Распад бозона Хиггса

По мотивам произведения Георгия Иванова

x x x

Я не хочу самых простых, самых обыкновенных вещей, я хочу чего-то необычайно сложного.

Я хочу заплакать, а потом засмеяться, потом, возможно наступит утешение.

Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо, а потом в свежую, только что, вырытую могилу.

Я хочу написать кому-то длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Или совсем короткое. Всего два слова..

Я хочу назвать тебя ангелом, дьяволом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, пожелать смерти, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась - моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя.

И ты окрасишься этой красной кровью и потом утонешь в ней.

Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Африку пить пиво и есть мясо крокодилов теплым вечером на качающемся поплавке над Нилом.

Я хочу преодолеть отвратительное чувство оцепенения: у людей нет лиц, у слов нет звука, у людей нет мыслей, ни в чем нет смысла.

Я хочу разбить его, этот мир, все равно как.

Я хочу просто перевести дыхание, глотнуть воздуху.

И задохнуться. Ведь никакого воздуха нет. Яркий свет и толкотня кафе дают на минуту иллюзию свободы: ты увернулся, ты выскочил, гибель проплыла мимо.

Не пожалев двух сотен долларов, можно пойти с бледной хорошенькой девчонкой, которая медленно проходит по тротуару и останавливается, встретив мужской взгляд.

Если сейчас ей кивнуть - иллюзия уплотнится, окрепнет, порозовеет налетом жизни, как призрак, хлебнувший крови, растянется на десять, двенадцать, двадцать минут.

Женщина. Плоть. Инструмент, из которого извлекает человек ту единственную ноту из божественной гаммы, которую ему дано слышать. Лампочка горит под потолком.

Она сейчас потухнет или лопнет.

Лицо откинуто на подушке. Можно думать, что это моя невеста.

Можно думать, что я подпоил девчонку и воровски, впопыхах, насилую ее.

Можно ничего не думать, содрогаясь, вслушиваясь, слыша удивительные вещи, ожидая наступления минуты, когда горе и счастье, добро и зло, жизнь и смерть скрестятся намертво как во время затмения на своих орбитах, готовые соединиться в одно, когда жуткий зеленоватый свет жизни-смерти, счастья-мученья хлынет из погибшего прошлого, из твоих погасших зрачков.