Зачем Гитлер напал на СССР

Для начала - что говорили по данному поводу сами немцы

Типпельскирх 

http://militera.lib.ru/h/tippelskirch/05.html

Противоположность мировоззрений, которая отделяла оба государства друг от друга, не уменьшилась в результате заключения ими договора в 1939 г. Советский Союз оставался в глазах Гитлера идеологическим врагом Германии. Но Гитлер и на политической арене считал его потенциальным врагом, который , рано или поздно перейдет к политике шантажа. Гитлер считал, что это начнется , уже в 1940 г. Чем дольше длилась война, тем больше Германия зависела от сырья, которое в значительной части мог поставить — и до сих пор действительно поставлял на основании заключенных договоров — только один Советский Союз. Если война против Англии затянется до бесконечности и, как полагал Гитлер, с 1943 г. полностью проявится военная мощь Соединенных Штатов, то Германия окончательно попадет в зависимость от Советского Союза. Такая перспектива казалась Гитлеру невыносимой. По его мнению, именно этого и желала Англия: она стремилась выдержать до того момента, когда Соединенные Штаты будут готовы к войне и Советский Союз повернется против Германии. Такой опасности Гитлер не хотел допустить. В январе 1941 г. он заявил Редеру, что Германия, если она ликвидирует угрозу на Востоке, сможет продолжать войну против Англии при вполне сносных условиях. Разгром Советского Союза, по его мнению, сильно облегчил бы положение Японии и сделал бы очень опасным для Соединенных Штатов вступление в войну против Германии. (Карта 4, стр.228) [228] Гитлер установил для осуществления этих планов твердые сроки. В 1941 г. Советский Союз как могучая держава должен был прекратить свое существование. Тогда, по расчетам Гитлера, у него не только не будет врага за спиной, но он получит большое количество сырья и сельскохозяйственной продукции, не ставя себя в зависимость от милости Советского Союза: пшеницу — с Украины, уголь и руду — из Донецкого бассейна, никель — с Кольского полуострова, нефть — с Кавказа и лес — из Белоруссии. В политических кругах Германии сильно надеялись на то, что после крупных военных неудач советское государство рассыплется. То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом. Пока же у Советского Союза [240] не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы замечательных успехов. Советский Союз был занят модернизацией своих устаревших танков и самолетов и переводом значительной части своей военной промышленности на Урал. Осторожные и трезвые политики в Кремле не могли замышлять наступления на Германию, которая имела на других фронтах лишь небольшие сухопутные силы, а свою мощную авиацию могла в любое время сконцентрировать на востоке. К тому же русские в 1941 г. чувствовали, что они были слабее немцев.

Блюментрит

http://lib.ru/MEMUARY/GERM/fatal_ds.txt  

Вероятно, вскоре после кампании в Польше его мечты всецело поглотил Восток. Пожалуй, он даже мысленно видел новую "германизацию" обширных восточных территорий, как это было в прошлые века. Но бескрайные степи, плохие дороги или почти полное бездорожье, огромные болота и лесные массивы и при всем этом стойкий, смелый русский солдат - этого он себе не представлял. В первую мировую войну он служил рядовым только на Западе и не был знаком с условиями Востока. После молниеносных побед в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах Гитлер был убежден, что сможет разгромить Красную Армию так же легко, как своих прежних противников. Он оставался глухим к многочисленным предостережениям. Весной 1941 г. фельдмаршал фон Рундштедт, который провел большую часть первой мировой войны на Восточном фронте, спросил Гитлера, знает ли он, что значит вторгнуться в Россию. Главнокомандующий сухопутными силами Германии фельдмаршал фон Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер отговаривали Гитлера от войны с Россией. С такими же предостережениями обращался к нему и генерал Кестринг, который много лет жил в России, хорошо знал страну и самого Сталина. Но все это не принесло никаких результатов. Гитлер настаивал на своем. Мне кажется, что нападение на Россию Гитлер серьезно задумал летом 1940 г. Он хотел, во-первых, нанести удар по русским, прежде чем они смогут напасть на Германию, и, во-вторых, завоевать жизненное пространство для увеличивавшегося населения Германии. Тогда об намерении знали только высшие политические и иные руководители. В некотором отношении план Гитлера зависел от заключения мира с Англией, о котором все еще продолжал мечтать. Он знал, что успешное выполнение его намерений будет зависеть от безопасности Западного фронта. Война на два фронта означала поражение Германии. Но когда все надежды на реализацию важного условия провалились, когда стало совершенно ясно, что Англия никогда не заключит мира с гитлеровской Германией, фюрер все же не отказался от похода на Восток. Твердой рукой он взялся за штурвал и повел Германию на скалы полного поражения. Несмотря на заключение германо-советского договора, между странами остался холодок недоверия. Однако отношения между Россией и Западом, особенно между Россией и Англией, были еще хуже. Во время русско-финской кампании Англия чуть было не объявила войну Советам, и теперь Гитлер решился на то, от чего воздержалась Англия. Приняв это роковое решение, Германия проиграла войну.

