Положение евреев как национально-религиозной группы в христианской Европе.

Привилегия – от латинского «privalex» - частный закон, то есть в прямом смысле это не льгота, а особый статус. Привилегии выдавались местным правителем людям или группам населения и не только: населённым пунктам, местностям и даже отрезкам времени, например, в такое-то время перемирие, и т.п. В общем, привилегия – это выделение чего-либо.

Сравниваются «привилегии», данные евреям в 1084 году епископом Рудигером, хозяином немецкого города Шпейера, и данные королём Арагона в Испании ХаймеI евреям Валенсии в 1239 году. Тогдашние европейские евреи делились на ашкеназов и сефардов. Сфарад – это еврейское название Испании и вообще северной части бассейна Средиземного моря. Отсюда сефарды – жившие там евреи. Они говорили на ладино – языке, произошедшем от испанского языка. Ашкеназ – еврейское название остальной Европы. Жившие там евреи говорили на идише, произошедшем от немецкого языка. Условия жизни евреев Сфарада и Ашкеназа были весьма различны. «Привилегии» Рудигера явились образцом для установления и оформления статуса евреев во всём Ашкеназе того времени, а «привилегии» Хайме I-го характеризуют статус тогдашних сефардов.

По теме привилегий евреям возникает много вопросов, например:

- Каковы были формы и способы существования евреев в Европе до привилегии Рудигера, то есть до конца XI века?

- Чем тогда в Западной Европе обеспечивалась защита евреев?

- Почему групповые привилегии стали выдаваться им с конца XI века? А что было до того?

- В чём состоял общий закон?

- Что такое местный правитель – вассал или сюзерен?

- Почему в христианстве определение статуса евреев отличается от ислама?

Если исходить из того, что к концу раннего Средневековья сложилось деление общества на три части, объединённые христианской верой: духовенство, дворянство и остальные, то для евреев не могло быть места в христианском обществе. Оставаясь евреями они не могли влиться ни в одно из христианских сословий. А религиозное разделение вело к общественному и экономическому отделению. Если так, то был нужен специальный акт, – привилегия – который определял место аутсайдера в обществе и указывал его покровителя. Привилегия евреям не давала им преимуществ, она закрепляла их особый статус.

Что с этого имели обе стороны? Тому, кто привилегию выдавал, евреи нужны были как изгои, которые нуждаются в покровительстве и готовы за него хорошо платить и служить. Таким образом, привилегия евреям закрепляла их неполноправие. Кроме того, по-моему, те, кто давал привилегии евреям, делал это, чтобы на евреев не наложил лапу кто-нибудь другой. Несомненно, что правители, давшие им привилегии, не хотели, чтобы откупом налогов и вообще денежными операциями, а также международной торговлей занималась церковь, у которой для того были возможности: международные связи и деньги. Церковь как организацию грабить было труднее, чем евреев. Правда, Рудигер был епископом, но характерно, что он не привёл никаких религиозных обоснований выдачи привилегий, то есть действовал как феодал.

Евреи не только были согласны с закреплением своего неравноправия, но и по существу заинтересованы в нём, потому что будучи меньшинством по всем признакам – количественно и социально – они не могли рассчитывать на равноправие и тем более на безопасность, если бы оказались представлены сами себе. Им нужен был покровитель. Кроме того, те же евреи Шпейера могли уйти из Германии, например, в Испанию или в страны ислама, где по отношению к ним действовали более чёткие правила, а за религию при условии соблюдения этих правил там, в общем, не преследовали. Но договор с епископом Шпейера и привилегии давали евреям преимущество на занятие некоторыми видами деятельности, связанные с торговлей деньгами. Вероятно, то, что называется привилегиями, рассматривалось евреями как меньшее из зол.

Евреи выделялись и без привилегий, хотя бы ритуалами, прежде всего соблюдением субботы. Привилегии нужны были евреям, чтобы их обособленность их же не уничтожила.

Общим законом тогда была религия. Ею занималась церковь. Выйти за пределы этого закона было нельзя. В рассматриваемый период такую попытку сделали в Западной Европе альбигойцы и были уничтожены. Интересно, давались ли привилегии с одобрения церкви или её не спрашивали? Интересно также отношение альбигойцев к евреям и как уничтожение первых повлияло на вторых? Ведь против альбигойцев был крестовый поход, а, как известно, другие крестовые походы стали для евреев катастрофой.

