И снова об «Утомленных солнцем-2». Сисек нет.

Не выдержал, посмотрел наконец «Утомленных-2». Сначала о главном: сисек дочки Михалкова, о которых столько писали, в фильме нет. Соответствующая сцена, из-за которой я посмотрел 3 часа в целом нудного зрелища, в самом конце фильма. Опишу. Дочка Михалкова-Котова Надя, медсестра, среди груды убитых отыскивает одного умирающего. Он еле дышит, стонет и кричит от боли. Лицо и руки обожжены, грудь прострелена насквозь. Увидев Надю, он признается что никогда не целовался и плача, фальцетом умоляет показать ему «сиськи». Удивительная жизнестойкость! В американском фильме, у которого Михалков эту сцену заимствовал, герой, целый и здоровый сидит в тюрьме и тоскует о женщине, а тут… Поломавшись для приличия, Надя сиськи показывает. Делает это как заправская стриптизерша. Выпучив глаза, раззявив рот, обильно пуская слюни, мы (я и обожженный воин) следим, как Надя медленно снимает телогрейку, не торопясь расстегивает пуговки на гимнастерке, одну за другой, стягивает гимнастерку с майкой. На груди уже практически ничего нет, кроме довольно массивного креста, но Надя еще закрывается руками. Руки медленно опускаются. Руки опускаются. Опускаются руки.. И тут камера переходит на Надину спину. Облом! Не знаю как умирающему, а мне остается закрыть варежку и утереть слюни.

Теперь опишу остальное. К фильму я имел предвзятое отношение. Но не ожидал, что Михалков сделает такое слабое кино. Вроде действия много, а впечатление затянутости, мути, не оставляет. Фильм представляет из себя сборник новелл, условно объединенных местом действия (война) и главными героями. Часть новелл связана между собой на живую нитку рассказом смершевца о подвигах комдива Котова. К смершевцу приезжает высокий чин из Москвы, расспрашивает о Котове. И смершевец рассказывает о боевом пути комдива, рассказ перемежается новеллами, его иллюстрирующими. Другие новеллы вообще никак не связаны, и просто нагромождаются друг на друга.

Начинается фильм киноцитатой из «Пир Валтасара», та же стилистика, те же герои: Сталин, Берия, Ворошилов, плюс Котов, принимающий их всех на даче. Котов подобострастно подносит вождю торт, а когда тот наклоняется, хватает его за загривок и вдавливает в торт. Потом он просыпается, начинается вторая новелла: «зеки и война». Политзаключенных срочно вывозят на расстрел. Лагерь обстреливают немецкие самолеты, все гибнут, спасаются Котов с зеком Ваней. Действие переносится в 43-й год, на дачу Сталина. Сталин в присутствии Берии поручает чекисту Арсентьеву найти Котова. Сталин и Берия – ходульные, вся сцена – заезжена, даже не скажешь, из какого конкретно это фильма. Затем, опять без перехода, довоенный пионерлагерь, цитата из «Завтра была война».

Арсентьев перехватывает донос о том, что Надя Котова не желает отрекаться от отца. Находка режиссера – обмочившийся со страха перед чекистами начальник пионерлагеря. В действие опять вступают Котов с Ваней: внезапно на них надвигаются танки. Это действительно красиво: 10 танков в ряд, и на каждом – огромный красный парус со свастикой. Эстетика. Котов с приятелем скатываются в реку и видят мост. По мосту непрерывным потоком, под соответствующую траурную музыку, идут беженцы и отступающие красноармейцы. Какой-то командир пытается их остановить, его сначала сталкивают в реку, засунув ему в рот приказ командарма, которым он размахивает, а когда он вылезает из реки и пытается остановить пистолетом – пристреливают и сбрасывают снова.

Тем временем под мостом двое саперов – старший лейтенант и любознательный узбек, минируют мост. Лейтенант объясняет узбеку: как взмахну красным флажком, взрывай, понял? – Понял. Старлей вылезает наверх и пытается остановить поток. Старлей объясняет, что у него приказ взорвать мост. Сейчас махнет флажком, и все. Иллюстрируя, он достает флажок и показывает, как будет махать. Узбек думает, что командира дает приказ и мост взрывает вместе с беженцами.