Кейтель

http://militera.lib.ru/memo/german/keytel_v/06.html  Серьезное беспокойство вызывали планы фюрера относительно возможности войны против Советского Союза. Первый обстоятельный разговор на эту тему состоялся в присутствии Йодля сразу же после моего возвращения из отпуска. По словам Гитлера, это было дальнейшим продолжением его бесед с Йодлем, которые он вел в мое отсутствие, начиная с конца июля. Мне стало известно, что ОКВ всесторонне изучает вопрос об ускоренной переброске на восток дивизий вермахта, дислоцирующихся во Франции. Между тем Гитлер уже отдал приказ главнокомандующему сухопутными войсками о сосредоточении ударной группировки в польском генерал-губернаторстве для последующего развертывания немецких дивизий... против русских армий, дислоцирующихся в Прибалтике, Бессарабии и Буковине, по словам фюрера, «внушающих ему серьезные подозрения относительно ближайших планов советского руководства». Я сразу же обратил внимание фюрера на то обстоятельство, что в конечном итоге Восточный фронт окажется ослабленным из-за отсутствия тех 40 или 50 дивизий, [258] а также и соединений люфтваффе, которые в настоящий момент связаны в Норвегии, Франции и Италии. Нет никакой возможности перебросить их на восток, поскольку было бы величайшей ошибкой оголить наш Западный фронт. Гитлер немедленно возразил: это не аргумент, когда речь идет о безопасности рейха. Он уже отдал приказ Браухичу удвоить число танковых дивизий на восточном направлении. Немецкий народ пошел на огромные жертвы, создавая вермахт. Современная мобильная немецкая армия предназначена вовсе не для того, чтобы отсиживаться в тылу, отдавая противнику территориальное преимущество. Врага нужно бить на его территории. Еще ни одна война не заканчивалась сама по себе. Мы не сможем атаковать британцев весной 1941 г., а о высадке на острова вообще придется забыть. Все выглядело так, как если бы он продолжал давно начатый разговор с Йодлем. Я молча слушал и решил сразу же после беседы поинтересоваться у Йодля, какие вопросы обсуждались в мое отсутствие и какие были приняты решения... На следующий день я испросил разрешения фюрера коротко обсудить упомянутую им угрозу со стороны России. Гитлер объяснил мне, что в своих намерениях он исходит, прежде всего, из осознания неизбежности столкновения двух диаметрально противоположных мировоззрений. Неотвратимость военной конфронтации заставляет его действовать решительно и без промедления — во имя будущего Германии он возложит решение этого вопроса на себя, а не оставит своему преемнику. Имеются все признаки того, что Россия готовится к войне против рейха: пользуясь тем, что наши главные силы связаны на Западе, она уже давно вышла за рамки германо-советских договоренностей по Прибалтике и Бессарабии. Пока речь идет только о [259] некоторых мерах предосторожности, чтобы Советы не застигли нас врасплох. Окончательное решение будет принято не раньше, чем он убедится в основательности своих подозрений. На мое замечание о том, что наши главные силы связаны на других театрах, фюрер ответил, что уже принял решение о сокращении нашего военного присутствия во Франции и отдал приказ о формировании новых дивизий... В своих оценках Гитлер исходил из допущения, что военная промышленность России находится в стадии становления, кроме того, Сталин искоренил лучшие командные кадры в 1937 г., а светлых голов среди пополнения [260] до сих пор не замечено.{68} Материалы допросов взятых в плен офицеров русского генштаба убеждали Гитлера в неизбежности столкновения, однако он исходил из ложных предпосылок, оценивая стратегический потенциал и мощь советской военной промышленности — даже без Донбасса Россия была объективно сильнее рейха, а преимущество Красной армии в танках было таким, что мы были просто не в состоянии ликвидировать отставание. ля меня было очевидно: мы взяли курс на войну с Россией; и в связи с этим меня интересовал только один вопрос: все ли сделал фюрер, чтобы ее избежать? Вопрос войны и мира был напрямую увязан с нашими обязательствами по отношению к Румынии, Болгарии и Прибалтике — не думаю, что фюрер отказался бы от каких-либо из них. Возможно, Гитлер был прав и на этот раз: кто знает, какую позицию занял бы Сталин через год-два, когда его армия была бы полностью отмобилизована и готова к войне с [267] любым противником, если уже в 1940 г. России было по плечу решать свои геополитические проблемы с позиций силы в Болгарии, Финляндии и Дарданеллах. Разгром Франции за 6 недель спутал все планы Сталина, и он надеялся выиграть время. Я бы не стал даже упоминать эту гипотезу, если бы наш превентивный удар летом 1941 г. не подтвердил всю серьезность агрессивных намерений русских. Рано или поздно противостояние двух диаметрально противоположных мировоззрений должно было привести к открытому столкновению. Мы не можем закрывать глаза на угрозу общеевропейского масштаба. Проблему нужно решать сейчас, а не откладывать ее до лучших времен. Никто после него в Германии не будет обладать достаточным авторитетом, чтобы взять на себя ответственность за превентивную войну, никто не сможет остановить большевизм, прежде чем тот окончательно не поглотил Европу. Как никто другой в Германии, он знает разрушительную мощь коммунизма, потому что всю свою жизнь борется против него и отдает все силы за будущее Германии и рейха. Это будет война не на жизнь, а на смерть; война, в которой решится судьба немецкого народа, поэтому он требует забыть о традиционных правилах и неписаных законах ведения рыцарской войны — так, как это принято делать у большевиков, а наилучшим подтверждением его слов являются агрессивные действия коммунистов в Прибалтике, Бессарабии и Финляндии.