Привилегии давались конкретным группам и как правило в связи с конкретными обстоятельствами, значит, должны были подтверждаться, следовательно, всегда имелась предпосылка их пересматривать. То, что в привилегиях евреям давалась автономия, не было ни милостью, ни льготой, так как, во-первых, это было неизбежной практикой при феодальной раздробленности; во-вторых, в обществе, объединённом (и разделённом) по религиозному признаку и где имелась господствующая религия, другие религиозные общины могли существовать только как автономии – это способ самоизоляции и самозащиты. Евреев к религиозной автономии подталкивали и сами христиане, потому что, сохраняя свою религию, евреи в христианском обществе сохраняли своё неполноправие с вытекающими отсюда выгодами для властей и для христианских конкурентов. Ведь привилегии давались евреям как религиозной общине, а не как профессиональному объединению, хотя поскольку часть профессий евреям запрещалась, они неизбежно сосредотачивались на немногих занятиях.

Очевидно, что чем нужнее были евреи и чем их было больше, тем чаще привилегии походили на льготы, главной из которых было признание неотъемлемости прав евреев. Это имело место в Испании при Реконкисте и в начале истории Польши. Правда, в царской России при сходных условиях политика власти была совсем другая, но и здесь внутри самой власти имелись сторонники равноправия евреев, например, П.Столыпин, и сразу после Февральской революции евреи получили равноправие.

Без официального разрешения христианских правителей создание особых общественных и культурных рамок для евреев в Европе оказалось бы невозможным. Привилегия определила эти рамки и очертила границы еврейской жизни. Никакой политической силы и политических амбиций евреи в тогдашней Европе не имели. Даже в Вавилонии, где евреи жили в большом количестве и компактно, был сформулирован принцип «Закон государства – это закон». В каком-то смысле политическая самостоятельность европейским евреям была не нужна, ведь она означала бы, что рассеянному меньшинству придётся рассчитывать только на себя. Евреи «галута», т.е. рассеяния, диаспоры, стремились только к гарантиям и к возможности самоидентификации. Разрешение на что-то, как и любое действие, имеет причину, значит, сначала объективные обстоятельства, потом реакция на них. В Испании, в данном случае в Арагоне, евреи жили задолго до Реконкисты, играли важную роль, и Реконкиста только зафиксировала реальность. Загнать евреев в угол привело бы здесь к подрыву экономики и усилению куда более агрессивных и безусловно имевших политические амбиции мусульман. Поэтому в христианской Испании евреи тогда меньше, чем где-либо нуждались в защите, поэтому верхушка общины имела по существу те же права, что и христианская знать. В Арагоне привилегии не очертили границ еврейской жизни, а отметили уже сложившиеся. Здесь христианские правители принимали еврейскую общину как данность – как племя.

Привилегии Рудигера и Хайме I-го различаются прежде всего обстоятельствами их выдачи: первая дана тому, кого раньше здесь не было, а вторая – уже живущим евреям и следует имеющемуся образцу – правам и обычаям евреев Сарагосы, значит, отражает практику отношений. Поэтому привилегия Хайме I-го менее обширная по содержанию и касается двух аспектов, правда, очень важных: судопроизводства и безопасности. Об экономике, то есть о способах жизнеобеспечения, здесь ничего, следовательно, экономические отношения евреев и христиан Арагона в общем налажены.

