Канделябром по... Гайдару! Крах СССР: причины истинные

Новый выпуск серии "Крах СССР: причины истинные и мнимые". Сергей Кара-Мурза и Антон Каменский выясняют, насколько несопоставимы недополученные от экспорта нефти несколько миллиардов долларов с тем катастрофическим уроном, который нанесла экономике СССР пара чисто политических решений.

В завершение разговора о том, действительно ли падение мировых цен на нефть стало причиной распада Советского Союза, участники обсуждения обращаются к некоторым тезисам Егора Гайдара и Николая Рыжкова.

— Согласно логике Егора Гайдара, Советский Союз, недополучая валюту от экспорта нефти, вынужден был растрачивать золотовалютные резервы, чтобы покрывать это, в результате кризис был отложен до 1990 года. И именно из‑за этого резкое изменение основных показателей экономики происходит не сразу, а в 1990 году — как отложенный результат нефтяного кризиса.

— Недополученные от экспорта нефти доллары — это мелочи по сравнению с махиной, которой был СССР, — убежден Сергей Кара-Мурза. — Они несоизмеримы. Такая флюктуация, о чем мы говорили в прошлом выпуске, не может разрушить разнообразную экономическую систему.

Говоря о недополученных от экспорта нефти долларах, Гайдар и другие должны были бы показать всю систему: откуда поступали валютные средства, куда они тратились и какова величина этих «нефтедолларовых» флюктуаций по сравнению с теми тектоническими процессами, которые начались в СССР в средине 1980‑х годов.

А тогда уже шел демонтаж всей экономической системы. Понимаете, нехватка валюты, недополучение ресурсов легко компенсируется большой экономикой. Это же не экономика монокультуры, как на Кубе, например, где она полностью зависит от продажи сахара. Потому тектонические сдвиги, о которых мы говорим, — это результат политических решений: не было такой экономической силы, которая могла бы обрушить эту экономику.

— Почему же экономические показатели начали меняться в 1989 году?

— Советская экономика не была похожа на другие экономики, это понятно. Наша финансовая система состояла из двух контуров.

Первый контур — производство; в производстве общались безналичные деньги. Это были фиктивные деньги: долги погашались взаимозачетами.

Второй контур — рынок потребительских товаров; там обращались реальные деньги. Причем количество этих денег всегда соответствовало массе товаров. Поэтому можно было поддерживать низкие цены и не было инфляции.

То есть эта система могла работать только при жестком запрете смешивания двух контуров (то есть обналичивания безналичных денег). И еще одно важное условие — неконвертируемость рубля. Ведь очень многие товары на внутреннем рынке были намного дешевле, чем на внешнем, ценообразование у нас было другим.

В 1988–1989 годах оба эти контура были раскрыты.

Первое. В 1987 году началась поэтапная отмена монополии внешней торговли. Право на экспортные и импортные операции получили сначала 20 министерств и 70 крупных предприятий

Чрез год было ликвидировано Министерство внешней торговли.

Закон о кооперативах привел к тому, что в 1988 году на предприятиях возникла сеть кооперативов, которые вывозили товары этих предприятий за рубеж. В результате сразу же сократилось поступление этих товаров на внутренний рынок. При этом вывоз некоторых товаров давал выручку до 50 долларов на рубль затрат.

По оценкам экспертов, в 1990 году кооперативами была вывезена примерно треть потребительских товаров. Это и был источник дефицита.

Второе. Вскрыт контур безналичных денег: предприятиям разрешено их обналичивать. Это организовывалось под эгидой комсомола — в виде так называемых центров научно-технического творчества молодежи. У них сначала было эксклюзивное право на обналичивание безналичных денег. Первый такой банк — ЦНТТМ «Менатеп» Ходорковского при Фрунзенском райкоме КПСС.

Разрешено распределение средств предприятий. Если в1985 году 56% прибыли вносится в бюджет предприятия, то в 1990 году — лишь 36%. Главное: если в 1985 году 16% прибыли уходило в фонд стимулирования (в виде надбавок, поощрений и пр.), то в 1990 году — 48%.

В результате произошел скачкообразный рост доходов, не подкрепленных производством: оно как раз сокращается, ведь денег на развитие предприятий не осталось:

до 1987 года в среднем ежегодный прирост денежных доходов составляет около 16 миллиардов рублей,

в 1988–1989 годы — 67 миллиардов (в четыре раза больше),

в 1991 за первое полугодие прирост денежных доходов составил 95 миллиардов рублей.

Вот это с учетом дикой молекулярной внешней торговли привело к тому, что товары сдуло с полок. Люди, имея эти деньги, торопились что-нибудь купить.

При таком дефиците правительство пошло на то, чтобы заместить его импортом. Началась паника.

Подчеркну, что все это было создано политическими средствами буквально за два года.

Возникло отрицательное сальдо экспорта и импорта.

Товары, которые еще оставались, стали закупать будущие торговцы. Многие помнят, как в Москве из магазинов группы людей тащили товары на тачках, тележках: они арендовали гаражи и набивали их товаром. Уже тогда прошел слух, что произойдет приватизация торговли.

Как правительство пыталось закрыть эти дыры? Посмотрите на дефицит госбюджета: бюджет стал пустым.

Дефицит госбюджета:

в 1985 году составлял 14 миллиардов,

в 1990 году — 41 миллиард,

за 9 месяцев 1991 года —90 миллиардов.

Это уже очень большие суммы.

А вот динамика государственного внутреннего долга:

1985 год — 140 миллиардов рублей, или 18% ВНП,

1989 год — 41%ВНП,

1990 год — 57% ВНП,

9 месяцев 1991 года — 900 миллиардов рублей.

Золотой запас в начале перестройки был 2 000 тонн золота, а в 1991 году — 200 тонн. 1800 тонн золота было потрачено!

Ни Рыжков, ни правительство не представляли, что они делают.

Мне же запомнилось, как на семинаре экономистов в Испании в 1990 году докладчик из Франции сказал о смысле закона о кооперативах примерно следующее:

это чисто политический закон, смысл которого — разрушить всю финансовую систему СССР.

В 1991 году у СССР накопилось 120 миллиардов долларов внешнего долга. Учитывая дефицит госбюджета и внутренний госдолг — это уже под триллион. При чем здесь 5 миллиардов долларов, недополученных от экспорта нефти?

Если мы изолируем это явление величиной в 5 миллиардов от всего того, что произошло с советской экономикой за два года, то получим недобросовестный анализ.