Нас спасет только ясное понимание: «Велика Россия, а отступать некуда»

Нас спасут не закупки технологий, не иностранные специалисты, не нанотехнологии, не футбольно-геополитический энтузиазм. Нужно то, что всегда – до сих пор – выручало. Ясное понимание: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади – бобок».

«Потому что не выйдет никогда»

Сообщение о создании будущей «Кремниевой долины» в Сколково, о том, что организатором проекта назначен «олигарх Вексельберг», вызвало почти единодушный вопль-стон ругани в самых разных СМИ.

Разделали еще несуществующее Сколково под орех – не пропустили, кажется, ничего.

«На кой черт нам эта очередная дорогая игрушка?! Мало Олимпиады-2014? Надо дороги строить и, извиняюсь, сортиры нормальные, а не какие-то фантастические «долины будущего»…

«Что мы взялись догонять США 20-летней свежести? Что за Эллочка Щукина против мадам Вандербильд?»

«Феномен «Кремниевой долины» – это уникальное стечение целого ряда обстоятельств. У нас какие такие обстоятельства совпали?»

«У них эта самая «долина» возникла снизу, органически, сама собой, потому что было выгодно. У нас ее «назначают сверху», потому что Медведеву это кажется престижным».

«Япония, Корея, Малайзия развиваются – мы и мечтать не можем! – без всякой гигантомании, не ставя целей создать свою «Кремниевую долину». Просто работают, а не строят очередные воздушные замки на кремниевой основе».

«Кто такой этот Вексельберг? Что за «человек-кремний»? Что он в своей жизни вообще сделал? Яйца Фаберже купил? Попытался создать бизнес в Швейцарии – без великих успехов… Почему он? Почему не 25 других? Вексель-берг, гора векселей… Кто и за что выписал ему очередной вексель? Чем он его погашать будет?»

«Где, когда, с кем этот проект обсуждали? Почему не публично? Почему не в Думе, в конце концов?»

«Ничего не получилось с Зеленоградом, Академгородком в Новосибирске, Троицком и Черноголовкой под Москвой – надежд, на них возложенных, они не оправдали даже в малой дозе. И Сколково ни черта не оправдает!»

«Зачем строить с нуля новый центр в Сколково, когда есть Зеленоград, Черноголовка, Троицк и т.д.? Почему не развить их?»

«Зачем строить этот центр под Москвой, лишний раз стягивая ресурсы все в ту же точку? Почему не развивать Сибирь, Дальний Восток?»

Как видите, некоторые возражения противоречат друг другу, но общий накал критики это не снижает.

Главных же возражений – три.

Первое. «Для новой точечной «золотой шарашки» нет ни страха, ни энтузиазма. Лучшие наши специалисты уехали и уезжают. Они не верят в долгую перспективу и не останутся. А иностранцев заманить не вопрос – графов Калиостро от науки хватает… Серьезный ученый не поедет за «долинным рублем» поднимать эту целину».

Второе. «Развивать науку и технологии широким фронтом в рамках существующей социально-экономической и политической Системы невозможно. Как воду решетом носить, точнее, как впрягать лошадь в тепловоз. Правящей рентно-сырьевой бюрократии эти изменения так же не нужны и опасны, как она сама не нужна и опасна для технологичной экономики. Или правящий класс, или новая экономика. Ну, а очередную потемкинскую деревню выстроить можно легко. Наверное, кремниевые муляжи смотрятся красиво».

Третье. «Так что ни черта не выйдет. Бюджетные бабки попилят, дома и прочие строения отгрохают – вот и все. Будет такой памятник «технологической маниловщине».

Критика критической критики

Все это очень мило.

Многие возражения, по-моему, вполне серьезные, обоснованные, совсем не демагогические. Иные – менее серьезны…

Я не собираюсь их разбирать детально, тем более что ничего не понимаю в технике и строительстве наукоградов, слабо знаю историю «Кремниевой долины», а многие возражения, по-моему – повторяю – сами по себе звучат вполне разумно.