Далее из сравнения привилегий видно, что в регионе Шпейера положение евреев хуже, отношения с христианами более враждебные и гораздо менее стабильные. Рудигер перечисляет, на что именно евреи имеют право, а Хайме об этом не говорит, значит, то, что в Шпейере дано евреям как милость, в Арагоне считалось естественным, например, право нанимать христиан. Шпейер – убежище от постоянной опасности, Арагон – давнее место жительства. В привилегии Рудигера в основном разрешения, значит, остальное подразумевается как запрещённое; в привилегии Хайме в основном ограничения – что можно и что нельзя, значит, остальное, в том числе способы заработка, подразумевается как разрешённое. В Арагоне эти способы не определены, следовательно, и не ограничены как в привилегии Рудигера, из которой видно, что отношение к евреям, особенно в низах христиан (ведь Рудигер употребляет слово «толпа»), значит, у большинства их заранее враждебное и настолько, что приходится строить внутреннюю стену. А то, что евреи, несмотря на это, пришли в Шпейер, показывает, что в других местах ещё хуже. Это подтверждают еврейские источники обстоятельств данного переселения. Только у Рудигера оговорены неизменность и подлинность привилегии, чтобы следующие правители не имели права её ухудшить. Еврейская община в Шпейере более замкнута, чем в Арагоне, где, судя по привилегии ХаймеI-го, отношения с христианами разнообразные, постоянные и на личном уровне, евреям дана свобода передвижения по всему королевству. Но здесь положение евреев лучше именно по сравнению со Шпейером, так как в Арагоне им было обещано «особое попечительство» их имуществу и личности. Очевидно, что привилегированной в современном смысле группой евреи в христианском государстве не могли быть, значит, «особое попечительство» - это усиленная охрана, значит, евреи нуждались в ней и здесь. Церковь тоже не давала арагонским евреям расслабиться: известный диспут Нахманида (1263 г.) состоялся в присутствии Хайме I-го.

Какие изменения произошли в отношении христиан к местожительству евреев в период Средневековья? Надо исходить из того, что отношение к месту жительства евреев было производным от отношения к ним самим.

В основных районах своего поселения в Западной Европе евреи жили ещё в Римской империи, например, в Испании и Италии, особенно в Риме, с начала I века до н.э. (сообщения Цицерона, Тацита, Светония и археология). Но внутри Западной Европы евреи перемещались, их общины исчезали и возникали. Это значит, что, во-первых, присутствие евреев здесь в общем было постоянным, следовательно, факторы, влиявшие на отношение к ним, действовали издавна (те же сообщения тех же авторов); во-вторых, еврейское присутствие всегда было проблемным.

А как было раньше, до привилегий? Ведь к евреям относились в диаспоре плохо ещё до христианства и все причины необходимости или хотя бы желательности отделения евреев от христиан, причём с обеих сторон, имелись и до X-XI веков. Даже когда в Испании в начале Реконкисты различные культурные и религиозные общины существовали рядом в общей атмосфере терпимости и диалога, евреи селились вместе. Сама обстановка средневековья – раздробленность, отсутствие единого права, плохие коммуникации и т.д. вела к тому, что необходимость самозащиты и взаимопомощи присутствовала постоянно. Кроме того, автономию, особенно в вопросе безопасности, можно обеспечить только тем, кто живёт компактно.

А безопасность евреев приходилось обеспечивать уже в начале их привлечения на данное место жительства. Это видно из привилегии Рудигера. И всегда надо иметь в виду, что само христианское общество было неоднородным и формально и фактически, поэтому если одним христианам евреи были нужны, то другим не нужны ни при каких обстоятельствах, и это не зависело от религии, точнее, не зависело напрямую: церковь всегда была против равноправия евреев и, конечно, против льгот им - в принципе, приверженность к которому она должна была демонстрировать. Но перемены отношения к евреям на фоне неизменности принципа, который обосновывал это отношение, говорят о том, что он мало что значил. Тот же Рудигер – епископ. «Все еврейские дома в городе были разграблены… Стиль описания заставляет предположить, что подобный разгром был вещью достаточно обычной… после которой жизнь возвращалась в обычное русло» (1. Кн.1. С.257). Вот каким был обычныйобраз жизни евреев.

Во время первого крестового похода в 1096 году в различных городах, и в особенности в долине Рейна, - в Майнце, Вормсе, Кёльне, а также в некоторых других городах – собрались толпы, частично состоявшие из участников крестового похода, а частично – из местных горожан-христиан. Они поставили евреев перед выбором: креститься или умереть. Здесь обращаю внимание на такие моменты: - «частично из местных горожан-христиан», значит, часть горожан была готова уничтожить евреев. Напомню, что по привилегии Рудигера, значит, до крестового похода, хотя незадолго до него, евреи, хотя искали в Шпейере убежище, но и при таких обстоятельствах выдвинули условие, что будут жить отдельно. В один день такие обстановка и желания не возникают.

- «Они поставили евреев перед выбором: креститься или умереть». Значит, ненависть приняла религиозную форму, но ведь и то и другое тоже не возникли внезапно.

