винтов два были потеряны, но два действовали, что позволяло нам двигаться, хотя и без управления. Аварийные партии действовали очень эффективно, так как тренировались на случай такой аварии несколько недель тому назад. Капитан 3-го ранга Джеффериес отдал несколько необходимых, но душераздирающих приказов о задраивании помещений около зон взрывов для спасения корабля. Но этим практически сводились на нет надежды на спасение людей, оставшихся в этих помещениях. Так, 17-летний моряк оказался заблокированным на посту телефонной связи, окружённый со всех сторон водой. Некоторое время он поддерживал связь с мостиком по переговорной трубе. Командир и другие, сколько могли, старались поддерживать его моральный дух, но вскоре всё кончилось из-за нехватки кислорода, а может, из-за поступления дыма из соседней, повреждённой холодильной камеры.

Было ясно, что наше положение тяжёлое. Корабль был неуправляем, и хотя поступление воды было ограничено, оно всё же продолжалось. Мы должны были ждать помощи ещё не менее часа. Срок выживания в ледяной воде был минимальным, и мы в любую минуту ожидали повторной торпедной атаки. Согласно немецким источникам, после атаки на U-456 вышли из строя торпедные аппараты. В это время я быстро произнёс молитву и принялся в меру сил помогать в перетаскивании тяжёлых предметов на левый борт, чтобы сбалансировать крен на правый борт.

Конвой видел взрыв и принял наши сигналы о помощи. «Форесайт», «Форестер» и два русских эсминца покинули конвой и подошли к нам между 17.30 и 18.30. U-456 в это время находилась в трёх милях от нас и докладывала об обстановке. Она была почти захвачена врасплох, когда «Форестер» атаковал и попытался таранить.

Срочное погружение спасло лодку, хотя при погружении у неё был повреждён перископ. До конца операции она оставалась на глубине 40 футов. Глубинные бомбы не причинили ей вреда.

Вечером в тот четверг мы все находились в состоянии напряжения и усталости. Было холодно, так как электрическое отопление не работало, и внутри корабля было 18° по Фаренгейту. Но вскоре было выработано что-то вроде распорядка дня. Мичманские ванны были вычищены и заполнены горячим супом и какао, которые вместе с горячими булочками с сосисками и сандвичами были всё время в наличии. Со склада выдавались сигареты и продукты, обеспечивалось приготовление импровизированных блюд. Я был поражён всеобщим спокойствием, особенно среди раненых в ангаре, число которых увеличилось за счёт раненых с «Эдинбурга». Мне повезло, что мой рундук находился на незатопленной жилой палубе, поэтому у меня было много сухой одежды. Я раздал её своим нуждающимся друзьям. Вера в спасение была так велика, что я составил список, что у меня было, и что я потерял. Одному моему другу удалось пробраться на затопленную жилую палубу. Он хотел забрать 60 фунтов, большую по тем временам сумму, из своего рундука, находившегося под водой. Но он опоздал — кто-то уже их забрал, видимо, вскоре после взрыва. Я ещё много времени провёл в центральном посту связи, так как поступило множество сигналов.».

Здесь борт правый, но место попадания «середина корабля». А шпангоут 80 из 260 «с гаком» - это не совсем «середина». К сожалению, более точно кубрик не указан, а они – практически по всей длине крейсера.

Некоторые описания приводят термины «мидель» или «мидель-шпангоут» с правой стороны. НА схеме не показан конкретный номер мидель-шпангоута, но это явно не менее 130. Хотя, возможно, слово «мидель» - переложение «середина» на околонаучный язык (грешен, сам люблю умные слова и сложные термины – И.А.)?

Однако ряд других источников (например то самое описание атаки, приведенное выше как наиболее подробное!) дают попадание торпеды в ЛЕВЫЙ борт, в районе мидель-шпангоута. На чертеже этот вариант указан синим цветом. В этом случае, очевидно, что затопления бомбового погреба быть не могло. Правда и здесь есть «нюанс». В этом районе мы имеем носовое котельное отделение во всю ширину корабля. В этом случае логично предположить «оседание» крейсера в воду на почти ровном киле. Какой крен? Какое контрзатопление? Каких отсеков?

В качестве примера этой же версии приведем статью А. Чернова «Тайна крейсера Эдинбург», в которой он опирается на воспоминания  капитана 1-го ранга в отставке Сергея Георгиевича Зиновьева. В те дни и часы, когда происходили описываемые события, он находился на ходовом мостике крейсера «Эдинбург» как член военной миссии Советского Союза в Великобритании и представитель командования Военно-Морского Флота СССР в боевых походах кораблей ВМФ Великобритании.

«Около 16 часов 30 минут на корабле произошел сильный взрыв. Торпеда, пущенная с немецкой подводной лодки, угодила в левый борт в районе мидельшпангоута, точно посередине корабля. Люди еще не успели как следует осознать, что произошло, как корпус крейсера потряс новый взрыв. На этот раз торпеда ударила в корму.

Корабль словно споткнулся, потерял ход. В результате торпедной атаки вышли из строя гребной валопривод левого борта, два средних валопривода с гребными винтами, были основательно повреждены первое машинное отделение, второе котельное и многие другие жизненно важные системы боевого корабля. На «Эдинбурге» заполыхали пожары, крейсер начал угрожающе крениться на левый борт.»

Из «плюсов» такой версии – выход из строя машинного отделения, что маловероятно при попадании в  район погребов. В некоторых англоязычных источниках встречается термин «steam up», что следует перевести как «развести пары», «запустить машину», что значит, что остановка машинного имела место быть…

В качестве аргумента «куда попал» можно также привести иллюстрацию, опубликованную при описании операции по подъему золота.

Здесь видно, что корабль лежит на левом борту, а дыра – в правом, прямо в стенке отсека, где находилось золото. Но и тут возникают вопросы. Во-первых, если дыра прямо ведет в отсек с золотом, зачем вообще нужно было ставить колокол в другом месте, резать борт и протискиваться по коридорам? Судя по рисунку, ситуация из серии «заходи кто хочешь, бери что хочешь»…

Во-вторых, эта дыра – от попадания торпеды подводной лодки или эсминца? Про последнее попадание большинство источников сходятся – в противоположный борт, в районе шпангоутов 80-100. Хотя есть и прямые указания на попадание в левый борт.

В-третьих, на рисунке отсек с золотом показан прямо примыкающим к правому борту. На схеме же крейсера видно, что бомбовый отсек отделен от борта топливным танком. И это вполне естественно – при отсутствии серьезной брони и ПТЗ отсек, заполненный топливом, и обеспечивает безопасность погребов.

На сайте крейсера «Эдинбург» есть фото с названием «Поврежденный Эдинбург».

Судя по отсутствию людей и левому крену (правда, не такому ужасному, о котором пишут некоторые источники) фото сделано после того, как люди с крейсера были сняты. Качество снимка, к сожалению, не дает рассмотреть, что там, в районе передней надстройки. Дыра в борту? Артефакт пленки? Тень или волна?

