Ненаучная фантастика, или выборы в 90-х

Двадцать лет назад, в марте 1990 года, в Ленинграде (да и в стране) прошли первые и последние свободные и честные выборы народных депутатов. Первые – потому что в отличие от выборов 1989 года тогда предельно облегчили регистрацию (были отменены «предвыборные собрания», игравшие роль фильтра для отсеивания нежелательных кандидатов). Последние – потому что все последующие выборы с каждым разом становились все менее честными и все менее свободными – недаром выборы-90 сегодня кажутся ненаучной фантастикой.

Деньги не решали все

Во-первых, зарегистрироваться кандидатом на любой уровень (тогда одновременно избирались народные депутаты РСФСР, Ленсовета и районных Советов) можно было абсолютно свободно.

Кандидаты могли выдвигаться от общественной организации, или от трудового коллектива организации или предприятия, или их структурного подразделения. На практике это означало, что даже для участия в выборах в российский парламент достаточно было принести в избирательную комиссию протокол собрания отдела или лаборатории или собрания членов кооператива, где работали несколько человек. То есть почти каждый, кто хотел, мог выдвинуться, и это не приводило к гигантскому числу кандидатов. На мандаты народных депутатов России (в Ленинграде было образовано три национально-территориальных и 30 территориальных округов) «конкурс» был по 15 – 20 человек на место, на мандаты Ленсовета (400 округов) – в среднем по 8 – 10 человек на место, на мандаты райсоветов – по 3 – 4 человека.

Во-вторых, беспрецедентной, по нынешним меркам, была избирательная кампания: деньги тогда не играли практически никакой роли.

Для того чтобы стать депутатом (вплоть до российского уровня), достаточно было размножить на ксероксе (втайне от «первого отдела») или напечатать на пишущей машинке несколько сотен самодельных листовок, нарисовать плакаты и расклеить их в округе при помощи друзей и знакомых, с их же помощью выставить пикеты у станций метро и лично отдежурить у них 2 – 3 недели по вечерам и выходным. При этом «избирательные штабы» (у подавляющего большинства кандидатов они находились на собственной кухне) работали бесплатно, а редакторам газет и журналистам в голову не приходило просить деньги за публикацию или написание предвыборных материалов. И команды кандидатов не занимались «зачисткой» почтовых ящиков от чужих листовок и срыванием чужих плакатов, а таких понятий, как «черный пиар», «избирательные технологии», и вовсе не существовало.

В-третьих, сформированные райкомами КПСС избирательные комиссии вели себя по отношению к демократическим кандидатам так объективно, что сегодня об этом приходится вспоминать, как о счастливом детстве.

Не было ни отказов в регистрации оппозиционеров по надуманным основаниям, ни «вбросов» бюллетеней, ни переписывания неприятных для власти итогов голосования – всего, что стало «сложившейся практикой» на выборах последних лет. И «административный ресурс» не влиял на исход выборов: военнослужащих не пригоняли строем на голосование, милиция не задерживала распространителей оппозиционных листовок, телевидение не превращалось в агитку для партии власти, а суды не принимали продиктованные из райкома партии решения о снятии демократических кандидатов. Так что, когда на одном из предвыборных «круглых столов» глава исполкома питерской «ЕР» обвинил коммунистов в том, что они, мол, были у власти и все развалили, пришлось заметить: если бы коммунисты двадцать лет назад проводили выборы так, как сейчас «единороссы», они были бы у власти и сегодня. Тогда первый секретарь райкома КПСС мог проиграть выборы простому инженеру – попробуйте-ка сегодня представить ситуацию, когда один из руководителей города проигрывает выборы оппозиционеру и их результаты признаются, а не фальсифицируются в нужную сторону...

Ключевое слово – «надежда»

Наконец, радикально иной, нежели в последующие годы, была атмосфера этих выборов.

Кандидаты не считали депутатство способом решения своих проблем – они шли во власть, для того чтобы решать проблемы города и страны. Поэтому демократические кандидаты-конкуренты нередко агитировали друг за друга на встречах с избирателями и сообща расклеивали листовки – неважно было, кто именно из них победит, было важно, чтобы победил «свой», что означало общую победу.