- Сопоставляя всё это с термином Рудигера «толпа», можно предположить, что в самих городах, как они тогда не были малы, среди самих христиан имелись глубокие различия и антагонизм, было много не просто бедняков, а люмпенов, тем более, что в это время Европу постигли неурожаи, и горожане соединились против евреев с крестоносцами, но ведь последними становились в основном те, кому нечего было терять. В 1096 году крестоносцы уничтожили в том числе еврейские общины Кёльна и Майнца. Почти современник этих событий священник Альберт из Аахена, во-первых, пишет, что резня в Кёльне делалась руками самих горожан, во-вторых, так описывает крестоносцев: «И с ними /предводителями крестоносцев / прелюбодеи, убийцы, воры, завзятые лгуны и разбойники… и даже женский пол, и те, кто собирался вернуться в лоно церкви» (1.Кн.1. С.273). «Женский пол» - несомненно в первую очередь проститутки – вряд ли в крестовый поход пустилось множество домохозяек и матерей семейств. «Те, кто собирался вернуться в лоно церкви» - это отлучённые, идущие за искуплением грехов. В общем маргиналы. И многие хотели избавиться от долгов евреям, а так как по существу в этом отношении евреи были орудием власти, прежде всего светской, но в любом случае христианской, значит, еврейские погромы были нужны, точнее, выгодны если не всем, то многим беднякам и люмпенам чтобы поквитаться с богачами и с властью, самой власти – чтобы отвести от себя недовольство, а церкви также чтобы усилить и наградить религиозное рвение, причём за чужой счёт, за счёт евреев.

В Испании еврейские кварталы существовали ещё при мусульманах и наверняка ещё при вестготах, если не раньше – в христианской поздней Римской империи. При вестготах потому, что с принятия ими католичества в 586 году гонения на евреев почти непрерывно усиливались и в 693 году евреи были объявлены рабами христиан, скорее всего тех, на чьих землях они жили, без права отпускать евреев на волю. Еврейские кварталы были окружены стенами и башнями, а в Толедо, когда-то столице вестготской Испании, евреи вообще жили в крепости. Итак, в Испании уже в начале Реконкисты проживание в отдельном квартале было желанием самих евреев. У такого отделения были социальные, религиозные и оборонительные причины, и оно осуществлялось скорее для евреев, чем им в ущерб. Это была целенаправленная политика христианских властителей в период, когда правители старались привлечь евреев в свои города. Это означает, что евреи постоянно находились в опасности и что их призывала и защищала власть, но не общество, иначе евреи и не нуждались бы в защите. Поэтому в масштабах всей христианской Европы преследование и поощрение евреев шли одновременно: в Германии евреев изгоняют, а в Испании защищают и дают свободу передвижения; в Испании начинаются преследования, а в Польше правители не только приглашают евреев, но и дают им льготы в буквальном смысле, то есть льготы по сравнению с основной массой христианского населения. В некоторых местах евреи жили вперемежку с христианами, а не в отдельных еврейских кварталах. Ограничительных законоположений ещё тоже почти не было, а потому образ жизни еврея был похож на образ жизни христианина. Выводы из всего этого: 1) Потенциальная ненависть к евреям существовала всегда, только не всегда имелись стимулы и благоприятные условия её проявления. 2) Главным фактором отношений евреев с нееврейским окружением даже тогда была не религия, а экономика. Экономическими стимулами ненависти к евреям являлись усиление конкуренции, развитие товарно-денежных отношений, проблемы распределения налогов, расхождение между динамикой и стимулами технического прогресса, с одной стороны, и темпами роста населения – с другой. Проще говоря, земли для прокормления одного человека в тех условиях становились всё меньше. Это главное, а евреи были козлом отпущения.

К X и особенно к XI веку ненависть к евреям усилилась из-за общего роста социальной напряжённости: борьба между королями, феодалами и городами, окончательное оформление сословий, рост влияния католической церкви, прекращение, точнее, затухание Великого переселения народов, значит ослабление внешней, то есть сплачивающей опасности, кризисные явления в экономике, в том числе учащение голодных лет, и т.д. Евреи как особая группа, которая не вписывалась в культурные и социальные рамки, значит не являвшаяся субъектом политики и права, поэтому слабо защищённая, но обладающая определённым благосостоянием, естественно, стала первым объектом ненависти. Но я не сказал, что евреи не вписывались в экономику. То, что они были субъектом европейской экономики, сохранило их существование в Европе.