В общем, как кажется автору этих строк, первые попадания были все-таки в правый борт. Хотя и остается загадка с повреждением торпедой левой части рулевого управления и винтов.

«Путаница» же в описании бортов вполне может быть связана и с переводом. Все-таки термины типа «starboard» или «portside» (соответственно правый и левый борт корабля) “по зубам» не каждому переводчику. Не во всех школах преподают технический и военный перевод!

Эх, судовой журнал бы «в студию»!

И последняя странность в описании торпедной атаки. Судя по приведенному выше описанию, Тайхерт определил дистанцию в 4000 м. Угол атаки – 90 град. А по времени до взрыва дистанция определена уже в 1200 м.! Старик Архимед быстренько посчитал бы, что за время, которое понадобилось бы  торпеде на почти 3000 «лишних» метров (примем скорость торпеды узлов в 40), «Эдинбург» на своей скорости в 20 узлов прошел бы около 1,5 км. И именно на таком расстоянии за его кормой прошли бы торпеды. И никакой веер не помог бы! Опечатка в тексте? Или Тайхерт неправильно рассчитал «треугольник» и попал случайно?

Обратив внимание на многочисленные странности, связанные с атакой, посмотрим, что было дальше…

Получив сообщение о том, что «Эдинбург» торпедирован, английские эсминцы «Форестер» и «Форсайт» оставили охранение конвоя и пошли на помощь крейсеру. То же самое сделали и советские эсминцы «Гремящий» и «Сокрушительный». Таким образом, охранение конвоя сразу ослабело в два раза!

Эсминцы «Форсайт» и «Форестер» вместе с двумя советскими эсминцами окружили поврежденный корабль, который предпринял попытку вернуться в Кольский залив, до которого было 250 миль. Капитан корабля X. Фолкнер попробовал идти на главных двигателях, но развороченную взрывом корму заливала вода, и корабль не держался на курсе. Из-за постоянного рыскания продвинуться в нужном направлении на значительное расстояние не удавалось. Тогда адмирал Бонэм-Картер приказал «Форестеру» взять крейсер на буксир. Но очень скоро буксирный конец оборвался. Решили попробовать наоборот: чтобы «Эдинбург» взял на буксир «Форсайт», который стал бы своеобразным стабилизирующим плавучим якорем. Так дело пошло лучше, и в течение следующих шестнадцати часов процессия двигалась весьма успешно. Никто не подозревал, что все это время за кораблями тихо скользила вражеская подводная лодка «U-456». У советских эсминцев кончилось топливо, и они вернулись на базу. «Эдинбург» расстался со своим импровизированным плавучим якорем, чтобы дать возможность «Форсайту» присоединиться к группе эсминцев, сформировавших противолодочный экран. Присутствие эсминцев помешало немецкой подводной лодке покончить со своей жертвой. Вечером 1 мая к нему присоединились тральщики «Харриер», «Нигер», «Госсамер» и «Хуссар» вместе с русскими сторожевиком (это был СКР «Рубин» - И.А.) и буксиром. Они прибыли из Кольского залива на помощь «Эдинбургу». К несчастью, буксир оказался недостаточно мощным, чтобы тащить крейсер, но он помог «Эдинбургу» удерживаться на курсе.

Здесь тоже есть загадка. В источниках, конкретизирующих этот загадочный «русский буксир», однозначно упоминается посыльное судно П-18. Посыльные суда в большинстве своем – бывшие траулеры или старые пароходы, серьезно тащить крейсер на буксире, действительно не могли. Только вот в списке кораблей и судов Северного флота за 41-45 гг числятся посыльные суда ПС-1, ПС-2, ПС-3, ПС-4, ПС-48, ПС-49, ПС-70,Ж ПС-75 и ПС-89. Был еще и буксирный пароход №18 «Кандалакша». Кто ты, «П-18»?

О встрече кораблей расскажем словами еще одного участника событий.

Радугин — командир отделения сигнальщиков сторожевого корабля «Рубин», направленного штабом флота в район боевых действий. Во время морского сражения обстановка непрерывно менялась, видимость была плохая, поэтому Радугин сообщает лишь некоторые штрихи боя — как они ему запомнились. «30 апреля 1942 года,— пишет Радугин,— сторожевой корабль вышел из Полярного и взял курс на север с задачей: найти и вступить в охранение английского крейсера «Эдинбург», торпедированного немецкой подводной лодкой в точке, лежащей в 250 милях к северу от Кольского залива.

В штабе сообщили: около крейсера находятся два английских эсминца, крейсер сильно поврежден, но все-таки имеет ход около шести узлов и движется к нашим берегам; из Кольского залива к нему на помощь вышли пять английских тральщиков и один советский буксир; по данным разведки, с фашистских баз на норвежском побережье вышли в море несколько эсминцев и подводных лодок. Баренцево море было сравнительно спокойным (4—5 баллов), но непрерывные снежные заряды ограничивали видимость порой до нуля. Выйти в этих условиях точно на крейсер (при отсутствии радиолокатора) было непросто. Но «Рубин» вышел — 1 мая в 17 часов 30 минут мы обменялись с крейсером опознавательными сигналами и вступили в его охранение от подводных лодок. С крейсера запросили наши координаты. Мы их тут же сообщили. Как выглядел «Эдинбург»? Укороченным. Взрывом торпед у него оторвало корму вместе с нижней трехорудийной башней главного калибра (по другим свидетельствам башня была на месте, но ее скрывал задранный вверх настил палубы, свидетель просто не разглядел ее). Листы палубного настила загнулись кверху и почти закрывали верхнюю башню... Стоял он на ровном киле.

Тральщики и буксир, вышедшие на четыре часа раньше нас, появились около 23 часов 1 мая, причем не с юга, как мы, а с северо-запада. С этого момента началась буксировка «Эдинбурга». При этом не все ладилось, так как буксир был маломощным. Тогда утром 2 мая два тральщика встали по бортам, а буксир — впереди, и вот в такой упряжке дело сразу пошло на лад — скорость заметно увеличилась. Но в начале девятого появились немецкие эсминцы, о чем возвестил орудийный выстрел по левому борту крейсера. Буксир сразу отошел на юго-запад, а все тральщики и оба эсминца переместились на левый борт. Мы оказались с правого борта, помня о том, что на поиски «Эдинбурга» вышли и подводные лодки противника. Бой разгорался, но снежные заряды скрывали от нас не только немцев, но и англичан. Сколько было немецких эсминцев и как они расположились, можно было только гадать по выстрелам».

Очень важна и интересна раскладка времени.

Торпедирован «Эдинбург» был в 16.30. Через полчаса по одним источникам, а по другим – через 1-2 часа (в 17.30 - 18.30) появились 2 английских и 2 советских эсминца, что дает расстояние «Эдинбурга» от конвоя от 10 (что почти невероятно) до 50-60 (что также маловероятно) миль.

