Влияние православия на русский этнос (черновик, виден только друзьям)

Друзья! Статья еще не дописана и не опубликована. Её видим только мы с вами.

Если вы желаете что-то сообщить мне по поводу высказанных или не высказанных мыслей на тему статьи, пишите в личку!

============================================================================================================

Наткнулся тут на один пост, в котором были собраны цитаты о русских. Собственно, центральной в ней была мультицитата из Максима Горького:

«Чужеземцы писали о русском народе в древности: один греческий царь сказал: «народы славянские столь дорожат своей честью и свободой, что их никаким способом нельзя уговорить повиноваться». Арабы тоже весьма похвально писали, норвежане и другие, все замечая, что де народ умный, трудолюбивый и смелый, а потом всё это пропало и как будто иной совсем явился народ. Фридрих, царь немецкий, говорил, что «народ глуп, пьян, подозрителен и несчастен». А один иностранный посол написал своим, что «народ привык – де к неволе, к низкому, бесчеловечному раболепию перед теми, кто всего более делает ему зла». Другой, тоже посол, записал, что «в народе русском самолюбия нет». А третий: «с этим народом можно делать всё, что хочет власть, он же ничего не понимает и ничем не интересуясь, живёт как во сне, пьяный и ленивый». И таких отписок, в древности похвальных – семнадцать, а после, стыдных – двадцать две вынес я, со скорбью и обидой»

У Владимира Симоненко Я вычитал про древних славян следующее:

До нас почти не дошло исторических документов о той давней поре, разве что встречаются упоминания Византийских летописцев, в которых в основном славяне описаны как  воинственные племена. Культура, обычаи и жизнь славян византийцев не интересовали.

Впрочем, вот кое-что из их свидетельств о наших предках: «Племена склавов и антов одинаковы по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружественны, препровождают их с места на место, куда бы там ни было нужно; так что, если гостю по беспечности принявшего причинён вред, против него начинает вражду тот, кто привёл гостя, почитая отмщение за него священным долгом… У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы…Живут они среди лесов, озёр и труднопроходимых болот, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ… Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями… Они опытнее всех других людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают пребывание в воде, так что некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки, целиком выдолбленные и достигающие поверхности воды; лёжа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счёт никакого подозрения… Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибирать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к имперским границам, а на других нападать». (http://www.proza.ru/2010/04/07/1422)

Теперь положим несколько цитат на вторую чашу весов. В дополнение к тем двадцати двум из второй части перечня цитат, упоминаемых Горьким, можно вспомнить М.Ю. Лермонтова:

Прощай, немытая Россия!

Страна рабов, страна господ.

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

Н.Г. Чернышевского:

«Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу - все рабы».

С.Б. Веселовского:

«Безразличие к общественному благу, страх перед законом, которого ненавидишь, любовь к богатству и низость чувств являются чем-то вроде цепей, которые опутывают народ и делают его рабом».

И.А. Покровского:

«Собственными руками своими мы растерзали на клочки наше государство и наш народ, растерзали не только на «самоопределившиеся» территориальные куски, но и на «самоопределяющиеся» социальные классы.Собственными руками своими мы разрушили нашу оборону – армию и флот, производство – всё, без чего в нынешних условиях не может жить ни один народ. Мы всё разрушили, но, по видимому еще не насытились. Каждый день приносит всё новые и новые конвульсии в этом направлении, и кажется, что мы остановимся только тогда, когда от русского народа будет перед нами только разорванный и охладевший труп».

В.И. Ульянова-Ленина:

«Не надо самообманов. Надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде. Надо измерить целиком, до дна, всю ту пропасть поражения, расчленения, порабощения, унижения, в которую нас теперь толкнули. Чем яснее мы поймём это, тем более твёрдой, закалённой, стальной сделается наша воля к освобождению, наше стремление подняться снова от порабощения к самостоятельности, наша непреклонная решимость добиться во что бы то ни стало того, чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной. Она может стать таковой, ибо у нас всё же достаточно осталось простора и природных богатств, чтобы снабдить всех и каждого если не обильным, то достаточным количеством средств к жизни».

«Мы - люди (как бы это выразиться помягче?) вроде того, как полудикие».