Усилению напряжённости должна была способствовать конкуренция евреев с христианами. Но в то же время у них имелись совместные предприятия. Видимо, процесс обособления евреев от христиан в деловой сфере начался, в том числе под влиянием королевской власти: превращение евреев в «рабов казны» (см. ниже) могло привести к повышению налогов на эти совместные предприятия. К тому же эти налоги не шли в бюджет города.

Организация горожан по гильдиям с XI века трояко ухудшила отношение к евреям:

1. Гильдия была также религиозным учреждением, значит, членство в ней повысило значение религиозных различий.

2. Для некоторых гильдий евреи были конкурентами.

3. Создание гильдий дало вражде к евреям организованную форму.

Но всё-таки главным массовым врагом евреев были люмпены, кроме церкви, конечно. Я считаю, что вражда к евреям росла по нескольким взаимосвязанным причинам:

1. Вытеснение евреев из ремесла и, главное, из торговли и вынужденный переход к ссудным операциям по преимуществу.

2. Церковный запрет христианам заниматься этими операциями, потому что церковь сама хотела контролировать финансовые потоки.

3. Расслоение горожан-христиан и люмпенизация части из них.

4. Усиление королевской власти и её давления не только на феодалов, но и на города и церковь, прежде всего для контроля за их доходами.

Переход евреев к ссудным операциям означал конкуренцию с церковью, которая и так была их идейным врагом.

Естественно, что потребность евреев в защитнике возросла, а им в первую очередь могла быть королевская, т.е. светская власть по принципу «враг моего врага – мой друг». Защиту можно было получить, полностью отдавшись под покровительство этой власти, значит, стать «рабами казны». Это отразилось на местожительстве евреев: они по возможности селились не только вместе – такое было всегда – а так, чтобы легче было их защищать и контролировать, например, в Англии в XIII веке евреям разрешалось жить только там, где король мог контролировать их доходы. Но превращение евреев в движимое королевское имущество привело к тому, что доходы от них перестали поступать в бюджет тех населённых пунктов, в которых они жили. Это, в свою очередь, привело к тому, что евреи становились не нужны всем горожанам – с вытекающими последствиями. Но там, где королевская и любая другая власть не контролировала евреев полностью, там их переход к ссудным операциям при одновременном запрете таковых христианам был выгоден городской верхушке, которойбыли нужны свободные капиталы, и, например, в Италии, где во многих городах евреям не разрешали жить, поскольку горожане опасались конкуренции со стороны еврейских купцов, положение изменилось в связи с запретом на процентные ссуды, наложенные церковью на христиан. Многие города сами пригласили евреев поселиться в них с целью открыть ссудные кассы. Люмпены же с самого начала были против евреев, ведь люмпены не могли рассчитывать на ссуды. Кроме того, их натравливала на евреев церковь и не только по идейным соображениям, а чтобы расширить свою социальную базу в борьбе со светскими властями и богатыми горожанами. Поэтому самыми активными антисемитами являлись нищенствующие монашеские ордена, то есть те, посредством которых церковь стремилась привлечь к себе простой народ.

В общем рядом с евреями всегда находились их враги и эта враждебность питалась множеством причин во всех сферах жизни общества: религия, экономика, социальные и политические конфликты, в результате чего если какая-то группа христиан была «за» евреев, это означало, что какая-то другая группа обязательно будет «против». Всё это, естественно, отражалось на местожительстве евреев. Возможность селиться вне еврейского района давалась как право, то есть особо оговаривалась, причём уже в XI веке. И я говорил, что автономия и возможность, даже необходимость самозащиты – структурный принцип средневекового общества. В результате еврейская община была городом в городе, и её автономные рамки хорошо уживались с общей структурой городов.

