Этнические и иные депортации после окончания Второй мировой войны в 1949–1953 гг.

Примечательно, что и после окончания войны, когда, казалось бы, все причины и поводы, выдвигавшиеся в обоснование депортаций, утратили силу, репрессивные миграции, хотя и ослабли, но с завидной последовательностью продолжались.

Впрочем, первые 1,5–2 года после победы представляли собой как бы передышку, но не забудем, что именно на это время легла основная часть работы с теми, кого непосредственно “поставляла” война — с военнопленными вражеских армий, с “вестарбайтерами” — гражданскими лицами немецкой национальности и, конечно же, с собственными гражданами-репатриантами (1): после “фильтрации” многих из них направляли и препровождали на спецпоселение.

Идея “репатриации” показалась привлекательной и во внутрисоюзном масштабе: в 1946 году инициативы по “исправлению перегибов” прошлого и возвращению тех или иных категорий депортированных контингентов назад отмечались на уровне союзных республик. Так, 16 марта председатель СНК ЛатвССР Лацис и секретарь ЦК КП(б) Латвии Калнберзин обратились к Молотову с письмом о необходимости возвращения на родину из ссылки латышей, служивших в вермахте; его поддержал Круглов, предложивший распространить эту инициативу на Литву, Эстонию и Молдавию и даже подготовивший соответствующий проект постановления СМ (2). 9 июля 1946 года с письмом к Берии обратился и секретарь ЦК КП(б) Грузии Чарквиани: он просил о переводе репатриантов — грузин, армян и азербайджанцев — из лагерей в отдаленных местностях СССР на аналогичные работы в Грузию, Армению и Азербайджан. К 14 августа был даже подготовлен проект соответствующего постановления СМ (3), но Берия, судя по всему, все эти начинания не поддержал.

Репрессивная политика, в том числе и принудительные переселения, вновь активизировались в 1947 и заметно усилились в 1948 году. Исключительно важное значение имел Указ ПВС от 21 февраля 1948 года “О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР”. На лиц, еще отбывавших наказание в особых лагерях и тюрьмах, по истечении их сроков автоматически накладывалось новое наказание: ссылка на поселение на такие “курорты”, как Колыма, Сибирь (Красноярский край и Новосибирская обл. — но не южнее 50 км к северу от Транссиба) и Казахстан (кроме Алма-Атинской, Гурьевской, Южно-Казахстанской, Актюбинской, Восточно-Казахстанской и Семипалатинской обл.).

Крайне существенно, что этот указ наделялся обратной силой и распространялся и на тех, кто уже успел освободиться из тюрем и лагерей в интервале между окончанием войны и выходом указа (решения по таким лицам принималось Особым совещанием при МГБ). Именно этот указ и привел к повторным посадкам многих репатриантов, уже искупивших, казалось бы, свою “вину” перед Родиной. Повторные аресты начались уже с осени 1948 года. (4)

Постановлением СМ от 22 февраля 1948 года предусматривалось выселение из ряда областей европейской части СССР тех, кого в свое время в эти регионы уже депортировали (5). К переселению в Сибирь и Казахстан намечалось в обшей сложности 82,5 тыс. чел., наиболее крупные контингенты находились в Тульской (17 906), Вологодской (10 297), Костромской (9055) и Московской (8297) обл.; в то же время около 80 тыс. чел., находившиеся в Башкирской, Марийской и Удмуртской АССР, в Архангельской, Кировской и Чкаловской обл., к переселению не намечались. Однако на местах это решение встретило известное сопротивление, сначала прокатилась волна отсрочек по его выполнению, а к лету 1948 года эта операция, можно сказать, захлебнулась (6). Совершенно очевидно, что тут после долгого перерыва вновь отчетливо столкнулись интересы центра и регионов, крайне незаинтересованных в потере опытных кадров и ухудшении своего трудового баланса (судя по документам, на областном уровне активнее других свои интересы отстаивало руководство КФАССР (7)).