Маштейн http://militera.lib.ru/memo/german/manstein/08.html Много спорили о том, носило ли развертывание сил Советской

Армии оборонительный или наступательный характер.

По числу сосредоточенных в западных областях Советского Союза сил и на основе сосредоточения больших масс танков как в районе Белостока, так и в районе Львова можно было вполне предполагать — во всяком случае, Гитлер так мотивировал принятие им решения о наступлении, что рано или поздно Советский Союз перейдет в наступление. С другой стороны, группировка советских сил на 22 июня не говорила в пользу намерения в ближайшее время начать наступление. Более всего будет соответствовать правде утверждение о [186] том, что развертывание советских войск, начавшееся уже с развертывания крупных сил еще в период занятия восточной Польши, Бессарабии и Прибалтики, было «развертыванием на любой случай». 22 июня 1941 г. советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны. Но картина могла в зависимости от развития политического и военного положения Германии быстро измениться. Красная Армия по составу своих групп армий численно, но не в качественном отношении превосходившая немецкие войска, могла быть в течение короткого времени сосредоточена так, что она была бы способна начать наступление. Развертывание советских войск, которое до 22 июня и могло быть подготовкой к обороне, представляло собой скрытую угрозу. Как только Советскому Союзу представился бы политический или военный шанс, он превратился бы в непосредственную угрозу для Германии. [187] Конечно, летом 1941 г. Сталин не стал бы еще воевать с Германией. Но если правительство Советского Союза, смотря по развитию обстановки, полагало перейти к политическому давлению на Германию или даже к угрозе военного вмешательства, то, безусловно, подготовка сил для обороны могла быть в короткое время превращена в подготовку к наступлению. Речь шла именно «о развертывании сил на любой случай».