Ещё соображение: неизбежности стремления евреев жить вместе способствовал состав еврейской общины. Считаю, что ради своего физического и религиозного выживания она обязательно или хотя бы желательно должна была включать набор религиозных функционеров: раввин, резник, шамесы, учителя бейт-мидраша и хедера, и лиц тех профессий, которые помогали сохранить автономию и замкнутость общины, что также было связано с религией: врач-аптекарь, кузнец, сапожник, шорник, банщик, слесарь, плотник, каменщик (хотя бы печник) и т.д., иначе всем, в т.ч. женщинам, пришлось бы непрерывно общаться с недоброжелательным христианским населением на его территории. И у всех перечисленных были семьи. А если кто-нибудь из перечисленных не в единственном числе? Затем, всегда и везде, и на всех уровнях у евреев прослеживалась (а в современном в Израиле и прослеживается) тенденция структурироваться по кровно-родственному признаку, прежде всего в передаче власти и в системе образования (см.3). Кроме того, в условиях замкнутости и опасностей передвижения неизбежна тенденция родниться в своём кругу. Наконец, защищать накопленные ценности, наличие которых и давало евреям возможность существовать в окружении иноверцев, лучше сообща. Таким образом, функционирующая еврейская община должна была насчитывать минимум несколько десятков многосторонне взаимосвязанных людей, которые неизбежно должны были стремиться жить вместе, стало быть, занимать достаточно большую площадь, т.е. еврейский район, именно район, а не улицу, т.к. её нельзя было оборонять – построить стену. Что касается христиан, живших среди евреев, и евреев, живших среди христиан, так ведь исторические процессы – это не правило без исключения, а тенденция. Среди евреев могли жить слуги-христиане и те же владельцы совместных предприятий, а среди христиан – евреи, приближённые к власти, которая давала им такую возможность как льготу. Но тут был риск. В этом и других отношениях показательна история двух представителей семьи Оппенгеймеров. Самуил Оппенгеймер, банкир и дипломат австрийского императора или, если угодно, императора Священной Римской империи в второй половине XVII века. «Оппенгеймер пользовался особым доверием при дворе императора Леопольда I, которому выдал большие ссуды для ведения войны с Турцией… Хотя евреи были изгнаны из Вены в 1670 г., император разрешил Оппенгеймеру жить в этом городе со своим «Гезинде», куда входил целый ряд еврейских семейств(!). Оппенгеймеру было разрешено построить дом в центре Вены» (2. Т.XII. Столб.105). Но «Около 1700 г. дом Оппенгеймера был подвергнут разгрому со стороны черни (!) (Там же, столб. 106). «Гезинде» по-немецки: прислуга, челядь, дворня. Другой Оппенгеймер – Иосиф Зюс, он же «Еврей Зюсс», живший в Вюртемберге в XVIIIвеке. Его судьба, как известно, ещё хуже.

Преследования евреев усилились с XIII века, так как в это время усилились все процессы, вызывавшие эти преследования: социальное расслоение и ереси, борьба церкви с ними и борьба между ней, королями и городами; но именно усилились, а не возникли – качественных изменений типа, что до того к евреям относились хорошо и им жилось не хуже, чем любым другим людям того же уровня автономии и благосостояния, не произошло. Это относится и к местожительству евреев. Степень компактности еврейского населения и наличия или отсутствия защитных сооружений были производными от степени враждебности христиан и от характера и интенсивности деловых контактов с ними, но это частности, а тенденция была неизменной – держаться вместе ради безопасности и, несомненно, чтобы легче было сосредотачивать капиталы общины.

Причины покровительства евреям были сугубо экономическими. Это видно хотя бы из того, что начиная с XIII века срок проживания стал укорачиваться примерно до двух лет, после чего надо было заключать с властями новое соглашение, разумеется, на новых условиях. То есть соглашение было прямой торговлей: с ухудшением положения евреев спрос на покровительство увеличиваться, соответственно росла цена на него. Поэтому не исключено, что ухудшение положения евреев с вытекающими последствиями для их кошелька кое-где и кое-когда было спровоцировано их покровителями. В общем, главным всегда были деньги, а не религия.

Евреи были неполноправным меньшинством, скорее всего, лишённым собственности на землю, поэтому правила совместного проживания с христианами устанавливали последние. Евреи могли только высказывать пожелания и эти пожелания в основе совпадали с христианскими: евреи хотели жить компактно по определению, а у христиан «разница между юридическим статусом евреев и юридическими правами живших в городах христиан была укоренена в господствовавшем мировоззрении… евреи… были одной из многочисленных групп горожан, наличие которых требовало от властей принятия специальных юридических постановлений» (1, Кн.1. С.244). Совпадение подходов, несомненно, отражалось в правилах местожительства, а так как существовало с самого начала, ведь «была укоренена в господствующем мировоззрении», причём у обеих сторон, то евреи и христиане раздельно жили всегда. Главное не в этом, изменялись не принципы местожительства, а степень взаимной изоляции, которая росла, и её степень и особенности определялись местными условиями, в том числе не имеющими прямого отношения к евреям: силой королевской власти, борьбой социальных, политических и религиозных группировок, уровнем, стабильностью и источниками доходов любых групп населения и чем угодно ещё. В Англии, например, как сказано выше, евреи были собственностью короны и могли селиться там, где ей было легче их контролировать, а дальше начинаются частности: в Лондоне имелся еврейский квартал, а в Йорке и Линкольне евреи могли жить в любой части города, но эти города сами были королевской собственностью.