В июне 1948 года впервые гонениям подверглись “тунеядцы”, или, иными словами, колхозники, не вырабатывавшие обязательного минимума трудодней, что трактовалось как уклонение от трудовой деятельности в сельском хозяйстве. Согласно Указу ПВС от 2 июня 1948 года “О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой повинности и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни”, право выносить приговоры было впервые предоставлено простому большинству таких “инстанций”, как общее собрание колхозников или сельских сход; общественный приговор представлялся сельсоветом и утверждался райисполкомом. Уже в 1948 году по этому указу без суда и следствия и на спецпоселение сроком на 8 лет выслали (как правило, за Урал) более 27 тыс. чел. (8) Всего за 1948–1953 гг. число так называемых “указников” составило 33 266 чел. (9)

Как известно, население аннексированных после войны территорий противилось политике советизации, в том числе и с оружием в руках. Борьба с вооруженным сопротивлением советской власти в послевоенные годы, конечно, не могла обойтись без такого испытанного средства, как депортации членов семей противников. Начали, естественно, с Западной Украины и Литвы, где сопротивление было особенно ожесточенным. В частности, продолжились депортации оуновцев из западных районов Украины. К середине ноября 1947 года оттуда было депортировано около 75 тыс. чел. (10)

Согласно постановлению ВС от 21 февраля 1948 года, спецпоселению подлежали семьи литовских бандитов и националистов, находившиеся на нелегальном положении, а также их пособники и кулаки с семьями. Контрольная цифра намеченных к “изъятию” составляла 12 134 семьи, или около 48 тыс. чел. Местами вселения планировались Красноярский край, Иркутская обл., Бурят-Монгольская и Якутская АССР, местами трудоиспользования — главным образом лесозаготовительные предприятия. Операция, под кодовым названием “Весна”, была проведена 22 мая, начавшись в Вильнюсе и Каунасе в полночь, а в уездах — в 4 часа утра. Всего было депортировано 49 331 чел.(11)

Постановление СМ от 29 января 1949 года санкционировало новую операцию по изъятию приблизительно 100–150 тыс. “буржуазных националистов” и членов их семей, замаскированную под плановые военные учения. На сей раз охватывалась вся Прибалтика, а самой операции, обещавшей быть втрое масштабнее прошлогодней “Весны”, присвоили не менее романтичное кодовое название “Прибой”. Об ее серьезности и масштабности говорит уже количество привлеченного личного состава МГБ и местного совпартактива — более 76 тыс. чел. (такой массовости со стороны выселяющих не было, кажется, со времен депортации чеченцев и ингушей!) (12).

Операцию провели повсеместно и одновременно — 25 марта 1949 года. К 18 часам 28 марта было фактически арестовано 29 687 семей, или 89 874 чел. (13) В общей сложности (с учетом довыселенных) всего в марте 1949 года было депортировано 30 630 семей, или 94 779 чел., из них мужчин — 25 708, женщин — 41 987 и детей — 27 084 чел. Их распределение между республиками выглядело так: из Латвии — 13 624 семей (42 149 чел.), из Эстонии — 7488 семей (20 173 чел.) и из Литвы — 9518 семей (31 917 чел.). (14) Направлялись они в Иркутскую (25 834 чел.), Омскую (22 542 чел.) и Томскую обл. (16 065 чел.), в Красноярский край (13 823 чел.), Новосибирскую (10 064 чел.) и Амурскую обл. (5451 чел.) и др. (15)

Всего же за 1940–1953 гг. из Прибалтики на спецпоселение было отправлено 203 590 чел., в том числе 118.599 чел. из Литвы, 52.541 чел. из Латвии и 32.540 из Эстонии (16).

В первой половине 1949 года, согласно постановлению СМ от 29 декабря 1948 года, высылке в Хабаровский край — причем с формулировкой “навечно” — были подвергнуты и “бывшие прибалты” — кулаки и обвиненные в бандитизме (с семьями) и репрессированные за антисоветскую деятельность, из Пыталовского, Печорского и Качановского районов Псковской обл.: эти районы до 1940 года, согласно Тартусскому договору, входили в состав Эстонии (17).