Гудериан

http://militera.lib.ru/memo/german/guderian/06.html

Вскоре после визита Молотова в Берлин начальник моего штаба подполковник барон фон Либенштейн и начальник оперативной части майор Байерлейн были вызваны к начальнику генерального штаба сухопутных сил на совещание, где они получили первые указания относительно «плана Барбаросса» — плана войны против России. Когда они после этого совещания пришли ко мне на доклад и развернули передо мной карту России, я не поверил своим глазам. То, что я считал невозможным, должно претвориться в действительность? Гитлер, который резко критиковал в моем присутствии политическое руководство Германии 1914 г., не понимавшее опасности ведения войны на два фронта, теперь сам хотел, не окончив войны с Англией, начать войну с Россией. Этим он сам навлекал на себя опасность, вытекающую из ведения войны на два фронта, от чего его настойчиво предостерегали все старые солдаты и что он сам стал часто называть ошибочным шагом. Я весьма недвусмысленно выразил свое разочарование и возмущение, поразив обоих моих сослуживцев. Они находились под впечатлением замысла главного [192] командования сухопутных сил и поэтому сразу же ответили мне, что, по словам начальника генерального штаба сухопутных сил Гальдера, для разгрома-России потребуется не более восьми-десяти недель. Разделение сил между тремя примерно равными группами армий, которые должны продвигаться по расходящимся направлениям вглубь территории России, не имея ясной оперативной цели, с точки зрения военного специалиста, не могло казаться правильным. Мои опасения я сообщил через своего начальника штаба главному командованию сухопутных сил, что, однако, не возымело никакого действия. Не будучи посвящен во все дела, я мог еще надеяться на то, что Гитлер не окончательно решился на войну с Советским Союзом, а хотел только запугать его. Но все же зима и весна 1941 г. были для меня кошмаром. Новое изучение походов шведского короля Карла XII и Наполеона 1 показало все трудности этого театра военных действий; одновременно выявилась недостаточность нашей подготовки к такой крупной кампании. Прошлые успехи, особенно победа на западе, одержанная в столь неожиданно короткий срок, так затуманили мозги руководителям нашего верховного командования, что они вычеркнули из своего лексикона слово «невозможно». Все руководящие лица верховного командования вооруженных сил и главного командования сухопутных сил, с которыми мне приходилось разговаривать, проявляли непоколебимый оптимизм и не реагировали ни на какие возражения.

Гитлер

письмо к Муссолини 21 июня 1941 г.

http://www.hrono.ru/dokum/194_dok/19410621gitl.php

Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска. С наступлением теплого времени во многих местах ведутся оборонительные работы. Если обстоятельства вынудят меня бросить против Англии немецкую авиацию, возникнет опасность, что Россия со своей стороны начнет оказывать нажим на юге и севере, перед которым я буду вынужден молча отступать по той простой причине, что не буду располагать превосходством в воздухе. Я не смог бы тогда начать наступление находящимися на Востоке дивизиями против оборонительных сооружений русских без достаточной .поддержки авиации. Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же та надежда, естественно, станет возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим еще стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 г. Что касается борьбы на Востоке, дуче, то она определенно будет тяжелой. Но я ни на секунду не сомневаюсь в крупном успехе. Прежде всего я надеюсь, что нам в результате удастся обеспечить на длительное время на Украине общую продовольственную базу: Она послужит для нас поставщиком тех ресурсов, которые, возможно, потребуются нам в будущем. Смею добавить, что, как сейчас можно судить, нынешний немецкий урожай обещает быть очень хорошим. Вполне допустимо, что Россия попытается разрушить румынские нефтяные источники. Мы создали оборону, которая, я надеюсь, предохранит нас от этого. Задача наших армий состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу. Пусть Англия попробует не сделать выводов из грозных фактов, перед которыми она окажется. Тогда мы сможем, освободив свой тыл, с утроенной силой обрушиться на противника с целью его уничтожения. Что зависит от нас, немцев, будет,— смею Вас, дуче, заверить,— сделано. О всех Ваших пожеланиях, соображениях и о помощи, которую Вы, дуче, сможете мне предоставить в предстоящей операции, прошу сообщить мне либо лично, либо согласовать эти вопросы через Ваши военные органы с моим верховным командованием. В заключение я хотел бы Вам сказать еще одно. Я чувствую себя внутренне снова свободным, после того как пришел к этому решению. Сотрудничество с Советским Союзом, при всем искреннем стремлении добиться окончательной разрядки, часто сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами. Я счастлив, что освободился от этого морального бремени. С сердечным и товарищеским приветом