Расстояние до Мурманска (в среднем по разным источникам) – 250 миль. Максимальная скорость «Рубина» - 15 узлов. На 250 миль ему нужно часов 20, а с запасом процентов в 20 (предельная скорость – это на 1-2 часа, а не на сутки!) – почти сутки. Значит, приказ на выход получен вечером 30го, часов в 18-20. Что соответствует воспоминаниям. Тральщики потратили на это на 8 часов больше, что тоже понятно, скорость тральщиков с буксиром вряд ли больше 10 узлов… Но, главное, приказ им дали еще днем 30го, буквально сразу после торпедирования!

«Движение началось ночью в четверг, но в 6.00 в пятницу 1 мая русские эсминцы сообщили, что у них кончается топливо и они должны уйти на заправку. После неё русские обещали немедленно вернуться. «Форесайт» теперь вынужден был отдать буксир, чтобы обеспечить прикрытие от атак подводных лодок, и хотя было достигнуто некоторое продвижение в течение пятницы, никакого реального прогресса не было, пока около 18.00 не прибыл русский СКР «Рубин». Затем около полуночи из Мурманска прибыли тральщики «Госсамер», «Харриер», «Хуссар», «Нигер». За 36 часов было пройдено около 60 миль. С германской стороны с четверга были предприняты различные действия. В пятницу мы получили тревожное сообщение о том, что «Адмирал Шеер» вышел из гавани (к счастью, оно оказалось ложным)».

Как видим, расклад по времени английского и советского источников совпадают.

Советские эсминцы «запросились домой» в 6 утра 1 мая, когда было известно, что помощь выслана. Как уже отмечалось выше, дальности действия советских эсминцев было явно маловато для океанских операций. Косвенно это подтверждается, что и в других конвойных операциях они явно «недобивали» до острова Медвежий. И в конвоях PQ-13 и  PQ-14 они подключались к сопровождению лишь в последние сутки. Даже в знаменитом PQ -17 разгром конвоя произошел к востоку от о. Медвежий, но при этом советские эсминцы еще не вышли навстречу ему. Узнав, что конвой распущен и уничтожается, командование СФ бросило в море буквально все, что было под рукой. В море вышли 5 эсминцев. Но было уже поздно…

Понятно, что САМ ФАКТ ухода эсминцев от подбитого крейсера вызвал уныние у моряков крейсера. Ясно также, что рядовые моряки не могли знать «почему и зачем». Отсюда и мысль одного из матросов «Эдинбурга», что русские ушли праздновать 1 мая. Но когда такие «сведения» появляются в нашей же литературе, причем с претензией на аналитику, это, мягко говоря, странно.

Один из примеров этого «жанра»: «Еще надо сказать: англичане полагали, что исход боя мог быть не столь трагичным для «Эдинбурга», если бы охранение «Эдинбурга» не покинули советские эсминцы. По мнению наших союзников, немцы просто не решились бы атаковать, имея три эсминца против четырех английских и двух русских. Отход «Гремящего» и «Сокрушительного» в Мурманск для англичан явился полной неожиданностью. К тому же они были уверены, что советские корабли вскоре вернутся, ведь события разворачивались в зоне оперативной ответственности советского флота. Но этого не произошло. Англичане не скрывали досады и произошедшее трактовали по-своему - русские бросили их для того, чтобы отпраздновать свой пролетарский праздник 1 мая в своей базе. В одной из современных версий тех событий высказывается мысль о том, что наше командование просто смалодушничало по причине серьезных неудач, имевших место как раз в те же дни на Северном флоте. Рисковать еще и эсминцами наши не стали».

Даже «по горячим следам» англичане вроде бы не обвиняли руководство СФ в «малодушии». Кто послал к крейсеру тральщики (да, английские, но «работавшие на СФ» в тот момент!) и СКР «Рубин»? Марсиане? Или на «Рубине» сплошь собрались моряки «1 мая не празднуюшие»?

Конечно, вопрос, почему так, а не иначе интересен всегда. Посмотрим опять раскладку времени. Эсминцы пошли на базу в 6.00 (есть сведения о другом времени – 3.50). В Полярный они прибыли в 17.00. Итого 11-13 часов. За сколько можно «под пробку» залить 2 эсминца? Мало просто закатить глаза и задумчиво пошевелить пальцами. Нужно знать возможности базы, наличие топлива, состояние кораблей. Встречаются мнения – 4-5 часов. При полном отсутствии надежной информации спорить не буду, соглашусь. Итак, «повторный старт» - 1 мая, 23.00. 11 часов (берем данные, приведенные выше, по минимуму). Время прибытия к месту боя – 2 мая 10.00. «Эдинбург» уже час, как на дне. Вот и вся «аналитика»…

Другое дело,  можно ли было сделать «совсем по-другому»?

Передать часть мазута на советские ЭМ на ходу? Хотя бы с того же «Эдинбурга», которому путь до Ирландии уже не светил? Англичане практиковали дозаправку кораблей охранения караванов. Можно ли было проделать то же с советскими кораблями?

Выслать другие эсминцы из состава СФ? Тут все просто.

Эсминец «Куйбышев». 23.02.42 поврежден при подрыве мины в параване. С 4 марта по 3 мая стоял в ремонте на СРЗ-35.

Эсминец «Урицкий». С 11 ноября 1941 по 18 июня 1942 находился на плановом ремонте на заводе №402. Заодно установлена противоминная система и усилено зенитное вооружение.

Эсминец «Грозный». 6 марта 1942 сел на камни острова Олений во время шквала. 20 марта пришел в Мурманск и встал в док. Ходовые испытания после ремонта пройдены 20 мая.

Эсминец «Громкий». С 26 апреля по 5 мая 1942 совершил 6 выходов в район губы Вичаны для обстрела наземных позиций противника.

Эсминец «Стремительный». В апреле 1942 состоял в составе флота чисто теоретически. Дело в том, что 20.07.41 он подвергся авианалету на рейде Полярного. Разломился и затонул. В апреле 1942 частями поднят и отбуксирован в Мурманск. Позже кормовую его часть использовали для ремонта ЭМ «Разъяренный».

Эсминец «Карл Либкнехт». Начало войны встретил в капремонте. Принимал участие в боевых действиях лишь с ноября 1944 года. Все! Больше эсминцев в составе СФ к моменту описываемых событий не было!

Получив сообщение «U-456», Шмундт приказывает выйти в море на поиски конвоя трем германским эсминцам: Z-7 «Герман Шеманн», Z-24 «Георг Тиле» и  Z-25 «Ганс Людеман». В 23.30 эсминцы покинули якорную стоянку и вышли в море. Кстати, интересная аналогия по времени подготовки! С учетом, что радиограмму лодки немцы получили в 20.30 (время приведено в описании атаки «U-456»), немцам понадобилось 3 часа на выход в море. Так сказать, «время прохождения приказа по цепочке». Вряд ли кто-нибудь может предположить, что немецкие эсминцы в ожидании приказа на перехват конвоя стояли с сухими танками?! А сколько бы им понадобилось времени, если бы надо было еще и заправиться?