Это Михалков у Наша Раша спер. Равшман и Джумшуд.. Немцы топят пароход. Надя спасается на мине с безногим красноармейцем-священником. Их атакует немецкий самолет. Заход, еще заход, священник молится, музыка нарастает, и ты понимаешь, что немцу кирдык. В следующий заход он врезается в воду. Аналогичная сцена была в одном фильме про первую мировую: корабельный батюшка молитвой отклоняет немецкую мину от корабля. Но там не было музыки..

Продемонстрировав силу божию, священник крестит Надю (трижды опуская ее голову в воду, в которой они плавают), потом просит ее закрыть глаза и деликатно утопляется. Надя приплывает как Гвидон, к берегу, трогательно благодарит мину, целует ее и отсылает: - Плыви, мина. Через минуту мина взрывает пароход с партархивом, рядом с Надей плюхается бюст Сталина и люстра. Это из «Корабль плывет» Феллини, только у Михалкова топорнее. Без перехода – фронт под Москвой. К зекам-штрафникам прибывает батальон кремлевских курсантов – элита Красной армии. Их несколько раз называют элитой и демонстрируют ее тем, что каждый ростом не менее 183 см. Это не юмор – это на полном серьезе. Командир зеков, тот самый старлей-сапер из «моста», при подчиненных орет капитану - командиру курсантов, что ему насрать, в каком тот звании. Это видимо иллюстрирует бардак в РККА. Штрафник - бывший командир подходит к каждому курсанту и предлагает: - Давай я тебе лопатку, а ты мне винтовку, тебя же все равно убьют. Фраза эта видимо представляется находкой, потому что повторяется раз 15. Потом внезапно из тыла подъезжают танки.

Раз из тыла, значит наши. Курсанты ликуют, а один армянин от радости кидается прямо наперерез практически под гусеницы. Кавказец – кровь горячая, мозгов мало. Танк все-же останавливается, армянин бьет по люку водителя, жаждет общения. Оттуда вылезает карикатурный немец, кидает армянину шоколадку с портретом Гитлера и жестом просит посторониться, люк закрывается. Армянин с криком вонзает в броню штык и силой пытается танк остановить. Неудачно. Потом цитата из фильма «Свои» - танки давят, немцы стреляют. Но там это действительно страшно, а у Михалкова почему-то нет. Хотя вроде повтор буквальный, только повторенный многократно: в «Свои» давят одного солдата, у Михалкова – не меньше роты. Все равно не цепляет. Может правы были древние: «все в меру»?

Но понравилась новелла «Хичкок»: Надя забегает в сарай, за ней идет немец – и пропадает. В черную тьму сарая заходит второй немец, хичкоковская музыка.. Наконец третий осторожно пробирается внутрь и видит изуродованные трупы своих товарищей. О ужас, ужас. Дальше идет кусок из «Иди и смотри», людей сжигают в сарае, но совсем не страшно. Потому что это только фон к сцене, в которой участвуют трое: Надя, женщина, убившая немцев и Господь Бог, которого обе поминутно поминают всуе. Женщины рыдают, порываются бежать, валят друг друга – и все это напоминает театр марионеток. Да и все остальные герои – какие-то марионетки, неживые в принципе. Например тот же старлей, смертельно раненный и перед тем как застрелится толкающий речь про то, где же тов. Сталин, где наши танки, самолеты, пушки…

А в самом деле, где? В трехчасовом фильме, описывающем войну, в которой, если кто помнит, мы победили, причем побеждать начали как раз под той самой Москвой, в том самом 41-м, в фильме повторяю, вообще нет ни одного нашего танка, самолета, нет орудий, «катюш», старших командиров. Есть только вооруженные до зубов немцы и несчастные русские (татары, узбеки), отбивающиеся от них штыками, саперными лопатками и молитвой. Нет воинских коллективов: взводов, рот, батальонов. Есть голливудские герои вроде Котова. Нет мотивов, характеров, человеческих разговоров. Только мат, молитвы и рефлексия. Ладно, даже у великого режиссера могут быть творческие неудачи. Но как получилось, что русофобский, по сути, фильм, снимали на госсредства и рекомендуют к показу детям? Как говаривал один деятель: что это, глупость или измена?