Цитаты из Майн Кампф:

Россия жила за счёт именно германского ядра в её высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи. Но как русские не могут своими собственными силами скинуть ярмо евреев (нем. das Joch der Juden), так и одни евреи не в силах надолго держать в своём подчинении это громадное государство. Сами евреи отнюдь не являются элементом организации, а скорее ферментом дезорганизации (нем. Ferment der Dekomposition). Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К этому созрели уже все предпосылки. Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства.

Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей внешней политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.[2]

Цитаты из других выступлений Гитлера:

Сразу после захвата власти Гитлер представил при встрече с генералами в доме генерала Хаммерштейна-Экворда 3 февраля 1933 свою программу жизненного пространства (из записки генерала Курта Либманна): Как мы должны использовать политическую власть? Ещё рано говорить. Может быть для получения новых возможностей для экспорта, а может быть — что ещё лучше — для завоевания нового жизненного пространства на Востоке и его бесцеремонной германизации.[3]

В тайном тексте, посвящённом четырёхлетнему плану по вооружению, в котором Гитлер требовал, чтобы германская армия и германская экономика через четыре года была готова к войне, им сказано: Окончательное решение состоит в расширении жизненного пространства и продовольственно-сырьевой базы нашего народа. Задача политического руководства в том, чтобы скоро разрешить этот вопрос.[4]

Резюме: Гитлер решил напасть на СССР по следующим причинам

1. В перспективе противостояния с анлосаксонским блоком Гитлер понимал, что воздушная и морская война потребует значительного увеличения потребности в ресурсах, и решил их взять на территории СССР.

2. Так как СССР отказался идти в антикоминтерновский блок младшим партнером на немецеких условиях, Гитлер решил, что гарантией надежности поставок будет именно оккупация

3. Заодно Гитлер был уверен, что войны между Германией и СССР неизбежна (вообще неизбежна, в неопредленном будущем, а не в силу каких-то конкретных событий), а раз неизбежна - почему бы не повоевать сейчас, пока СССР не стал сильнее.

4. Гитлер испытывал страх, что по мере роста потребности Германии в ресурсах СССР будет выдвигать условием поставок какие-либо политические требования, особенно в отношении Финляндии и Балкан. При этом никаких конкретных военных угроз в текущий момент СССР ни для Германии,ни для ее союзников не представлял, и в отношении Германии до осени-зимы 1941 г например п ооценке Манштейна представлять и не мог, а по оценке Типпельскирха СССР был заведомо слабее и сам это осознавал. Про угрозы говорит только Кейтель, но его труд предназначался для адвокатов в Нюрнберге, Кейтелю остро были нужны отмазки, чтобы оправдать себя от военных преступлений, так что как свидетель здесь он крайне пристрастен.

5. Важным аргументом в принятии решения была убежденность в заведомом неодилимом превосходстве вермахта над РККА, и в неустойчивости СССР как государства.

6. Самым глубинным основанием и для убежденности в превосходстве вермахта над РККА, и для убежденности в неустойчивости СССР, и для убежденности в праве немцев на колонизацию советских (русских) территорий была расовая теория, ставившая германцев гораздо выше славян.