Несколько ранее, постановлением от 6 октября 1948 года в “кулацкий” контингент Томской обл. было добавлено еще около 1100 чел. из Измаильской обл. (18). А в конце 1948 года новая волна депортаций подобралась к Молдавии.

12 октября министр внутренних дел Молдавской ССР Ф. Я. Тутушкин поставил перед центром вопрос о выселении в отдаленные районы 15 тыс. кулацких семей — в крайнем случае и самое малое 5 тыс. семей особо враждебных кулаков. Ко 2 декабря были подготовлены и разбиты на категории списки на 33 640 чел., в том числе на 9259 глав семей; к середине февраля 1949 года число занесенных в эти списки достигло 40 854 чел., в том числе 11 281 глав семей. И только после этого, в середине марта, в Центр была направлена совместная просьба Бюро ЦК ВКП(б) по Молдавии, ЦК КП(б) и СМ Молдавии разрешить выселение кулаков, бывших помещиков, крупных торговцев, активных пособников немецких оккупантов и деятелей профашистских партий в количестве 39 091 чел. Просьба была услышана: 6 апреля 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило Постановление СМ о выселении с территории Молдавии 40 850 чел. из 11 280 семей. Для проведения операции, названной руководством МВД СССР “Юг”, было создано 8 оперативных секторов (19).

11 июня МВД издал приказ о порядке приема, перевозки, расселения и трудоустройства лиц, выселенных из Молдавии. В операции “Юг” было задействовано более 21 тыс.

чел. (20); она началась в 2 часа ночи 6 июля и закончилась в 8 часов вечера 7 июля. Выпавшие в эти дни ливни стали помехой ее проведению, но “смыть” приказ Центра они не смогли. Собранный спецконтингент разместили в 1573 вагона, сведенные в 30 эшелонов: их “пассажирами” стали 11 253 семьи, или 35 796 чел. (9.684 мужчин, 14 033 женщин и 11 899 детей). Спустя 2–3 недели их доставили “на места” — в Курганскую, Тюменскую, Иркутскую и Кемеровскую обл., в Алтайский и Хабаровский края и в Бурят-Монгольскую АССР (21).

17 мая 1949 года ЦК ВКП(б) принял очередное решение о греках (греческих подданных, бывших греческих подданных, не имеющих в настоящее время гражданства, и бывших греческих подданных, принятых в советское гражданство). Это мотивировалось целями “очистки” Черноморского побережья РСФСР и Украины, а также Грузии и Азербайджана в целом от “политически неблагонадежных элементов”. Их предлагалось сослать на вечное поселение, расселить и трудоустроить в Южноказахстанской и Джамбульской обл. Казахстана под надзором МВД (22). Переселение осуществлялось в июне 1949 года, всего было депортировано 57 680 чел., в том числе и 15 485 дашнаков (23).

Тогда же, летом 1949 года, с территории Грузии, Армении и Азербайджана, а также с украинского и российского (северо-кавказского) побережья Черного моря были выселены небольшие группы армян-дашнаков, турецких и греческих граждан, а также турок и греков без гражданства и бывших турецких и греческих граждан, принятых в советское гражданство (24). В местах вселения (Узбекистан, Казахстан, Киргизия) турки-османы, как правило, смешивались с турками-месхетинцами и практически растворились в них.

Всего же, по данным В. Н. Земскова, в середине 1949 г. численность спецпоселенцев, выселенных навечно из Прибалтики, Молдавии и с Черноморского побережья превышала 170 тыс. чел. и составляла, по состоянию на 15 июля 1949 года, соответственно, 91 204, 34 763 и 57 246 чел. (25)

Депортации продолжились и в 1950-х гг. Так, в марте 1951 года из Таджикистана в Кокчетавскую обл. Казахстана было выселено 2795 басмачей и членов их семей (26). В начале 1951 года продолжилась “чистка” территории Грузии, в частности, от иранцев: их переселяли в Джамбульскую и Алма-Атинскую обл. Несколько позже (в конце года) выселению из Грузии подверглись ассирийцы и прочие “враждебные элементы” (27).