И даже довольно прозрачный пафос «боления против», когда люди (часто подсознательно) ХОТЯТ, «чтобы не вышло», и НЕ ХОТЯТ, чтобы хоть что-то получилось, понять в принципе можно.

Дошли до ручки! Достало все – госхвастовство, госворовство, а пуще – госбрехня. Увы. Есть такое настроение в обществе. И хоть ВЗРОСЛОЕ общество должно быть более… ну да, более взрослым… но отчасти понять это раздражение и нетерпение тоже можно.

Но возражать вообще легко.

Так что нетрудно возразить и самим критикам.

Например, наиболее популярная «плодотворная дебютная идея»: раз чисто технологическая модернизация невозможна в рамках существующей социальной Системы, надо перезагрузить социально-политическую матрицу. А именно: дать максимальную свободу, политическую и экономическую.

Тогда и возникнут предпосылки для «кремниевого капитализма»: «свободного труда свободно собравшихся людей».

Отлично-с. Маяковский ровно так же определял социализм…

Но вот незадача: в более свободные (что спорить с очевидностью!) 1990-е что-то незаметно было «технологических прорывов» (разве что канализации…). Ладно, тогда рыночные отношения только складывались, не будем требовать слишком многого. Да и – как уверяют самые исступленные либералы – никакой «настоящей Свободы» в 1990-е в России все равно не было.

Ок.

Но вот уже в 2000-е в странах Восточной Европы или на Украине не пахнет никакой технологической модернизацией!

Свободы – залейся, «нефтяного проклятия» нет, а модернизации нет! Никаких передовых технологий не производят, а толковые ученые и программисты оттуда едут в США почище, чем от нас. Да, кстати, и экономический обвал там (в свободной Балтии или на Украине) еще погуще, чем в России.

Да и вообще история России как-то не подтверждает, что существует положительная корреляция между уровнем политических и гражданских свобод и научно-техническим прогрессом. Конечно, 1917-й или 1991-й – ситуации предельного развала, ждать тут расцвета граций и муз было бы трудно, но все же с положительными примерами расцвета технологий под ласкающими лучами Свободы как-то туговато…

Выходит, рецепт «дайте мальчику свободу» не работает? Распеленали, а он и не подумал вставать на ножки и идти – нет, сучит этими ножками и голосит во все горло!

За деньги в рамках действующей Системы не купишь модернизацию. Согласились.

Но и сломав (резко перестроив) Систему, ни черта такого технологически прекрасного не купишь! И – как показывает опыт – не вырастишь. Реально будет хаос. Потеря исторического времени. Передел собственности. Усиленная утечка умов. И итог всего – новая Вертикаль.

Вертикаль в нашем исполнении есть Вертикаль воровства.

Свобода в нашем исполнении есть Свобода воровства.

Вот ведь какая подлая штука получается.

Выходит, нам предлагают искать не там, где лежит, а там, где светлее, – под фонарем Свободы. Только и всего…

«Где же выход из этого исхода»?

Национальная идея

Общее место сегодня для всех – сторонников Путина, ненавистников Путина, пенсионеров, студентов, бизнесменов, безработных, пьющих, трезвых, волосатых и плешивых – одно.

МЕРТВАЯ АТМОСФЕРА. Тоска. Нет веры. Нет интереса.

Это говорят-ноют ВСЕ. Миллионы нытиков жалуются, что они – выпотрошенные жизнью нытики…

«Живем мы что-то без азарта, однообразно, как в Раю». В нефтерентном Раю.

Конечно, звучит крайне глупо.

142000000 РАЗНЫХ людей. Что, НИКТО не мечтает о карьере? Не строит амбициозных планов? Не видит себя – извините! – Наполеоном? Никто-никто?! И даже – страшно сказать – НИКТО не горит творчеством, а на деньги плевать хотел?