И политика тогда воспринималась не как «грязное дело», а как высокая и ответственная миссия. И избиратели, приходившие на участки с листовками блока «Демократические выборы-90» (его основу составили активисты Ленинградского народного фронта) или с номером газеты «Смена», где был опубликован список поддерживаемых блоком кандидатов, твердо верили, что эти люди идут во власть не за привилегиями, а затем, чтобы изменить к лучшему жизнь окружающих. Слово «надежда» стало ключевым на этих выборах: мы – народ, а не население, мы не позволим себя обманывать, мы не допустим фальсификаций на выборах, мы выберем честных и достойных людей, и все в нашей жизни переменится к лучшему... Результат оказался ошеломляющим: утром 19 марта (первый тур выборов прошел 4 марта, второй, где встретились по два «финалиста» в каждом округе, – 18 марта) мы проснулись в другой эпохе.

Народными депутатами России стали те, кто раньше, что называется, на пушечный выстрел был бы не подпущен к этим мандатам: Михаил Молоствов, Галина Старовойтова, Николай Аржанников, Олег Басилашвили, Геннадий Богомолов, Илья Константинов, Бэлла Куркова, Игорь Кучеренко, Юрий Нестеров, Марина Салье, Михаил и Никита Толстые, Петр Филиппов и другие. В Ленсовете блок «ДВ-90» получил более 60% мандатов – и хотя формально высшей властью оставался обком партии (более того, большинство депутатов, в том числе и демократических, были членами КПСС), на первой же сессии Ленсовета, открывшейся 3 апреля 1990 года, стало ясно, что в Ленинграде началось решительно другое время. И об этом – отдельно.

На фоне других представительных органов страны Ленсовет выделялся разительно: не только своим интеллектуальным уровнем и яркостью вошедших в него личностей, но и яростным стремлением к отстаиванию принципов демократии и законности. А затем – после того как был избран мэр – и стремлением к ограничению произвола исполнительной власти, демагогически требовавшей все большей и большей «свободы рук» и заявлявшей о своей якобы «ответственности», которую она не несла и нести не собиралась.

Мифы об эпохе Ленсовета

Увы, об эпохе Ленсовета, закончившейся 22 декабря 1993 года известием о его разгоне откровенно неконституционным указом Бориса Ельцина, остались большей частью мифы. О том, что депутаты ничего не делали и только мешали своему председателю (а потом мэру) Анатолию Собчаку управлять городом. О том, что именно мэр спас город от голода, победил ГКЧП, вернул Петербургу историческое имя и дал пенсионерам право бесплатного проезда. О том, что осенью 1993 года Ленсовет поддержал Хасбулатова и «реакционный» Верховный Совет, разогнанный Ельциным...

Между тем именно депутаты Ленсовета в 1991 – 1992 годах сыграли решающую роль в организации поставок в город продовольствия. Именно они организовали адресную социальную помощь для малоимущих горожан, установили компенсации для родителей, чьи дети не ходят в детские сады, и ввели бесплатную приватизацию жилья. И решение о бесплатном проезде для пенсионеров принял не мэр, а сессия Ленсовета. И сопротивление путчистам организовал Ленсовет, а мэр прилетел в город лишь к вечеру 19 августа 1991 года. И возвращение Ленинграду его исторического имени – заслуга депутатов, которые в апреле 1991 года на сессии назначили опрос о переименовании города (а Собчак против этого неоднократно возражал). Наконец, осенью 1993-го Ленсовет поддержал не Хасбулатова, а растоптанную Ельциным Конституцию и, один из немногих представительных органов в стране, открыто назвал действия президента, нарушившего свою присягу, государственным переворотом. За что и был разогнан: указ № 2252 о роспуске Ленсовета, написанный Собчаком, глава президентской администрации Сергей Филатов, как говорят, «подмахнул» у Ельцина на банкете...

А потом начались совсем другие выборы – на которых нам все чаще и чаще давали понять, что народу не позволено сменить власть, которая ему не нравится. И наступили другие времена, когда честность в политике стала считаться «недоговороспособностью», порядочность – неумением жить, а искренность – глупостью. И депутаты первого демократического призыва – за редчайшими исключениями – оказались невостребованными в этой «новой реальности» и в новой системе власти. И эта власть, увы, все больше становится похожа на ту, с которой они боролись – и победили – двадцать лет назад.