Не упускались из виду и аннексированные территории. Так, постановления СМ, принятые в январе-марте 1951 года, предусматривали дальнейшее выселение кулаков с семьями из Западной Украины и Западной Белоруссии, а также выселение из Литвы — в Иркутскую обл. — бывших военнослужащих армии Андерса, репатриированных из Англии.

Кроме того, изо всех аннексированных территорий высылались “сектантские элементы”, в вероучении и пропаганде которых власти усматривали антисоветчину. В частности, активной и последовательной разработке подвергались члены секты “иеговистов”, став очередной коллективной мишенью органов госбезопасности. В октябре 1950 года тогдашний министр внутренних дел Абакумов докладывал Сталину соображения об их депортации: тот предложил запланировать это на март-апрель 1951 года. 3 марта соответствующее решение принял СМ, а 6 марта соответствующий приказ издал МГБ СССР; 24 марта СМ МолдССР принял постановление “О конфискации и реализации имущества выселяемых с территории Молдавской ССР” (28). Операция “Север” была начата в 4 часа утра 1 апреля 1951 года и закончена 2 апреля. В ее проведении участвовало около 2600 чел., и примерно столько же было на этот раз депортировано: 732 семьи, 2619 чел., из которых 2/3 составляли женщины и дети. Местом депортации для них была назначена Томская обл. “Иеговистов” из других западных районов СССР, кроме Томской, высылали также в Иркутскую обл.

Новые десятки тысяч раскулаченных, по постановлению от 5 сентября 1951 года, поступили на спецпоселение в Тюменскую обл., Красноярский край, в Казахстан и Якутию из Прибалтики (16 833 чел.), Правобережной Молдавии (9727 чел.) и Западной Украины и Западной Белоруссии (5588 чел.) (29). Весной 1952 года принимались отдельные постановления по кулакам из Западной Белоруссии: по одному из них 18–22 апреля 1952 года была проведена операция по выселению в Иркутскую обл. и Казахстан приблизительно 6 тыс. чел. (30)

По-видимому, в тот же ряд, что и “тунеядцы”, должны быть поставлены и выселенные по Указу ПВС от 23 июля 1951 года за бродяжничество и попрошайничество. Еще более поздней операцией, по-видимому, могла стать депортация евреев из центральных и западных районов, осуществиться которой, по слухам, помешала только смерть Сталина, — но прямых документальных свидетельств о ней до сих пор не выявлено (31).

Таким образом, общее количество депортированных в послевоенные годы, по имеющимся данным, может быть оценено примерно в 380–400 тыс. чел. География их выселения (см. карту 3.6.1) во многом напоминала структуру последнего военного двухлетия, но при этом акцент был как бы перенесен из Закавказья на закрепленное Потсдамским миром западное приграничье. В то же время определенный сдвиг произошел и в географии вселения: так, все более и более заметную роль начала играть Восточная Сибирь и, в особенности, Красноярский край и Иркутская область, тогда как роль Казахстана и Узбекистана значительно ослабла.