Конечно, есть такие люди. Пассионарные, креативные, такие-сякие… Слов для их обозначения придумано немало. Разумеется, они есть. Как есть и будут они всегда и везде. Вот, Перельман – не только в России, но во всем мире был бы чемпионом игры «Кто не хочет стать миллионером»! А еще он же считается одним из самых гениальных математиков мира.

Но даже не говоря о гениях, которые потому и гении, что исключения, просто креативных людей всегда и везде было, есть, будет абсолютное МЕНЬШИНСТВО. И это совершенно разумно: так устроено человеческое общество. Если б все (большинство) были пассионарными новаторами, то произошла бы КАТАСТРОФА – социальная жизнь бы постоянно кипела, переливалась через края социума и сжигала все вокруг, не в силах остановиться, принять определенные формы.

Проблема СЕГОДНЯШНЕЙ России не в том, что этих людей мало. И не в том, что их меньшинство.

Проблема в том, что их – НИЧТОЖНОЕ меньшинство, в пределах статистической погрешности. Их так мало, что отсутствие количества перешло в отсутствие качества. Они не могут «зацепиться» друг за друга и накопить критическую массу − минимально необходимую плотность среды, плотность взаимодействия, чтобы подзаряжать друг друга, чтобы в их ограниченном кругу пошла цепная реакция творчества. Технического, научного, социального, в общем, так или иначе, интеллектуального.

А поскольку их пренебрежимо мало, то они не только не задают интеллектуальную моду для общества в целом. Они даже СРЕДИ СЕБЯ, в «интеллектуальной элите», с позволения сказать, и то не в силах сформировать свою моду. У них просто нет СВОЕЙ экологической ниши. Они даже для самих себя создать альтернативную моду бессильны.

Мода осталась одна: ТЫРИТЬ.

Универсальная национальная идея верхов/низов: «Народ и партия едины».

И интеллектуалы не выделяются («Я тогда была с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был»). Они – если это не отдельные нелюдимые чудики-перельманы – живут ПО ТЕМ ЖЕ ПРАВИЛАМ внешнего мира.

Не зря все театры, скажем, превратились в какие-то «бизнес-центры»… И это сегодня отнюдь не от бедности и необходимости «хоть как-то выживать». Нет! Это от моды – моды денежными мешками мериться. Как раньше мерились спектаклями.

Результаты такого «пира духа» налицо.

Общая тема: ВСЕ у нас дороже и неэффективней, чем на Западе/Востоке. Строительство, футбол, нефтедобыча …

Собственно, дороговизна и есть ЭФФЕКТИВНОСТЬ – эффективность воровства и расхищения. ЕДИНСТВЕННАЯ эффективность, соответствующая критериям нашего социума, нашей АНТИСИСТЕМЫ.

Наука и инновации – не исключение.

Президент Национальной ассоциации инновации и развития информационных технологий (НАИРИТ) Ольга Ускова: «Несмотря на то, что в 2009 году на развитие инноваций из российского бюджета было потрачено фактически вдвое больше средств, чем инвестировали американские венчурные фонды – 38 млрд долл. против 17 млрд, эффективность работы российского инновационного сектора оказалась в 112 (!) раз ниже работы американских коллег». Так, в США смогли запустить за год 2795 проектов, в то время как в России было объявлено всего о 50 стартапах.

Что же – сложить лапки и «умереть, уснуть»?

Об этом – чуть ниже. А сейчас немного о ПРИЧИНАХ такого повального (во всех смыслах!) явления.

Коммунистическая этика и дух капитализма

Макс Вебер, как известно, прославился тем, что опроверг Маркса.

Опроверг элементарно: если марксизм говорит, что цель бизнеса – просто извлечение любыми способами максимальной прибыли (как сказано в «Манифесте коммунистической партии», при 500% прибыли нет такого преступления, на которое бы не пошел капитал), то Вебер спрашивает: так чего ж они все не разбойничают-то? Почему капитализм не есть грабеж, а есть даже ОТРИЦАНИЕ грабежа?

«Что такое ограбление банка в сравнении с основанием банка!» (Брехт).

