Это первое, достаточно серьезное действие власти по подрыву репрессивного катка против предпринимательского класса. Уголовный кодекс за последние 5—7 лет стал основным и самым действенным инструментом передела собственности.
Принятые изменения в УК, отменяющие аресты предпринимателей и изменяющие формулировки некоторых удобных для следствия статей, — очень важное начало необходимой реформы всей системы права. Но недостаточное. Статья «Мошенничество», самая применимая для бизнеса, для рейдерских захватов остается пока неизменной. Прямой запрет на арест, прописанный сегодня в УПК, может быть нарушен, если обвиняемый скрывался — что следствию очень легко бывает организовать, отправляя, например, повестки по ошибочному адресу. Суды с доводами следствия всегда соглашаются.
Намеренная расплывчатость формулировок статей, отсутствие общепринятых определений экономических терминов дает широкие возможности для конвертации «плохого» закона в деньги. Как, например, можно с точки зрения Уголовного кодекса объяснить экономическое понятие «получение прибыли»? Конечно, это корыстный интерес. А как интерпретировать формулировку: «Цель деятельности любого предприятия — получение прибыли»? Конечно, «умысел на корыстный интерес». А создание бизнеса? Это создание преступной группы. Создание большого бизнеса? Создание организованной преступной группы. Сам бизнес? Легализация… Следователи прекрасно овладели этим словарем и научились легко его использовать, обосновывая присужденные сроки.
Решение корпоративных конфликтов в уголовном суде с последующей посадкой более слабого контрагента приводит к отрицанию и деградации любых других государственных институтов. Какой смысл в Арбитражном или Конституционном суде, если можно, соблюдая формальную законность, устранить владельца «интересного» актива лет на 15?
В Волгограде идет битва ООО «Электра» и местных правоохранителей. Директора предприятия Сергея Чечуя обвиняют в том, что он мошенник и имущество, принадлежащее ему, присвоил мошенническим путем.
Имущество — это кабель стоимостью 50 000 рублей. Арбитраж разных уровней 18 раз подтверждал законность приобретения кабеля, но Арбитражный суд уголовному не указ. Сергей пишет: «Смысл всего моего уголовного дела сводился к тому, что спор о собственности на небольшое для ООО «Электра» имущество, оцененное мною как собственником в 50 тысяч рублей, был по «заказу» переведен в уголовную плоскость в угоду моим конкурентам». Уголовный суд не считает абсурдным обвинение в краже того, что и так принадлежит предпринимателю, и выносит приговор — 3 года тюрьмы. После 6 месяцев пребывания Чечуя в СИЗО его адвокатам удалось добиться отмены приговора, но следствие и сегодня продолжает пытаться посадить Чечуя.
Президент положил начало пересмотру Уголовного кодекса, на котором до сих пор лежит пыль 37-го года, и очень важно, чтобы он не остановился.
МВД — это фактически государство в государстве. У него есть свои солдаты, свои депутаты, оно само себе пишет законы. Традиционно считается, что нет лучшего специалиста в теме правоохраны, чем сама правоохрана. Другими словами, волк сам лучше знает, как ему стеречь овец. Поправки Медведева нарушают привычный ход событий. Президент решил вмешаться.
Думаю, что президент понимает: страна рискует повторить опыт репрессий 37-го года. Но в отличие от политики того времени сегодняшняя охота не санкционирована авторитарным лидером государства. Нынешними репрессиями никто конкретно не управляет, и потому остановить их сложнее. Но инструмент забрать можно.
Наши институты права не годятся для современного мира, современных экономических отношений. Даже российский уровень развития экономики требует абсолютно других подходов к разрешению неизбежно возникающих бизнес-конфликтов — иных, не уголовного свойства. Если два компаньона не могут поделить актив, это совсем не означает, что один из них преступник! Без института защиты права собственности в Россию даже российские бизнесмены не будут инвестировать.
Яна Яковлева,
специально для «Новой»
СМОТРЕТЬ ОН-ЛАЙН КОНФЕРЕНЦИЮ С АВТОРОМ
Комментарии