Эсминец «Герман Шеман»

В ряде источников указывается, что эсминцы были направлены на перехват «Эдинбурга». Однако при первом же взгляде на схему проводки движения становится ясно, что эсминцы были нацелены именно на конвой! К тому же это грамотно и с тактической точки зрения. Бой с крейсером мог привести (и привел) к потерям. Конвой тем временем уходил бы все дальше. При входе его «под колпак» группы дальнего прикрытия три эсминцы не смогли бы его атаковать, даже, если бы и догнали его. А вот атаковать конвой, оставшийся «без крейсера» и с уполовиненным прикрытием эсминцев – дело вполне надежное. А крейсер можно добить и потом, раньше, чем через 3-4 суток ему в Мурманск не попасть! Курс немецких эсминцев на карте вполне соответствует такой тактике.

Эсминец «Бульдог»

Тем временем конвой QP-11 в сопро­вожденииуменьшившегося эскорта, состоявшего из четырех эсминцев: «Бульдог»(коммандер М. Ричмонд), «Бигль» (коммандер Р.С. Медли), «Эмезон» (лейтенант-коммандер Н. Е. У. Рупер) и «Беверли» (лейте­нант-коммандер Дж. Грант)следовал дальше. 1 мая в 5.40, когда он находился в 150 милях восточнее острова Медвежий, его неожиданно атаковали 4 немецких торпедоносца. Это был первый случай использования авиационных торпед против арктических конвоев. Англичане полагали, что за конвоем следят 4 подводные лодки, и пытались оторваться от них, меняя курс. На море плавало множество льдин, часто налетали снежные заряды, и видимость колебалась от 2 до 10 миль.

Эсминец «Беверли»

Внезапно эсминец «Беверли», находившийся на левом крамболе конвоя, передал: «Вижу противника». Немецкие корабли имели 10–150-мм орудий и 5–127-мм. 4 оставшихся британских эсминца в общей сложности имели 6–120-мм орудий и 3–102-мм. Получив сообщение «Беверли», командир эскорта капитан 2 ранга М. Ричмонд немедленно собрал свои корабли. Бой получился жарким и длился 5 часов.

Замеченные с дистанции 50 ка­бельтовых вспышки оранжевого пламени вдоль кораблей противни­ка дали знать, что за ними немину­емо последует залп 5-дюймовых орудий. Флотилия Ричмонда реши­тельно ответила, и ее атака сыграла свою роль, т.к. через несколько ми­нут враг отвернул и вышел из боя.

Эсминец «Эмезон»

Во время этого спорадического обмена выстрелами враг сосредоточил огонь на «Эмезоне». Эсминец получил повреждения и понес человеческие жертвы, но остался в строю и, пока производился временный ремонт, про­должал вести огонь по врагу.

Затем последовал ряд атак, по­требовавших от всех командиров ог­ромного напряжения, в особенности от коммандера Ричмонда. Защита вверенного ему конвоя стала его персональной заслугой. Другие офицеры назвали действия капитана 2 ранга Ричмонда рискованным блефом, но благодаря ему конвой сумел проследовать далее. Спустя пол­часа после первого поединка про­тивник появился снова и обороняю­щиеся эсминцы вновь развернулись для атаки. Точность их огня в оче­редной раз напугала немцев и он от­вернул в темноту.

Через час враг был замечен опять, но, похоже, он неохотно шел на сближение из-за более точного огня британских эсминцев. Неприя­тель снова прекратил бой.

5 раз немцы пытались прорваться к транспортам, но каждый раз встречали отпор.Успех немцами был достигнут достаточно скромный – эсминцы сумели потопить лишь одно судно (советский пароход «Циолковский»), так как британский эскорт оказал им яростное сопротивление, лишив возможности Шульце-Хинрикса добиться большего успеха. В 20.00, израсходовав 2/3 боезапаса (только «Шеман» отстрелял 380 снарядов!), немецкие эсминцы вышли из боя.

Правда и здесь не без загадок.

На упоминавшемся уже сайте Uboats.net «Циолковский» помечен как поврежденный при атаке подлодки «U-589».

«В 3-13 1 мая 1942 года U-589 атаковала двумя торпедами конвой QP-11 и 5 минут спустя слышала взрыв. Циолковский был поврежден и затем, отстав от конвоя был потоплен германскими эсминцами Z-24 и Z=25. Выжившие были подняты на борт Лорда Миддлтона.» 27 человек погибло, 14 спасено. Если принять эту информацию, то понятно, что «Циолковский» оказался вне прикрытия оставшихся при конвое кораблей и был добит немцами походя. Иначе трудно понять, почему немцы выбрали объектом пуска торпед самый маленький корабль конвоя.

Получается, что конвойные корабли не заметили эту атаку. Но обвинять их в этом не могу! И видимость была плохая, да и торпеду от ПЛ «Циолковский» мог получить «под шумок», когда английские эсминцы отбивали атаки немецких, и не могли обеспечивать ПЛО конвоя.

Из документов.

«10 июня 1942 г.  Секретно

 По докладу ст. помощника капитана теплохода "Циолковский" тов. Остроумова и 3 механика тов. Курта о гибели теплохода "Циолковский" доношу:

Теплоход "Циолковский" 28 апреля вышел из Мурманска в составе конвоя, следовавшего в Исландию. Теплоход имел груз 255 стандартов леса. Переход продолжался благополучно до 1 мая. В районе острова Медвежий 1 мая в 5 часов 35 минут появились четыре вражеских самолета, на судне была сыграна боевая тревога, люди заняли свои места, согласно боевого расписания. Самолеты, сбросив бомбы, улетели, остался один вражеский самолет, видимо, разведчик, который наводил свои надводные и подводные силы.

В 13 часов 35 минут, т.е. через 8 часов появились надводные и подводные силы противника (миноносцы и подлодки).

Команда теплохода "Циолковский" находилась на своих местах по боевой тревоге. Вблизи каравана завязался бой между английскими и немецкими миноносцами, вблизи рвались снаряды противника. Капитан судна тов. Левицкий приказал поставить дымовую завесу для прикрытия каравана.

В 14 часов 25 минут с левого борта судна раздался сильный взрыв, торпеда попала в машинную переборку. Судно получило дифферент на корму и стало тонуть. Команда судна спокойно начала спускать шлюпки на воду и спасаться. Спустя некоторое время на судне раздался второй взрыв, установить принадлежность взрыва невозможно, но по силе взрыва и действия можно предполагать, что в судно попала вторая торпеда. Вторым взрывом все находящееся на верхней палубе было выброшено за борт, а из трюмов выбросило доски.