Остроумно.

Но это ОСТРОУМНО именно потому, что ПАРАДОКСАЛЬНО. А парадоксально именно потому, что в жизни НЕ ТАК. И «основание банка», КАК ПРАВИЛО, совсем не то что ограбление!

Вебер написал «Протестантскую этику и дух капитализма»: между вложением денег и извлечением прибыли стоит ЭТИКА. Та самая протестантская этика! (Возможна и другая. Но всегда – этика СОЗИДАНИЯ, а не прямого грабежа). А этого пустячка Маркс с его «научно доказанным цинизмом» так и не заметил! Все дело в извлечении денег… Да нет, герр социалист. ВОВСЕ НЕТ. Без этики общество просто не выйдет из пещеры, где все друг друга грабят (а то и едят) и переграбливают награбленное, как прямо советовал Ленин.

Наш капитализм уникален – истинно марксистский! Только после сбрасывания ханжеских лохмотьев капээсэсной морали мы и стали «окончательными марксистами».

Циничный «вульгарный материализм» марксизма – а отнюдь не «марксистская наука» − стал нашей всеобщей этикой. Вульгарный материализм ничуть не противоречит обрядовой религиозности. Наоборот: тот же самый циничный материализм проник и в Церковь, стал реальной идеологией многих ее иерархов.

Совершенно анекдотическим образом этот циничный материализм проявился в «народной политологии и геополитике»: когда наше общество совершенно искренне «описывает» все войны в мире как «убийства с целью нефтяного ограбления». По своим мотивам судим… И страшно изумляемся, узнав, что война – в той же Югославии или в Ираке – не имеет никакого отношения к обещанному грабежу. (Нефть в Ираке, скажем, принадлежит правительству Республики Ирак и раздается в концессии отнюдь не только американским компаниям). «Зачем же они тогда воевали?!»

Но зато свой капитализм мы построили точно по этой морали, по этим лекалам. Постсовковый. Хищнический. Капитализм разлагающегося «совка».

Даже обозначение «первоначальное накопление» не вполне точно.

Разумеется, в 1990-е первоначальное накопление было. И шло путем РАЗГРАБЛЕНИЯ – как Кортес похищал золото инков, а английские лорды сгоняли крестьян с земли ради расширения пастбищ… Точно так же шло НЕИЗБЕЖНОЕ первоначальное накопление – через захват и разграбление «ничьей» госсобственности.

Разница лишь в том, что а) в конце ХХ века такие методы экономического грабежа уже были анахронизмом в мире; б) все это шло в условиях глубоко АТЕИСТИЧЕСКОЙ культуры, т.е. не предполагало дальнейшей долгой и созидательной деятельности «на основе награбленного», что всегда было связано с религиозной моралью. У наших же Кортесов мораль была (и осталась) чисто гедонистической, голопотребительской. «Сегодня – ты, а завтра – я», или, того проще, производственный цикл, как говорилось в «Джентльменах удачи»: «Украл – выпил – в тюрьму». Сел в самолет – и в Ниццу …

Безусловно, в 1990-е были огромный азарт и драйв. Был большой класс бешено активных и амбициозных «приватизаторов». Именно эти люди с драйвом и создали новый русский капитализм. Но азарт и драйв разграбления («отнять и поделить») и созидания – совершенно различны. А «воровка никогда не станет прачкой». Вот почему наш капитализм с чисто грабительской мотивацией оказался изначально БЕСПЛОДНЫМ, глубоко ПАРАЗИТИЧЕСКИМ.

Здесь слились грубый материализм (цинизм) и грубая обломовщина. А вместе получился – впервые в нашей истории – тот самый Коммунизм. Почти в сроки, обещанные партией, правда, не в 1980-е, как говорила Программа КПСС, а в 1990-е. И далеко не для всех… Но, тем не менее, нефтедолларовая халява – какого еще «коммунизьма» вам надобно?

Бобок

А потом драйв корсаров прошел. Что можно было – разграбили. Пришла пора охранять и переваривать.