Рост враждебности к евреям отразился на их местожительстве трояко – в росте концентрации евреев, их изоляции и перенесении еврейских кварталов из центра города, который практически везде был одновременно административным, культурным (стало быть и религиозным) и экономическим. Стремление евреев к концентрации обратилось против них самих, так как теперь можно было напасть на всех евреев сразу и вообще было удобным для враждебных действий, в том числе для проповеди христианства, особенно в Испании с XIIIвека. Стремление к изоляции евреев выразилось в создании гетто на исходе Средневековья. Разница между средневековым еврейским кварталом и гетто примерно такая:

а) кварталы с учётом интересов евреев, а гетто им навязаны;

б) одна из целей создания гетто, особенно в Испании указами короля и решением кортесов, т.е. парламента Кастилии в 1412 году – отделить христиан, особенно новокрещённых, от евреев, то есть изолировать не только последних, но и христиан;

в) кварталы не были закрыты для христиан, а гетто закрыты;

г) в кварталах евреи могли жить, а в гетто обязаны;

д) кварталы могли расширяться, разумеется не за красивые глаза, а гетто, как правило, нет;

е) кварталы располагались в удобных с многих точек зрения местах, причём как для евреев, так и для христиан – административный и экономический центр, торговый перекрёсток, рядом хорошая вода; а гетто на худших окраинах (например, в Риме папа Павел IV в 1555 г. поселил всех евреев на одной улице в худшем месте города, которое периодически затапливал Тибр);

ж) кварталы – условие и в какой-то мере показатель благополучия евреев, а гетто – условие и показатель их притеснения.

С другой стороны гетто служили средством защиты евреев при дальнейшем ухудшении обстановки: проникнуть в них христианам стало труднее и условий для взаимного раздражения меньше, чем когда евреи жили в центре, где находились главные религиозные учреждения и периодически возникала проблема, как совместить на ограниченном пространстве публичные обряды обеих религий. В таком случае гетто являлись признаком, с одной стороны, что экономическое значение и влияние евреев упало, с другой – что они всё ещё кому-то нужны, значит, существование гетто – один из признаков разногласий внутри христианской общины, но в то же время определённого баланса интересов разных её групп. В свою очередь из этого следует, что ликвидация евреев тем или иным способом на данной территории: массовое уничтожение в 1348-1349 гг. или поголовное изгнание – временное как в Литве в 1495-1503 гг., или навсегда, как в Англии в 1290 г. и в Испании в 1492 г. – отражала критическую ситуацию в данном месте – желание срочно решить какую-либо проблему: достать деньги, отвести от себя народный гнев, привлечь церковь и религиозные симпатии, закрепить государственное единство. Недаром все изгнания проводились быстро. Разумеется, одной проблемой не ограничивалось, но какая-нибудь преобладала.

Но всё это было конкретными выражениями неизменной вражды к евреям. Поэтому принципиальных изменений отношения христиан к местожительству евреев в период Средневековья не было: идеологический фон не менялся, и всегда находились большие группы населения, готовые поправить свои дела за счёт других.

Теперь о понятии «рабы казны» (servicamerae). Это обозначение одного из главных аспектов особого статуса евреев средневековой Европы – их полную и прямую имущественную зависимость от верховной светской власти. Тем самым данный термин одновременно объясняет, в чём именно суть отношения этой власти к евреям – интересы казны. Впервые его употребил германский император Фридрих II в 1236 г. в так называемой привилегии евреям Германии. В этом документе евреи берутся под защиту императора и указаны причины в их последовательности: «чтобы отданные под защиту Нашего Величества вместе с верующими не подавлялись бы насилием сильнейших» (1 Кн. 2.С. 226), а затем они названы «рабами казны». Таким образом, причина защиты – чтобы евреев не грабили другие, ведь император был не хозяином, а сюзереном очень рыхлой империи. Использование названия servi служило желанию императора утвердить свои юридические права над евреями, которые оспаривали городские коммуны и местные феодалы.