Часть людей  была выброшена толчком,  некоторые выбрасывались за борт сами, имея спасательные пояса. Очутившись в воде, люди спасались на выброшенных из трюма досках и перевернутых шлюпках.

К месту катастрофы подошел английский тральщик и на малом ходу выбросил сетки и концы, за которые хватались люди, и их подбирали на борт тральщика, которых оказалось 14 человек.

В стороне шел бой между английскими и немецкими миноносцами. Тральщик получил приказание прекратить подбирать людей и идти на присоединение, что им было и выполнено. Не подобранные члены экипажа, по всей видимости погибли, некоторые члены экипажа, в том числе и капитан Левицкий, потонули с судном, так как на воде их никто из спасшихся не видел.

Судно затонуло в течении 2-3 минут. Действие личного состава было исключительно героическое. Без паники люди спускались в ледяную воду, находясь в последней свыше часа.

Смертью храбрых погиб капитан судна тов. Левицкий, не покинувший судна, желая снять секретные документы, для чего направился в каюту и не успел уже выброситься за борт. В заключении считаем необходимым возбудить ходатайство о пенсии семьям погибших в бою с фашистами при выполнении боевого задания Правительства.

Приложение:      1. Список погибших товарищей.

2. Рейсовое донесение ст. помощника капитана теплохода

"Циолковский" тов. Остроумова

3. Объяснение 3-го механика тов. Курта

И.о. начальника Мурманского

государственного морского пароходства                               Улицкий

 Начальник политотдела Мурманского

государственного морского пароходства                                   Зубов»

Факт остается фактом. Оставшиеся при конвое эсминцы ПОЛНОСТЬЮ выполнили свой долг и защитили конвой, не допустив его разгрома в условиях атак авиации, ПЛ и эсминцев противника.

Большое внимание в литературе и инете уделяется соотношению сил в этом бою. И не случайно, вот один из отечественных «аналитических» источников:

«На этот момент численный перевес был на стороне англичан - 4 эсминца, 4 корвета, минные тральщики. Но три новейших тяжелых немецких корабля серии «Narvik» превосходили англичан по огневой мощи и скорострельности орудий, а также и по скорости. Реально помочь могли бы советские эсминцы, но их не было».

Ох уж эти «советские эсминцы»! И конвой они не защищали, и крейсер бросили! И все это одновременно! Что бы им еще не поставить паруса (ну топлива все равно не было!) и не навестить какой-нибудь Альтен-фьорд, чтобы взять «Тирпиц» на абордаж?!  

А почему никого не смущает, что конвой был брошен своим лидером и самым мощным кораблем из состава охранения? И что когда этот самый корабль, по собственной (командования, конечно, железо ни в чем не виновато!), мягко говоря, неосторожности, получил пару торпед, он тут же отозвал половину эсминцев (причем самые мощные из них!) на помощь «себе любимому»? Когда пишут, что немцы, увидев 2 русских ЭМ, просто не рискнули бы атаковать, почему-то никто не вспоминает, что немцы «рискнули атаковать» PQ-13, у которого был в охранении боеспособный крейсер?

Гораздо с большим основанием в вину Бонем-Картеру можно поставить гибель «Циолковского» и людей на нем, т.к. оставшемуся охранению конвоя не хватило сил ни на защиту транспорта, ни на спасение всего его экипажа.

Получив информацию о безрезультатности атак конвоя,  Шмундт перенацеливает своих «охотников» на другую цель, эсминцы получают приказ начать поиск «Эдинбурга». Это тоже понятно, еще несколько атак с неясным результатом и добивать крейсер будет нечем, эсминцы истратят весь боезапас!

Шульце–Хинрикс обнаружил крейсер и его сопровождение утром 2 мая. В 6:17 между британскими и немецкими кораблями начался бой, в ходе которого обе стороны понесли потери. Британцы серьезно повредили «Герман Шеманн», немцам же удалось нанести тяжелые повреждения британским эсминцам «Форестеру» и «Форсайту», а так же одна из выпущенных им торпед попала в «Эдинбург», который, тем не менее, все еще держался на плаву. Однако, не смотря на то что, ситуация складывалась в пользу немцев, Шульце-Хинрикс приказал Z-24 и Z-25 выйти из боя и заняться спасением экипажа «Шеманна», который был добит ими после того, как с него была снята большая часть экипажа. Закончив с «Шеманном» немецкие эсминцы начали возвращение на базу.

Различные источники также дают расхождения в рисунке боя, но останавливаться на этом не будем, понятно, что каждый участник видит бой по-своему, ну а со стороны – тем более.

Приведем схему маневрирования основных участников этого боя и остановимся (опять же) лишь на «странностях».

Во-первых, схема и источники говорят о том, что «Эдинбург» описывал циркуляции влево. Что опять «подбрасывает дров» в вопрос о попаданиях торпед. Если у корабля уничтожены винты слева, а крен он имеет на правый борт, то напрашивается вывод о том, что циркуляция будет вправо! Хотя, это не закон, неизвестно ведь, как «рулила» кораблем полуоторванная часть кормы. Если листы обшивки при отрыве кормы загнуло влево, то они будут разворачивать корабль тоже влево…

Во-вторых, по одному из воспоминаний, «Z-24 тоже дал торпедный залп. Торпеды проскочили под килем «Форестера» и пошли на неуправляемый крейсер. Одна из торпед почти на пределе дальности хода попала в крейсер напротив первого попадания с U-456, хотя с другого борта. Взрыв почти переломил крейсер пополам. Тем не менее, он продолжал вести огонь, хотя теперь и адмирал, и командир корабля ясно понимали, что надежд спасти «Эдинбург» не осталось». Т.е., получается, что стреляли немцы не по крейсеру, а по «Форестеру»? Честно говоря, я считаю маловероятным, что немцы установили СПЕЦИАЛЬНО глубину торпед так, чтобы они прошли под килем «Форестера» (осадка 3,81 м) и попали в «Эдинбург» (осадка 6,5 м). Тем более, что это был уже второй бой с эсминцами противника! Сознательно лишать себя возможности попасть во врага торпедой?? Ну а если торпеда просто «нырнула», то есть ли предел невезучести корабля? То лодка случайно попадет, то эсминец…

По одному из источников, конец боя выглядел так:

«В 6.48 в атаку вышли Z-24 и Z-25. «Эдинбург» сделал несколько залпов из 152-мм и 102-мм орудий, но на сей раз ему повезло гораздо меньше. Одна из семи выпущенных торпед попала в левый борт в районе 86—108-го шпангоутов — напротив предыдущей пробоины по правому борту. Корабль сразу же получил крен в 12 градусов, многие внутренние помещения (носовое котельное отделение, погреба 3-й башни и другие) стремительно заполнялись водой и нефтью из повреждённых цистерн. Кэптен Фолкнер вынужден был приказать застопорить турбины и машинной команде подняться наверх.