Однако, хватит цитат. Все и так всё знают, но не понимают причин этого явления. Русский народ действительно парадоксален. То долго-долго терпит угнетение и притеснения, то вдруг взрывается по какому-то пустяковому поводу (вспомним картофельные бунты в XIX веке). Пушкин, помнится, писал: «Страшен русский бунт — бессмысленный и беспощадный» (тоже, кстати, не лучшая характеристика народу, который мы привыкли считать народом с врожденным чувством справедливости). То есть возникают сразу два вопроса - почему терпят и почему взрываются. Возможно, в этом тоже проявляется пресловутая загадочная русская Если терпят - то терпят нелогично долго. Если взрываются - то взрываются по не всегда понятным поводам и превращаются в зверей.

Почему позволяют себя унижать? Действительно рабское нутро? Или просто мудрое долготерпение? Такое впечатление, что алгоритм возникновения активной реакции русского народа на притеснения сложен до запутанности. Вот с горцами - чечецнами, дагестанцами, ингушами - всё проще. Легко можно предсказать, когда и из-за чего у них вскипит кровь. Но зато у них трудно спрогнозировать, как долго она будет кипеть и когда остынет. С русскими - проще, мы остываем быстрее. Словно мы более инертны, монолитны, а горцы - словно более ртутноподобны.

Приведенные в начале статьи цитаты позволяют сделать вывод, что когда-то как нация мы были  такими же "горячими необъезженными жеребцами", какими горцы остались по наше время.

Позвольте еще две цитаты про нас, русских IX века, приведенные уже упоминавшимся Владимиром Симоненко (думаю, они могут заставить содрогнуться даже бин Ладена):

«...Было нашествие варваров, росов - народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чём другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они - этот губительный и на деле, и по имени народ, - начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигнул наконец и до отечества святого (св.

Георгия), посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы». (источник не указан, о походе русов против Византии - 830-е годы).

«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.» (Никита Пафлогонянин, «Житие патриарха Игнатия», X век - о набеге русов на окрестности византийской столицы Константинополя в июне 860 года).

Но на рубеже тысячелетий что-то произошло, что перепрограммировало наш менталитет. Самое распространенное мнение - что этой причиной было повсеместное насаждение православия. Возможно, для каких-то диких народов принятие христианства было шагом вперед в общественном и нравственном развитии. Но вот для древней Руси  (есть такое мнение) принятие христианства стало шагом вперед только в плане создания "вертикали власти".  И одновременно с положительной, объединительной функцией, христианство насадило культ слабости, нищенства духом, непротивления злу злом, покорности, огульного человеколюбия ("иначе попадешь не в рай, а в ад"). Древнерусские языческие племена (их называют еще ведрусами) не верили, что кто-то заочно оптом и задним числом искупил все их грехи, и поэтому им якобы достаточно только молиться и поститься, чтобы попасть в рай. Да они и библейское грехопадение грехом-то не посчитали бы, ибо сочли бы его делом богоугодным, содействующим продолжению рода (а понятие рода было очень сильно). Был языческий праздник Ивана-Купалы, когда снимались все моральные запреты на сексуальные контакты, и любая некрасивая девушка, к которой никто не сватался, имела шанс забеременеть и продолжить род.

Религия была мудрая, отвечающая глубинным интересам народа, потому что была близка к природе и к жизни, а не оперировала отвлеченными понятиями типа уже упомянутого "первородного греха", "второго пришествия", "непорочного зачатия", "библейских пророчеств", "искупительной жертвы", "воскресения" и вообще идеей абстрактного, вездесущего Бога. Она не содержала глупостей вроде хождения по воде, воскрешения из мертвых и насыщения тысяч голодных одним горшочком каши. Мы не можем реконструировать веру наших предков во всех деталях, но мне почему-то представляется очевидным, что если бы она дожила до наших дней и продолжала бы оставаться нравственной основой нашей жизни, Путин бы не подписал постановление о возобновлении работы ЦБК на берегу Байкала, потому что отношение к природе у древних славян было трепетное, религиозное. Через века мы пронесли его в своей душе, и Бунин причудливо сплёл древнерусское поклонение Природе и христианство в своём лучшем стихотворении:

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, 

И лазурь, и полуденный зной... 