Перевод термина условен, потому что содержание понятия «servus» менялось: в древности – раб, в средние века – крепостной, но в любом случае оно означало нахождение в самом низу общества – максимум бесправия без права на него выйти. Превращение в «рабов казны» было завершением долгого и объективного, то есть вытекающего из основных характеристик тогдашнего общества процесса: его деления на наследственные сословия и религиозные группы, господства религии в форме монотеизма и пребывания евреев в галуте (диаспоре).

Евреи превратились в объекты экономической политики, нуждающиеся в защите, ещё до указа Фридриха II-го, самое позднее с III (1179 г.) и безусловно с IV-го Латеранского собора (1215 г.), а становились таким объектом ещё в VII веке – в Византии, чьи антиеврейские законы были воспроизведены на IV-м соборе, и в вестготской Испании, где король Эгика в 693 году созвал собор, принявший декрет, что все испанские евреи «объявляются рабами, отдаются в крепостное владение разным господам (христианам), которые не имеют права отпускать их на волю» (2. Т.VIII.Столб.371). Аргументы IV Латеранского собора почти те же, что у Эгики. Правда, потом отношение к евреям улучшилось, но прецедент создан и принцип остался.

Везде превращение евреев в рабов было связано с церковными соборами. Таким образом церковь всегда была готова одобрить такое положение евреев. Теологические корни термина «рабы казны» «находятся ещё в Поздней античности… Августин пишет: «Вот еврей – раб (servus) христианину, и это ясно и переполняет вселенную» (1. Кн.2. С.232-233). И вот как это обосновывает Фома Аквинский: «Евреи не имеют никаких прав на своё имущество, так как оно возникло из ростовщичества и должно быть возвращено должникам» (2. Т.XII.Столб.625-626).Кроме того, из привилегии Фридриха II-го видно, что он не вводит такой статус евреев, а напоминает о нём. «Понятие «вечного рабства» (perpetuaservitus) в связи с судьбой народа, виновного в смерти Бога, появляется в… декреталиях, исходящих от двора папы Иннокентия III» (1.Кн.2.С.234), старшего современника Фридриха II-го.

Поскольку тогдашнее общество было раздроблено, а Германия особенно, то евреи являлись «servi» не одного, а многих правителей, и в этом качестве служили им, так сказать, разменной монетой. Это ухудшало положение евреев не только потому, что, например, они переходили от доброго правителя к злому, а потому, что в любом случае евреи меняли хозяев, когда это было выгодно самим хозяевам. В результате из евреев выжимали всё больше, как из губки. А так как большинство евреев не было занято в производительной сфере, то напитывалась губка средствами, взятыми у остального населения, поэтому евреи в качестве «рабов казны» это неизбежно сборщики налогов, ростовщики, продавцы по демпинговым ценам или просто спекулянты и поставщики как конкуренты христианам. В результате общая враждебность к евреям росла. Поэтому если стать «рабами казны» имело для них плюсы: весьма относительные, но всё-таки стабильность и защита, то минусов было больше.

Впрочем, имелся ещё значительный плюс. Дело в том, что получать доход было выгоднее от общины в целом, а не от её отдельных членов, ведь любая община для властей – это хозяйственная единица и круговая порука, поэтому дробить её было относительно невыгодно. Таким образом, статус «рабов казны» объективно сохранял еврейское общество.

Литература:

1. Евреи и христиане. Полемика и взаимовлияние культур. Тель-Авив: Издательство Открытого университета. 2000г. Кн.1, Кн.2.

2. Еврейская энциклопедия. СПб: Брокгауз – Ефрон. 1910-1914гг.

Т.II. Англия.

Т.V. Валенсия.

Т.VI. Германия, Гетто.

Т.VIII. Испания, Италия.

Т. IX. Крестовые походы.

Т. XII. Оппенгеймер, Иосиф Зюс; Оппенгеймер, Самуил; Податное обложение.

Т. XV.Фридрих II Гогенштауфен.

Т. XVI. Шпейер.

3. Люкимсон П. Ариель Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра. М.: Эксмо. 2008г.