К крейсеру немедленно подошли тральщики «Харриер» и «Госсамер», ошвартовались с обоих бортов, а «Хуссар» маневрировал поблизости, ставя дымовые завесы. Эсминцы «Форсайт» и «Форестер» ввязались в бой с Z-24 и Z-25, получили тяжёлые повреждения, но в конце концов отогнали противника. Немцы отошли к агонизирующему «Герману Шеманну», сняли с него экипаж, а повреждённый эсминец подорвали глубинными бомбами. В 8.30 флагман гитлеровской группы «Арктика» пошёл ко дну. Однако ненадолго пережил свою жертву и обречённый «Эдинбург».

Другие источники увеличивают крен до 25-29 градусов, пишут, что корабль «был практически разорван пополам», но это, скорее всего, опять – «литература»…

Итак, в итоге боя имеем 1 потопленный эсминец у немцев и вновь поврежденный торпедой «Эдинбург» и два избитых артиллерией эсминца с английской стороны. Целый ряд источников сходятся в мысли, что немцы могли и добить англичан, но в условиях плохой видимости приняли подошедшие тральщики за эсминцы и предпочли выйти из боя, сняв экипаж с «Германа Шемана».

Англичане в это время занимались тем же делом – снимали экипаж с «Эдинбурга». Могли ли они спасти крейсер? Источники пестреет описаниями безнадежности положения крейсера, плохой погоды, опасности захвата корабля и груза немцами, опасности повторного нападения при загруженности тральщиков и повреждении эсминцев. Но создается впечатление, что здесь авторы слегка лукавят.

Что немцам было не до повторных нападений или, тем более, захвата крейсера просто подтверждается дальнейшими событиями. Они просто не пытались этого делать и все.

На фото, где команда «Эдинбурга» переходит на тральщик не видно никаких следов шторма. Да, снге шел сильными зарядами, что признают все, но от этого корабли не тонут. Да, у крейсера заметен серьезный крен, но никто с ним и не борется!

Безнадежность положения крейсера сильно смазывается дальнейшим соревнованием англичан на тему «Как мы топили Эдинбург». А топили его тщательно, вдумчиво и весьма настойчиво.

Тральщик типа «Халикон», к которому относился «Харриер»

Для начала «Харриер» с малой дистанции сделал 20 выстрелов в район ватерлинии, но никакого результата это не дало. Затем рядом с крейсером сбросили две серии из 24 глубинных бомб, установленных на малую глубину, увы, опять без какого-либо эффекта. Тогда выполнить печальную миссию поручили эсминцу «Форсайт». С дистанции 1350 метров была выпущена торпеда, попавшая в левый борт в районе второй трубы. Если быть более точным, то многие источники уверяют, что выпустили три торпеды. Попала одна…

Четвёртый подводный взрыв стал для крейсера смертельным в 8 часов 52 минут он исчез под водой.

Не нужно ничьих свидетельств. Все сказал сам адмирал.

В письме своей жене 13 мая контр-адмирал Бонэм-Картер писал: «Мне удалось снять всех офицеров, кроме двух, которые были убиты, и около 800 рядовых из 850. «Эдинбург» тонул очень медленно, и так как германские эсминцы находились всё ещё поблизости, я приказал нашему эсминцу «Форсайт» выпустить по «Эдинбургу» торпеду. Через две минуты он затонул».

Немцы, действительно были недалеко! Они также занимались спасательными работами и явно тоже торопились домой, т.к. сняли не всех.

Причем раскладка времени опять дает интересную картину. В 6.53 «Форестер», получив 3 снаряда полностью лишился хода. До 7.35 он беспомощно дрейфовал на поле боя. Пришедший ему на помощь «Форсайт» тоже «получил» 4 снаряда, лишился всех пушек, кроме одной. В 7.20 он вынужден был выйти из боя, прикрывшись дымзавесой, а в 7.26 потерял ход.

«Эдинбург» «свою» торпеду получил в 7.10.

Немцам это «обошлось» почти даром. Судя по всему, только «Z-25» «словил» один 120мм снаряд в радиорубку. Казалось бы, победа!

Но в 7.30 Шульце-Хинрикс отозвал свои эсминцы из боя, чтобы снять команду с «Шемана». Ну и себя, конечно!

Под прикрытием дымзавесы, поставленной «Z-25», «Z-24» снял с «Шемана» около 250 человек и еще 10 поднял с плотиков. Еще 12 матросов успели перейти на «Z-24» раньше, в 7.00, еще по ходу боя.

А затем, спешно прекратив спасение людей, эсминцы ушли, дав радиограмму: «Квадрат 5917. Спасайте людей с Шёмана» и оставив на шлюпках и плотиках еще 56 человек, включая первого помощника капитана.

Следует отметить, что несмотря па потерю хода, «Шёман»полностью сохранял плавучесть и остойчивость, и даже взрыв в 08:05 глубинных бомб, заложенных Лёрке, не привел к мгновенно­му затоплению корабля. «I 'ерман Шёман» затонул только в 08:30. По другой версии, причиной гибели эсминца стали подрывные заряды и торпеда, выпущенная с «Z-24».

«Шеман» тонет

Ну, в общем, добивать, а тем более брать «Эдинбург» на абордаж, немцы явно не собирались…

Много пик сломано на тему, можно было бы снять с крейсера золото, или нет. Сторонники версии «нет» утверждают, что снять золото из затопленного отсека, в то время, когда крейсер тонул сам, невозможно. Спорить с этим не буду. Командир, конечно же, должен думать прежде всего о спасении своих людей. Груз – дело второе (тем более чужой). А когда крейсер еще не тонул? Больше суток его тащили на базу, прошли 60 с лишним миль. Могли достать золото и передать его на советские эсминцы или английские тральщики? Вопрос.

Факт – прост. Не пытались. Показательны воспоминания одного из английских матросов: «Бомбовый погреб с золотом был затоплен в четверг, и я не думаю, чтобы кто-нибудь о нём вспомнил».

Еще один вопрос, горячо обсуждаемый с самой войны. А именно, традиция англичан добивать поврежденные корабли. Много эмоций, много полярных мнений. И опять, с позволения читателя, применим метод аналогий.

Попав в Мурманск, Бонем-Картер, без сомнения, рвался домой. В результате, дожидаться, когда из судов конвоя PQ-15 сформируется обратный конвой QP-12, он не стал. Хотя, может приказ такой сверху пришел, люди-то военные…

В результате, 13 мая в море под его командованием вышло соединение боевых кораблей. В него входили: подлатанный крейсер «Тринидад», подорванный, как мы помним собственной торпедой, в бою при защите конвоя PQ-13, эсминцы «Форестер», «Форсайт», «Мачлесс» и «Сомали». Первые два мы помним по их попытке защитить «Эдинбург».. Их тоже подремонтировали. Конвой же QP-12 вышел в море 21 мая и в его охранении были только эсминцы и более мелкие корабли. То ли угроза со стороны Кригсмарине была признана менее серьезной, то ли решили «дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?», но отряд Бонем-Картера должен был пройти через опасный район на высокой скорости, не связанный коммерческими тихоходами.