На место пиратов-90 пришли чиновники нулевых. Потоки перенацелили, «ввели в берега». Кто-то (как мудрый Абрамович) продал государству «свои» компании, кто-то остался на них сидеть… Но никакого ТВОРЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ капитализма все эти «эффективные менеджеры» не обеспечили и обеспечить не могли. «К тому же у него совсем другое было на уме».

Что «другое»? РЕНТА. Природная рента. Властная рента. Социальная рента. Обломовский капитализм.

Поэтому самыми популярными, востребованными оказались профессии рантье: чиновники, менеджеры в крупных компаниях. Но никак не создатели своего бизнеса – ЗАЧЕМ? Социальные лифты остановились, но публика не горюет – сидит на полу, в картишки дуется, время коротает.

А потом подошел кризис… Рента стала усыхать на глазах у изумленных рантье: «Мы же ничего (в том числе плохого) не делали! За что с нами так?! Мы так не договаривались!»

И это еще цветочки. Ягодки впереди.

Кризис так или иначе кончится. Но вот как бы мы тоже не кончились…

Переход на альтернативные источники энергии, над которыми так долго смеялись большевики, приближается. В Японии к 2020 году потребление бензина снизится на 30%. И это не футурология, а бизнес-планы, в том числе владельцев бензоколонок. В США и Европе начался бум «сланцевого газа». Пусть слухи о нем, как водится, сильно преувеличены. Но вот факт заключается в том, что ЕС здорово охладел к «Набукко». Тут бы нам и радоваться – конкурент идет под откос… Да нет радости: лучше конкурировать с «Набукко», чем смотреть на сокращающийся рынок газа. И наш «Южный поток» − который мы, само собой, построим – подвисает в воздухе…

У Достоевского есть рассказ «Бобок».

После смерти люди не сразу умирают. Их души лежат и разлагаются в земле, что-то говорят друг другу… И разлагаются они эдак месяца два−три, иногда даже и с полгода. Ну, а потом все глуше, глуше… И, наконец, пробормочет одно какое-то последнее словцо «бобок» − да и все. На боковую, так сказать.

Так вот, прошу прощения за слишком пафосную метафору, постсоветская экономика очень похожа на этот рассказ.

И «бобок» близится…

Теперь – ответы на поставленные в начале статьи вопросы.

Разумен ли проект «Сколково»? Удачен ли выбор места? Тот ли человек Вексельберг? Те ли найдены приоритеты для инновационного развития?

Не знаю ответа ни на один из этих вопросов – не специалист.

Знаю ответ на совсем другой вопрос.

Если мы не хотим услыхать (нет, сами пробормотать!) «бобок» − у нас уже нет выхода. И времени нет.

Или нация встряхнется. И не в силу каких-то мудреных причин и идей, а просто ПО ИНСТИНКТУ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОХРАНЕНИЯ в ней пробудится драйв – или «бобок» уж близится.

Дальнейшее существование страны на усыхающую ренту с растущими в геометрической прогрессии «воровскими расходами» просто НЕВОЗМОЖНО.

Россию спасут не закупки технологий, не приглашение иностранных шарлатанов (или серьезных специалистов). Не нанотехнологии, не парады, не футбольно-геополитический энтузиазм …

Стране нужно то, что всегда – до сих пор – выручало. Ясное понимание: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади – бобок».

Нет, у всего населения такого чувства не будет. И не нужно! Не война все-таки, ополчение под немецкие гусеницы не требуется.

Должна воспрянуть к жизни малая часть креативной элиты. Малая, но достаточная, чтобы образовалась критическая масса и пошла цепная реакция – реакция творчества, реакция азарта, реакция жизни.

Сконцентрировать их вместе, дать амбициозные цели, расчистить площадку, включить социальные лифты – абсолютно здравая стратегия.

Сработает ли она?

Совершенно не факт.

Но альтернативы для выживания «этой страны и культуры» не видно.