1 См. подробно об этом контингенте в гл. 5.
2 См.: "Особая папка" Берии, 1996, с. 31, со ссылкой на: ГАРФ, ф. Р-9401, оп. 2, д. 145, л. 386-392. Сведениями о том, было такое постановление принято или нет, мы не располагаем.
3 См.: "Особая папка" Берии, 1996, с. 91, со ссылкой на: ГАРФ, ф. Р-9401, оп. 2, д. 149, л. 200-207.
4 Иванова, 1997, с. 66-67. Текст указа см. в: Зайцев, 1993, с. 46.
5 Бугай, 1995, с. 224, со ссылкой на: ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 371, л. 4.
6 Бугай, 1995, с. 224, со ссылкой на: ГАРФ, ф. 9479, оп. 1, д. 436, л. 38-39. Тем не менее отдельные операции проводились, например переселение в апреле 1951 г. нескольких сот крымских татар из Горьковской обл. в Узбекистан (Бугай, 1995, с. 245).
7 См., например, возражения против запланированного вывоза из республики 600 "власовцев" в Кемеровскую обл. (февраль 1947 г.): "Особая папка" Берии, 1996, с. 165, со ссылкой на: ГАРФ, ф. Р-9401, оп. 2, д. 176, л. 48-54.
8 Бугай, 1995, с. 235. По др. данным - 23 тыс. чел. (Иванова, 1997, с. 63, со ссылкой на: ЦАОДМ, ф. 203. оп. 1, д. 116, л. 10). В связи с крестьянством упомянем и осужденных по Указу от 4.06.1947 о хищениях государственного и общественного имущества. Формально к депортированным их не причислищь, но их доля в числе осужденных (от 1/5 до 1/4 их ежегодного числа), да и само их количество (1950 г.: 117 641 чел.; 1951 г.: 97 583 чел.; 1952 г.: 103 161 чел.) весьма выразительны (Иванова, 1997, с. 62).
9 Бугай, 1995, с. 236.
10 Бугай, 1995, с. 236.
11 Бугай, 1995, с. 226-229, со ссылками на: ГАРФ, ф. Р-9479, оп. 1, д. 427 и 569; ф. Р-8131, оп. 32, д. 7351; ф. 9401, оп. 1, д. 2949.
12 Планирование и общее руководство операцией было возложено на начальника Главного управления внутренних войск МГБ генерал-лейтенанта П. Бурмака (подробнее см.: Стродс, 1999; Чебриков, 1996).
13 Стродс, 1999, с. 133, со ссылкой на: РГВА, ф. 38650. оп. 1, д. 408, л. 124.
14 Бугай, 1995, с. 230-231, со ссылкой на: ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 235, л. 27, 35. По данным справки председателя КГБ В. М. Чебрикова, представленной 23.09.1988 в Комиссию ПБ ЦК КПСС о репрессиях 1930-50-х гг., эта сумма (правда, за 1941-1953 гг.) несколько меньше - 195 707 чел. (Чебриков, 1996).
15 Бугай, 1995, с. 231-232; Стродс, 1999, с. 134.
16 По данным справки, составленной 16.12.1965 зам. начальника 2-го управления МВД СССР Кардашовым (см.: Бугай, 1995, с. 232, со ссылкой на: ГАРФ, ф. Р-7523, оп. 109, д. 195, л. 52, 53).
17 Бугай, 1995, с. 243, 244 (латвийское название г. Пыталово - г. Абрене).
18 Бугай, 1995, с. 236.
19 Пассат, 1994, с. 38-39; Бугай, 1995, с. 239.
20 В частности, 4495 оперативников, 13 774 военнослужащих МГБ и 4705 советско-партийного актива (Пассат, 1994, с. 42).
21 Пассат, 1994, с. 41-45. Впоследствии к итогам операции неоднократно возвращались, находя их, ввиду непрекращающегося "бандитизма" в республике, неудовлетворительными. Еще 9.06.1952 Л. И. Брежнев, в то время 1-й секретарь ЦК КП(б) Молдавии, ставил перед центром вопрос о необходимости довыселить еще 3 тыс. чел., но разрешительной санкции на этот раз не последовало.
22 Коцонис, 1997, с. 85-87. С собой дозволялось брать личные ценности, скарб и пищу из расчета не более 1 тонны на семью.
23 Бугай, 1995, с. 241.
24 Бугай, Гонов, 1998, с. 222.
25 Земсков, 1990а, с. 12.
26 Бугай, 1995, с. 244-245.
27 Бугай, 1995, с. 244.
28 Пассат, 1994, с. 52-53.
29 Бугай, 1995, с. 234, 245.
30 Бугай, 1995, с. 249.
31 Типичную подборку весьма правдоподобных косвенных свидетельств см., например, в: Бар-Селла З., Шрайман Т., Топоровский Я. Последняя тайна режима // Окна (Иерусалим). - 7-13.12.1995. - С. 4-6. Публикация вызвала большой резонанс и большую читательскую почту, полную аналогичных косвенных свидетельств.