Но рок не дремал! 14 мая отряд подвергся атакам немецких бомбардировщиков. «Тринидад» получил сразу несколько попаданий, ход упал, на корабле возникли пожары. Утром 15 мая пожары потушить еще не смогли, по этой причине, ожидая с наступлением светового дня новых атак, эсминцы сняли экипаж и пассажиров «Тринидада» (на нем возвращались домой и моряки с «Эдинбурга»). После чего крейсер был добит тремя торпедами эсминца «Мачлесс», и затонул в 100 милях к востоку от острова Медвежий. Иногда создается впечатление, что торпеды кораблям конвоя нужны были только для того, чтобы добивать свои же корабли!

А это, похоже, последние минуты «Тринидада»

Потерять два крейсера (от своих же торпед) за один поход, трудно найти более невезучего флотоводца! А жестокая судьба посмеялась и здесь. Немцы, занятые противодействием конвою PQ-16, на обратный QP-12 не обратили внимания в принципе! Конвой вернулся домой, не подвергаясь атакам. Единственная потеря – истребитель «Харрикейн», запущенный с CAM-шипа «Эмпайр Морн» для перехвата немецкого самолета-разведчика. Разведчик сбит. Пилот «Харрикейна» решил не садиться на воду, а выпрыгнуть с парашютом. Парашют, к сожалению, не раскрылся. Пилот погиб.

Сакраментальный вопрос – стоило торопиться?

Но приведем еще один пример, чтобы показать, что моряки RN отнюдь не всегда топили свои корабли. Если это было им нужно ПОЗАРЕЗ, они могли вести себя и совершенно по другому…

В августе 1942 года – кризис вокруг Мальты. Остров, отбиваясь от атак немцев и итальянцев, остался почти без боеприпасов. Особенно тяжело с топливом. Англичане вполне резонно опасаются потери острова, занимающего ключевую позицию в середине Средиземного моря. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что Мальта – важнейший фактор, не позволяющий итальянцам сделать из Средиземного моря «Марэ Рома».

Вопрос стоит – топливо любой ценой!

Рано утром 10 августа 1942 года конвой из 14 торговых судов прошел через Гибралтарский пролив. Его сопро­вождал целый флот под командованием вице-адмирала Э.Н. Сифрета. Началась операция «Пьедестал». Все транс­порты были новыми быстроходными судами. 13 транс­портов несли самые различные грузы, но в основном это были мука, бензин в 5-галлонных канистрах и боеприпа­сы. Последняя пара была не тем, что хотели бы взять моряки в такой опасный поход. 2 судна — «Сайта Элиза» и «Альмерия Лайке» — следовали под американским флагом с американскими командами. Остальные пред­ставляли собой цвет британского торгового флота. На «Порт Чалмерсе» был поднят брейд-вымпел коммодо­ра конвоя капитана 2 ранга Э.Г. Винейблса. Вместе с ним следовали «Рочестер Кастл», «Девкалион», «Гленорчи», «Эмпайр Хоуп», «Вайранги», «Ваймарама», «Мельбурн Стар», «Брисбен Стар», «Дорсет» и «Клан Фергюсон». В состав конвоя входил арендованный у американцев большой танкер «Огайо». Однако он имел британскую команду и британского шкипера Д.У. Мэзона из «Игл ойл энд шиллинг компани». Танкер нес 11 500 тонн керосина и нефти, от которых зависело спасение Мальты. Впрочем, не менее важен был и груз продовольствия на транспортах.

Как и в предыдущих случаях, до Сицилийских Узостей конвой должна была сопровождать сильная эскадра военных кораблей. Для отражения атак подводных лодок имелось около 2 дюжин эсминцев и эскортных минонос­цев. Воздушные атаки должны были отражать 46 «Харрикейнов», 10 «Мартлетов» и 16 «Фулмаров» с авианосцев «Викториес», «Индомитебл» и «Игл». Их сопровождали линкоры «Нельсон» и «Родней», крейсера ПВО «Сири­ус», «Феб», «Харибдис», крейсера «Нигерия», «Кения», «Манчестер».

О проходе конвоя через Гибралтарский пролив италь­янскому верховному командованию стало известно не­медленно. Сразу в действие был приведен план перехвата. Когда 11 августа в 10.00 самолеты-разведчики обнаружи­ли конвой, он уже столкнулся с первым барьером, по­ставленным у него на пути. Это были 9 подводных лодок, развернутых к северу от берегов Алжира. Германская лод­ка U-73 лейтенанта Розенбаума оказалась прямо на пути конвоя. Умело маневрируя, Розенбаум проник внутрь за­весы эсминцев и выпустил 4 торпеды в «Игл». Через 8 минут старый авианосец затонул, унеся с собой около 200 человек экипажа.

Конвой шел под непрерывными ударами итальянской и немецкой авиации. Над ним кипели яростные воздушные бои. Корабли охранения вели огонь из всех стволов. Произошел, пожалуй, уникальный случай. При атаке торпедоносцев линкор «Родней» открыл огонь из орудий ГЛАВНОГО КАЛИБРА! Снаряды калибром 406 мм на недолетах поставили перед вражескими самолетами водяную завесу.

Немецкая и итальянская авиация несла серьезные потери. Но и они давали сдачи. Во второй половине дня попадание получил авианосец «Викториес». К счастью, он остался в строю. Примерно в это же время был потоплен и первый транспорт. Вечером повреждение получил авианосец «Индомитэйбл». Его полетная палуба вышла из строя и вся тяжесть прикрытия осталась на «Викториесе».

Конвой вышел на траверз Бизерты, крупные корабли отвернули. В непосредственном прикрытии конвоя остались 4 крейсера и 12 эсминцев. Никаких заморочек насчет «в 30 милях впереди конвоя»! Тяжелые корабли шли вместе с транспортами, отбивая атаки авиации и подлодок. Ожидалось и нападение итальянских крейсеров.

Около 20.00 итальянская подлодка «Аксум», выпустив 4 торпеды, попала сразу в три корабля! По торпеде получили: тяжелый крейсер «Нигерия» (флагман адмирала Барроу), крейсер ПВО «Каир» и танкер «Огайо».

Ну что, спасаем дорогущий крейсер, плевать на танкер? «Их у короля много!»?

Но Мальте нужно горючее! Адмирал переносит флаг на эсминец. «Нигерия» получает приказ самостоятельно идти в Гибралтар, крейсер «Каир» затопили. «Огайо» получил дыру 24х23 фута (этак 7х7 метров) и горит, потеряв ход. Команда тушит пожар и заделывает щели в переборках.  В этой суматохе (учтем еще, что конвой в этот момент входил в узость!) строй конвоя смешивается и на него наваливаются бомбардировщики и подлодки. Два транспорта «получают свое» и тонут, один серьезно поврежден. Крейсер «Кения» получает в борт торпеду. К счастью, его повреждения не столь сильны и он остается на ходу.