Срок настанет — Господь сына блудного спросит: 

«Был ли счастлив ты в жизни земной?» 

И забуду я все — вспомню только вот эти 

Полевые пути меж колосьев и трав — 

И от сладостных слез не успею ответить, 

К милосердным Коленам припав. 

У ведрусов было стыдно быть больным и слабым, так как процветал культ здоровья и силы. И наверняка ведрусы не считали, что можно сначала совершить плохой поступок, а потом исповедаться, раскаяться и получить прощение. Уверен, наша древняя религия не позволял преступнику избежать наказания, потому что это было невыгодно обществу, которое живет по законам самоорганизации и не имеет репрессивного государственного аппарата над собой, позволяющего подавлять недовольство несправедливостью. Возможно, из этих древних верований наших предков идет генетическая жажда справедливости и порицание несправедливости. Я не специалист в лингвистике, но мне кажется, что далеко не во всех языках есть слова, обозначающие столько оттенков смысла  одного из ключевых понятий любой человеческой цивилизации:

справедливость - праведность - правильность - правдивость - правомерность - правомочность

Наши предки отвечали за свои проступки и преступления здесь и сейчас, потому что никто не перекладывал процесс наказания на некую мифологическую субстанцию, говоря "Бог накажет". Никто не прививал им рабскую психологию, вбивая в голову, что "Бог терпел, и нам велел". Никто не понуждал их мириться с несправедливостью, приговаривая "такова воля Божья". А как вам фраза "пути Господни неисповедимы"? Т.е. старайся, не старайся - при любом раскладе можно в итоге сказать, простерев руки в небо: "пути Господни неисповедимы", и можно не искать причин неудач, покорно смирившись с поражением. А фраза "Бог милостив"? Т.е. греши-не греши, а всё равно Бог простит тебе твои грехи - прямое попустительство безответственности и безнаказанности здесь, на этом свете. Думаю, если наши предки и прощали обидчиков и врагов, то искренно, от души, а не приговаривая "Бог тебе судья", втайне всё же надеясь на божью кару для них. Возможно, когда-то появится сравнительное филологическое исследование о существовании в языках народов, принявших христианство, религиозных пословиц и поговорок типа "человек предполагает, а Бог располагает",  "Богу виднее" и других (подобных тем, которые приведены мной выше). И я не удивлюсь, если в восточно-славянских языках их обнаружится намного больше, чем в других. О чём может говорить такое активное проникновение в народное сознание идеи Бога? О том, что победы оказываются не самим народом, а "по воле Божьей" и "с Божьей помощью". Что мечтать об улучшении жизни не нужно, потому что иначе придется отставивать свои права, а не проявлять христианское долготерпение.  

Я, к сожалению, не ученый-историк, и не могу оценить правдивость того или иного опубликованного в Интернете текста. Если кто-то из читателе имеет другую информацию (или иное мнение, основанное на иной информации) - буду рад прочитать его в комментариях. Но не могу удержаться от еще одной цитаты из Симоненко (на сей раз это его слова, за достоверность которых я поручиться не могу, хотя чутье мне подсказывает, что он прав):

Принесенное к нам из Византии православие сломило и загубило буйный языческий дух дикого свободолюбивого росса, целые века держало народ в невежестве, было гасителем в русской общественной жизни истинного просвещения, убивало поэтическое творчество народа, глушило в нём звуки живой песни, вольнолюбивые порывы к классовому освобождению. Само пьянствуя и подхалимствуя, древне-русское духовенство приучило к пьянству и подхалимству перед господствующими классами и народ, а своей духовной сивухой - проповедями и обильной церковно-книжной литературой окончательно создало почву для полного закабаления трудящихся во власти князя, боярина и жестокого чиновника княжеского - тиуна, творившего суд и расправу над угнетенными массами.

Принятие христианства укрепляло государственную власть и территориальное единство Древнерусского государства. Оно имело большое международное значение, которое заключалось в том, что Русь, отвергнув „примитивное“ язычество, становилась теперь равной другим христианским народам.