Когда грустно

     За последнее время критика театральных премьер как-то заглохла, - вероятно, театроведы пришли к заключению, что пьесы не заслуживают критики. Но в дни моей юности мы занимались этим делом очень серьезно. Мы ходили на спектакли не столько из эгоистического желания приятно провести вечер, сколько с благородной целью поднять театр на высшую ступень. Может быть, мы приносили пользу, может быть, мы были нужны, - будем думать, что это так. Во всяком случае, из театра исчезли многие прежние нелепости, и наша наспех состряпанная критика, возможно, помогла благополучно разделаться с ними. Глупость часто удается излечить каким-нибудь не менее глупым средством.

    В те дни драматургу приходилось считаться со своей аудиторией. Галерка и партер интересовались его работой так, как они уже давно не интересуются. Помнится, я был свидетелем постановки одной захватывающей мелодрамы - в старом Куинс-тиэтр, если не ошибаюсь. Автор дал своей героине огромное количество текста, - совершенно излишнее, по нашему мнению. Едва появившись на сцене, эта женщина подавала реплики, которые измерялись ярдами; даже на то, чтобы, например, проклясть злодея - на такую мелочь! - у нее уходило не меньше двадцати строчек. Когда герой спросил ее, любит ли она его, она встала и произнесла на эту тему речь, длившуюся целых три минуты. Людей охватывал ужас, как только она открывала рот. В третьем акте кто-то сцапал ее и посадил в тюрьму. Вообще говоря, он был малосимпатичный человек, но мы поняли, что именно он спасает положение, и публика устроила ему овацию. Мы тешили себя мыслью, что избавились от этой женщины до конца спектакля. Но затем появился какой то идиот тюремщик, и она стала взывать к нему через решетку, умоляя выпустить ее на несколько минут.

Тюремщик, хороший, но слабохарактерный человек, заколебался.

   "Не вздумай этого делать! - закричал один из серьезных любителей драмы с галерки. - Ничего с ней не будет. Не выпускай ее оттуда!"

    Старый дурак не обратил внимания на наш совет; он принялся обсуждать вслух этот вопрос.

   "Просьба пустяковая, - заметил он, - а человека можно сделать счастливым!"

   "Да, но что будет с нами? - спросил тот же голос с галерки. - Ты не знаешь эту женщину. Ты только что пришел, а мы слушаем ее целый вечер. Она сейчас угомонилась, ну и пусть сидит себе там".

   "О, выпустите меня хотя бы на секунду! - кричала бедняжка. - Мне необходимо кое-что сказать своему ребенку".

   "Напиши на клочке бумаги и передай, - предложил какой-то голос из партера. - Мы проследим за тем, чтобы он получил письмо".

   "Могу ли я не пустить мать к умирающему ребенку? - размышлял вслух тюремщик. - Нет, это будет бесчеловечно".

   "Не будет, - настаивал голос из партера, - в этом случае не будет. Бедный ребенок и заболел-то потому, что она слишком много говорила".

   Тюремщик не хотел руководствоваться нашими советами. Осыпаемый проклятиями всего зрительного зала, он все-таки отпер тюремную дверь. Женщина говорила со своим ребенком около пяти минут, по истечении которых он скончался.

   "Ах, он умер!" - пронзительно вскрикнула убитая горем мать.

   "Счастливчик!" - прозвучал ответный возглас зрительного зала, лишенного всякого сочувствия.

Джером К. Джером "О вреде чужих советов"