На помощь конвою высылается крейсер и два эсминца, но будут они нескоро.

«Огайо», как мог, починился, дал ход и потащился за конвоем на максимальной скорости, какую он мог развить. Рулевое действовало плохо, все компаса вышли из строя, но он пытался догнать конвой.

Конвой рассыпался на отдельные группы. Адмирал Барроу, переходя с «Нигерии» на эсминец «Ашанти», тоже отстал от конвоя. Догоняя его, он увидел «Огайо». Капитан танкера попросил помощи и защиты и адмирал приказал выслать к нему эскортный эсминец «Ледбери».

В районе полуночи с 12 на 13 августа конвой обогнул мыс Бон и пошел вдоль берегов Туниса. Опасаясь мин, часть эсминцев выдвинулась вперед, установив параваны. Эти корабли начали выполнять роли тральщиков, расчищая дорогу транспортам. В охранении остались 2 крейсера - «Манчестер» и легко поврежденная «Кения». В тени берега конвой поджидали итальянские торпедные катера. С 1.00 4 часа подряд они атаковали конвой. Почти сразу два катера всадили по торпеде в борт «Манчестера». Затем потоплены 2 транспорта, экипажи которых подобрал эсминец. В 2 часа потоплен еще один транспорт. Затем атакованы еще 2. Одно судно потоплено, второе повреждено, но сохранило плавучесть и ход.

К утру от конвоя остались 5 транспортов (один поврежден). Чуть в стороне шел «Огайо». Он сумел к утру дать 16 узлов и приблизился к конвою.

В 8.00 конвой был в 200 милях от Мальты. Снова начались налеты авиации. Прямое попадание бомбы в транспорт «Ваймарама» привел к взрыву груза авиабензина. Горящие обломки упали на «Огайо» и на нем загорелся керосин. Команда с большим трудом потушила пожар. В 9.00 снова налет. Один Ju-87 сбит зенитным огнем и, падая, врезается в борт «Огайо». К счастью, его бомба не взорвалась. В 10.50 рядом с бортом танкера взрываются еще несколько бомб. Машины не выдерживают встряски и встают. Рядом с ним остается эсминец «Пенн». Он пытается в одиночку буксировать «Огайо», но это не получается. Снова налет, снова близкие разрывы и повреждения. Команда «Огайо» покидает танкер и перебирается на эсминец. Но «Пенн» не уходит, а продолжает кружить вокруг «Огайо», отбиваясь от самолетов (правда Мальта уже близко и появляетются «Спитфайры» прикрытия». Тем временем 3 транспорта доходят-таки до Мальты и на помощь «Пену» высылают тральщик «Рай» и 2 сторожевых катера. Экипаж вернулся на танкер, его взяли на буксир и со скоростью 6-8 узлов потянули к Мальте. Снова налет. Одна бомба разрывается под кормой «Огайо», другая – в его машинном отделении. Снова экипаж танкера переводится на корабли сопровождения. До Мальты 70 миль. Ночью – снова попытки буксировать танкер. Развили скорость в 4 узла, но тут оборвались буксирные концы. К счастью, на помощь приходит еще один эсминец – «Ледбери».

14 август в 10.45 «Огайо» снова начал двигаться. Его буксирует «Рай», эсминцы пришвартованы к бортам танкера и держат его на курсе. В охранении – еще один эсминец и три тральщика, пришедшие на помощь.. Тут снова появились бомбардировщики. «Спитфайры» рассеяли их, но одна бомба опять ударила под корму. Буксир снова лопнул.

К счастью, это был последний налет. Снова тральщик впереди, два эсминца по бокам. Буксирные концы снова рвутся, но падающие от усталости моряки снова их заводят.

Утром 15 августа избитый, погрузившийся в воду почти по палубу «Огайо» входит (можно сказать, что его вносят практически на руках!) в гавань Ла-Валетты.

Дошел!

До Мальты добрались только 5 из 14 судов конвоя, потери флота – (только потопленными) авианосец, два крейсера и эсминец. Но Мальта получила 32 тыс. тонн груза, 15 тыс. тонн топлива.

Чуть подзабытый нами «Манчестер» (одноклассник, хотя и не «систер-шип» «Эдинбурга») потерял ход окончательно. На помощь ему были высланы 2 эсминца, но в 5.00, руководствуясь примерно же теми соображениями, что и Бонем-Картер (утро, возможны повторные атаки и гибель крейсера и экипажа), капитан корабля принял решение о затоплении крейсера. Эсминцы «Патфайндер» и «Эскимо» сняли 312 членов его команды. Были установлены подрывные заряды, но после их взрыва крейсер (и этот тоже!) тонуть не хотел, и был добит торпедой «Патфайндера».

Почему не сняли весь экипаж – загадка, остальные моряки добрались до берега и были интернированы французами до конца войны.

В отличие от ситуации с Бонем-Картером, капитан «Манчестера» Гарольд Дрю был предан Адмиралтейством военно-полевому суду в связи с обвинением в том, что корабль остался на плаву и мог бы достичь нейтрального порта, где был бы интернирован. Дрю был признан виновным, ему был объявлен выговор и он был уволен со службы.

Странно, да?

Теперь читатель, ознакомившись с аналогией может задать вопрос: «Что, «Эдинбург» совсем-совсем никак нельзя было попытаться спасти?».

Последнее отступление. Психологическая разгрузка, или из всего можно сделать бизнес.

Практически нигде не говорится об еще одном грузе, поднятом со дна море – на фоне слитков золота он не казался столь уж ценным. Речь идет о нескольких бутылках виски, поднятых вместе с золотом во время третьей (второй подводной) и последней экспедиции на борт затонувшего корабля в 1986 году. Спустя 44 года установить, кто именно из команды Эдинбурга хранил эти бутылки вместе с драгоценным грузом, не представилось возможным. Не удалось установить и сорт виски – вода, ил, мазут и время сделали свое дело. Каким-то непостижимым образом две из поднятых со дна моря бутылок попали на один из британских аукционов, где и были приобретены компанией Global Premium Spirits (GPS).

Так из одной легенды родилась новая – Cruiser Edinburgh Special Edition Blended Scotch Whisky, созданный в честь истории боевого корабля и спасения его бесценного груза. Этот виски производится корпорацией GPS специально для Компании Ривгош на знаменитой частной винокурне Ian Macleod (est. 1933) в г. Броксберн (Шотландия), одной из наиболее уважаемых семейных компаний по производству виски, третьей по величине в Великобритании. Аббревиатура «Special Edition» символизирует 3 года (1936-1939), прошедших между закладкой корабля на стапелях верфи в Ньюкасле, и принятием его на вооружение в состав Королевского военно-морского флота Eё Величества, и именно 3 года составляет срок вызревания.